– Что там, – также ответил я и расширил границы своего восприятия, подумав, что остальные могут тоже послушать, если получится.

– Это соседнее племя, ты убил их вождя, который хотел возглавить наше племя. Я вспомнил обглоданный инсектами скелет крикуна. Половину мужчин перебили дикие кочевники. Они не могут удержать своих границ, и просят тебя разрешить присоединится к нашему племени, и стать их вождем. Я прикинул наши запасы и решил, что это скорее кстати, поскольку людей, с развитием ремесел, скоро будет не хватать.

– Скажи, что я буду думать, – телепатнул я Пака, – а сам иди на берег и сядь там.

Пака так и сделал.

– Теперь мысленно зови всех, кто слышит подойти к тебе и сесть под дерево, – на берегу, слева от Пака росло какое-то низкорослое дерево.

Я услышал, как Пака мысленно зовет этих людей, и все они послушно идут под дерево. Может они все друг друга слышат? – Подумал я, сузил свое восприятие мира и на самой границе мысленного шепота и тишины сказал,

– А теперь, кто меня слышит, подойдите и сядьте к Пака, с другой стороны. Почти половина из-под дерева перемесилась туда. Но какое-то беспокойство не оставляло меня.

– С кем ты разговаривал, – спросил я Пака.

– С их ведуньей, целительницей, – ответил он.

– Проводи ее ко мне на холм, а остальным скажи, пусть сидят на месте – сказал я, а сам перешел на голос. – Встаньте в круг, вокруг меня, – велел я свите, – когда подойдут, пропустите Пака и ведунью, и когда они окажутся внутри круга начинайте мысленно громко говорить, лучше хором считайте до десяти, все помнят? Кто не помнит, скажите сейчас. Все покивали головами. Я показал наугад на кого-то и сказал:

– Ты считай вслух сейчас. Тот громко сосчитал до десяти.

– Годится, сказал я, – ты будешь считать вслух, остальные мысленно, всем понятно? Все опять покивали. Что меня беспокоило, я так отчетливо и не понял, но эти приготовления вернули мне толику уверенности. Когда Пака с тощей, как баба яга, дамой подошли ко мне, из-за спины я услышал напряженный мальчишеский голос

– Раз, два, три, четыре. – и так далее, когда они сосчитали до двадцати и замолкли.

– И снова считайте сначала, без перерыва, пока я не скажу – хватит. – Повернулся к тощей старухе, которую привел Пака, и мысленно прошипел:

– Вы что-то от нас прячете, – стараясь максимально сузить свое восприятие на колдунье, – в своих домах.

Я старался слова синхронизировать свое общение с выкриками своих людей, но отлично понимал, что ведьма меня слышит.

– Ты… великий… колдун, – ответила она, – но… в том,… что в наших… домах… прячутся… дикие,… нет… нашей… вины… Они… напали… перед тем,… как вы… подошли, – ведунья поняла мою хитрость и тоже старалась свои слова синхронизировать со счетом.

Я понял, что дикие не будут со мной торговаться, а постараются либо взять, что получится и удрать, либо погибнуть. В принципе, мне было все равно, однако не хотелось лишних жертв, в преддверии дефицита людских ресурсов. Вглядевшись в ведунью, я понял, что она что-то недоговаривает, но решил пока этим не заморачиваться. Велел Пака ее связать, и в полголоса, отведя в сторонку, дал ему инструкции, что делать дальше, постаравшись закрыть нас от ментального прослушивания. Решив проверить результат, спросил у Мары – слышала ли она нас, и получив отрицательный результат, сказал

– Вы с Пака поведете этих людей в лагерь, по ручью, ты пойдешь первой.

План мой был не замысловат, если среди поселенцев были «засланные казачки», то Мара и Пака выводили их вместе с остальными, в ложбинку, по верхнему краю которой должны были стоять воины с копьями, и покараулить их, пока я не проведу фильтрацию, отделив овец от волков в овечьей шкуре. Кроме того, за холмом Пака должен был послать зов, там ментальное поле ослабевало, и со стороны лагеря этих бродяг не должно было восприниматься. По этому зову пара десятков вооруженных воинов должны были бежать к этому лагерю быстрее лани, поскольку в противном случае я разгневаюсь. Обычно это срабатывало, племя считало, что у меня со смертью какие-то свои взаимоотношения, и я их не разубеждал. Так что нам пол часика примерно, предстояло разыграть какое-нибудь шоу, типа «мы вас не видим и не знаем, что вы там». Разровняв небольшую площадку у своих ног, я ножом нарисовал схему лагеря, и поманил пальцем своих спутников. Не считая ведуньи их осталось семеро. Я велел продолжать мысленно считать, а сам жестами показал на лагерь и на схему, и начертил семь кружочков, обозначив каждому их место вокруг лагеря.

