Поутру, вернее по ощущениям, утром моего времени, ничего интересного не случилось, облака все также закрывали светлое небо, я резал мясо и развешивал его вялиться, мамонт бродил где-то у ручья. Когда мне надоело возиться с мясом, я сделал новое древко для копья, несколько дротиков и обжег им концы. На всякий случай постарался сделать каменный топор. Позже я позвал мамонта, запряг в волокушу и пошел за дровами, туда, где я приметил бревнышки побольше, по берегам ручья. Отцепив постромки, я привязывал их к бревну, цеплял другой конец за веревочное кольцо на шее мамонта, а тот выволакивал их на тропу, вдоль берега. Собрав несколько штук, я прикрепил их с помощью тех-же постромков к волокуше, и мы отправились в обратный путь. Свалив свою добычу у пещеры, я опять сделал что-то вроде нодьи – длинного костра, из трех бревен, распределив угли вдоль них, и вернулся к монотонной очистке костей от мяса. У меня получался внушительный запас еды, и мысль, что хищники рано или поздно ее учуют и попытаются ею завладеть, заставила меня придумывать укрепления. Вытащив жилы из туши зверя, я обзавелся какими-никакими веревками, и сгонял еще раз за бревнами и стройматериалом. Когда мне надоедало заниматься строительством, я вычесывал своего мамонта, и пытался из его вычесанной грубой шерсти плести веревки. В конце концов за пару-тройку недель изнурительного труда я выстроил из бревен и камней стену, закрывающую вход в пещеру. Дверь я сделал из толстых жердей, вырезать которые было то еще удовольствие. Привязал эту дверь своими импровизированными веревками, и, закончив коптить и вялить последние порции мяса, решил дать себе день отдыха, половину которого просто продрых у костра, уже приноровившись укутываться в шкуру хищника, как в спальный мешок. Попытался еще раз вернуться назад, но знакомого лаза в той-же нише, да и других выходов в задней стенке пещеры опять не нашел, что снова повергло меня в недоумение, уныние и депрессию.
Хищники меня больше не беспокоили, и я подумал, чтобы не утонуть в депрессии и ностальгии, сходить на разведку подальше, дня на два. Рассудив, что против ветра идти сподручнее, смутно вспомнил, что к добыче подкрадываются с подветренной стороны. Правда, особо я ни на какую добычу и не рассчитывал, однако подточил копье и нож о камень, который нашел около пещеры, по сходству с точильными камнями, нагрузил в волокушу припасов, веревок, и двинул против ветра – вниз по течению ручья.
Первый день прошел без происшествий. Вечером я разжег костер и, отпустив мамонта пастись, подкрепился вяленым мясом и завалился спать. Во сне мне приснилось, что меня кто-то внимательно разглядывает. Я тут-же проснулся, не открывая глаз и не шевелясь, прислушался, потом, осторожно приоткрыв один глаз осмотрелся. Костер догорал, мамонт спокойно сопел где-то невдалеке, я попытался воспользоваться его органами чувств, но тоже ничего не обнаружил, и рискнул мысленно спросить:
– Ты кто? – изобразив заодно мысленную пантомиму с удивленным лицом, по аналогии с первой встречей с мамонтом.
Сначала контакт пропал, потом появился кто-то еще и довольно четко изобразил такой же вопрос с жестом в мою сторону. Поскольку я никогда до этого не занимался мысленной пантомимой, мне пришлось попотеть, придумывая какие-то жесты для абстрактных понятий. Затем я обнаружил каким-то образом, что общаюсь через мамонта, прервал с ним контакт и сам отправил вопрос:
– Где вы? Кто вы? – и неожиданно пришел достаточно связный ответ.
– Мы Дорги, мы здесь живем, вас двое? Мы никогда не встречались с такими как вы, Кто вы?
– Я человек, – ответил я, – я попал к вам случайно. Вы можете мне помочь вернуться домой?
После продолжительной паузы, когда я уже перестал ждать ответа, кто-то произнес в моей голове
– Мы определили, где вы. Идите вниз по ручью, через три-четыре заката я приду к вам на переговорную площадку и попытаюсь вам помочь.
Измученный этим странным общением я заснул, и мне приснился сон, что я лежу в психиатрической больнице и рассказываю своему соседу, шизофренику Пете о своем мамонте, а утром, я почему-то это знал, мне поставят капельницу и я усну, и больше не проснусь.