– Никого не выпускать, – в полголоса сказал я, – если что, топтать, я настрою шаки.

К слову сказать, проведя ревизию стада шаки, я собрал десятка полтора, которые проявляли признаки понимания моих команд. А поскольку моего непосредственного присутствия не требовалось, чтобы общаться с ними, я регулярно заглядывал в их головы, они ко мне привыкли и проявляли понимание моих просьб-команд, и некоторое дружелюбие по отношению ко мне. Однако я скоро понял, что они хорошо различают людей, по каким-то своим признакам, а может по комплексу, например, запах, рост, конституция, и не ко всем относятся одинаково дружелюбно. Выяснив, что они любят сладкое, подкармливал их местными плодами, которые собирали соплеменники в ближайшем лесу, старался ухаживать за ними, периодически на пару с Инсектом, устраивал им чистки, в общем, старался как мог за ними ухаживать, и они меня слушались.

В этот раз мне требовалось от них нечто большее. По осыпающемуся, неровно поросшему травой и кустами склону, мы начали медленно спускаться к лагерю. Шаки пыхтели, хлопали ушами и приседали на задницы. Им не нравилось спускаться по склону. Бабку я закинул на спину своего шаки. Окружив лагерь, мы снова начали считать, но теперь я стал командовать всем шаки переступать с ноги на ногу в такт нашему счету, они, кстати, прекрасно нас слушали, и ритм производил на них завораживающее действие, а я нашел, куда это действие применить. Они все громче топали, земля, которая сначала просто подрагивала, начала ощутимо трястись, а потом я с удивлением обнаружил, что в середине нашего круга образуется воронка, куда начали сползать вигвамы пришлых. Карстовый провал, решил я, и дал команду

– Назад!

Все шаки сбились с ритма и начали пятится. Воронка поглотила еще пару вигвамов и замерла. Я неожиданно для себя громко завопил,

– Выходите, а то отправлю вас в подземное царство, – из чумов начали выползать грязные, косматые люди, – бросайте оружие на землю, сами идите к тому дереву, – распорядился я и махнул рукой в направлении своего ориентира, на берегу ручья.

Двоих я отправил присматривать за ними, Кука пошел собирать оружие, а я, сосредоточившись, почувствовал, что в чумах еще остались люди, причем из крайнего чума так и несло опасностью, я тихо сказал Кука, чтобы он раздал всем копья, и сам забрал пару штук, показал всем концом копья на опасный чум и нарисовал в воздухе кольцо, показывая, что его надо окружить. Мысленной речью я не стал пользоваться с тех пор, как понял, что кто-то из противников владеет ей. А сейчас я понял, и кто именно. В этом чуме кроме первобытного разбойника был еще кто-то, кто вызывал выраженное беспокойство у ведьмы за моей спиной. Я положил руку ей на голову, и постарался ее успокоить. Внушил ей образ моря, волны которого с рокотом накатывались на каменистый пляж, затягивая в свой сложный ритм, гипнотизируя и не выпуская назад в реальность. В общем, это ее повергло в ступор, ну тоже какой-никакой эффект, разберусь позже. На соседнем шаки висел моток веревки. Показав на него пальцем, я жестами объяснил, что веревку нужно перекинуть мне. В конце концов, она оказалась у меня, а еще через пару минут примитивное лассо, обвивало торчащие концы шестов этого чума, второй конец закрепил на веревочном кольце Мамонта. Заставив животное встать боком, я дал знак остальным приготовить копья и повел своего шаки вбок, опрокидывая чум. Веревка натянулась, чум подпрыгнул, сложился, и поволокся за мной. На открывшейся круглой площадке мы обнаружили большого воина с копьем наперевес, у ног которого лежала замотанная в кожаные путы женщина, что я определил по торчащим из-под пут титькам. В остальном она была похожа на стоящего воина. Я не раздумывая метнул в него копье, дав команду остальным сделать тоже самое. Из прилетевших копий, два-три попали достаточно удачно, одно пробило руку великана, держащую копье, другое пронзило шею, Мое-же угодило куда-то в низ живота, пробило набедренную повязку, и воткнулось в землю. Воин побулькал кровью, хлеставшей из горла, – наверное, хотел обложить нас матом, потом медленно встал на колени, и завалился на бок. Когда злоба в его глазах и сознании померкла, мой воин оттащил пленницу и забрал оружие у поверженного противника. Те, кто стояли под деревом, вскочили было на ноги в начале битвы, собираясь, очевидно, при удачном раскладе напасть на нас. Но сегодня явно был не их день. Великан зашевелился, может это была агония. Но я не стал рисковать, а велел отрезать ему голову. Наколоть ее на какое-нибудь копье без наконечника, и поставить его на границе наших земель, наклонив его в ту сторону, откуда пришли эти малахольные. Сам поехал к дереву и, по обыкновению, мысленно приказал, глядя в их сторону,