В этом мире я проснулся в холодном поту. Через день, на берегу ручья я нашел выход глины, или породы на нее похожей и после экспериментов с пропорциями глины и песка, нашел вполне приемлемый рецепт смеси, пригодной для обжига в костре, примерно две трети глины, треть песка и немного золы. Вылепив пару плошек и пару кособоких чашек, я значительно улучшил свой быт. После обжига в костре, посуда стала устойчивой к воде и значительно прочнее. Устав от тряской волокуши, я стал прикидывать, из чего бы сделать колеса, и присматривал по пути деревья подходящего размера, однако дело упиралось в отсутствие топора. К четвертой ночевке я понял, что прибыл на место. Это была довольно большая округлая поляна, вымощенная красноватым камнем, вроде гранита. В центре ее оказалось кострище, обложенное черными камнями. Я воспользовался им, и попытался вскипятить воду, опуская в свою самую глубокую миску камни, и покрошив туда вяленное мясо. Получился жиденький бульон, мясо размякло и приобрело более съедобную консистенцию. В целом мне понравилось, и я решил развивать в этом направлении свои кулинарные успехи.
После сытного ужина я поскучал о кофе со сливками, или хотя-бы о чае и задремал, продолжая грезить о несбыточном. Моего сознания коснулось чье-то внимание, и я насторожился.
– Пришел – констатировал бестелесный голос.
Я так и не понял, раздался он в моей голове или снаружи.
– Ну да, ведь приглашали? Я не ошибся местом?
– Все в порядке, – тот-же голос переместился куда-то вправо, я автоматически повернул туда голову.
–Ты меня видишь? -Удивился голос.
– Нет – ответил я мысленно, – но чувствую движение.
– Как интересно, – сказал голос и переместился еще правее, я повернулся за ним – обычно ретранслятор не дает таких эффектов.
– Ретранслятор под этой площадкой? – спросил я.
– Ты знаешь это слово? – опять удивился гость.
– Ну да, аппарат, переводящий один сигнал в другой, или изменяющий его, я полагаю. Как тебя называть? – спросил я. Гость немного помолчал и произнес набор шипящих и щелкающих звуков.
– Мне это не воспроизвести, сказал я, давай для удобства общения ты будешь Страйк, а меня можешь называть Арсений.
– Хорошо, Арсений – сказал Страйк, – скажи, откуда ты пришел?
Я слегка задумался, затем стал излагать свои приключения в обратной последовательности в пространстве и времени, дойдя до пещеры остановился. У меня появились опасения, не открою ли я ворота в свой мир чужакам, о которых ничего не знаю, может они каннибалы, или еще что похуже.
– Нет, мы не каннибалы, – серьезно ответил мой внутренний голос – мы Дорги – здешняя цивилизация.
– Покажись, как ты выглядишь – попросил я.
– Мы достаточно аморфны, можем показаться тебе… необычными – ответил Страйк.
– Как-нибудь переживу, – пробормотал я вслух.
– Как хочешь, – последовал мысленный ответ, и к костру выплыл сиреневый шар. Он висел над землей примерно в полуметре, поверхность его спереди была глянцевой, неподвижной, а по бокам появлялись и исчезали мелкие псевдоподии. Я скорее с интересом, чем с испугом уставился на него, и, помолчав, ляпнул:
– А чем вы питаетесь?
Шар подумал и сказал
– Как-то ты очень озабочен гастрономической темой, я понимаю ассоциативный ряд, ты вероятно боишься, что наша цивилизация поглотит вашу, однако мы не испытываем необходимости расширять наш ареал существования. Параллельно с нами существует другая цивилизация, ты уже с ними встречался, судя по использованию шаки. Я понял, что речь шла о мамонте. – Правда, используешь ты его весьма своеобразно, – продолжил Страйк. – Не наблюдал, чтобы шорси управляли ими телепатически, впрочем, тебе попался довольно одаренный экземпляр, попробую подобрать ему соответствующую самку, может возникнет и третья цивилизация. А «питаемся», вернее пополняем энергию за счет полевых энергий – гравитации, электромагнитных волн, света и т.д., нам все годится, и мы над этим не задумываемся. Однако должны держать свою численность стабильной, иначе начнутся природные катаклизмы – бури, землетрясения и прочее, проверено на практике еще моими предками.
