Он позволил ей стащить с него толстые стеганые штаны, которые он надел, когда выводил пса на улицу, и сам снял с себя рубашку. Его голая грудь коснулась ее груди, и она тотчас вся затрепетала. Но в следующий миг, стоило ей животом ощутить его эрекцию, как она почувствовала что-то очень похожее на страх.
Она была уверена, что это все испортит. Но он, надев презерватив, вопреки ее ожиданиям не стал подминать ее под себя. Наоборот, он отпустил ее, а сам лег на спину.
– Скажи мне, как только будешь готова, – произнес он.
Он ждал, что она возьмет инициативу на себя? Сумеет ли она? Хватит ли ей смелости?
Казалось, сердце было готово выскочить из груди, когда она оседлала его. Его руки тотчас легли ей на бедра, направляя, подбадривая. Но как только его твердый, как камень, член, коснулся ее ягодиц, она тотчас застыла.
– Ты уже почти там, – сказал он. – Осталось совсем чуть-чуть.
Впрочем, по нему не похоже, что он станет принуждать ее, если вдруг ей расхочется. Это помогло. Не желая ее отпугнуть, он делал все для того, чтобы инициатива оставалась в ее руках.
– Я хочу тебя, – прошептала она. Так оно и было, несмотря на ее страх, несмотря на ее внезапное сопротивление.
– В таком случае ты знаешь, что делать, – отозвался он. – Или, если хочешь, можешь подождать. Смотри сама. Нам некуда спешить.
Неужели он думает, что у них еще будет другая возможность? Лично ей в это верилось с трудом. Лучше довести начатое до конца сегодня, пока она не передумала. А она уже была готова это сделать.
Но как она ни пыталась, она так и не смогла пустить его внутрь себя. Внезапная паника парализовала ее, как будто ей ввели дозу сукцинилхолина[1].
– Амарок? – выдавила она из себя его имя, как будто он мог ей помочь, хотя она сама не была в этом уверена. Если он попытается уговаривать ее, будет только хуже. Она уже обливалась холодным потом. Она как будто покинула собственное тело и теперь наблюдала за тем как волнение, которое только что владело ею, испаряется самым удручающим и унизительным образом.
– Все в порядке, – произнес он. – Нам некуда торопиться.
Она потерпела поражение. Она так сильно хотела его, но воспоминания оказались сильнее. Даже если бы она не думала о Джаспере, даже если изо всех сил старалась убедить себя, что между тем, что случилось давно и что происходит теперь, нет никакой связи, что-то внутри ее сопротивлялось их близости, и она ничего не могла с собой поделать.
Она слезла с него. По ее щекам катились слезы. Она уже было собралась вернуться в свою комнату, чтобы там в одиночестве прийти в себя, но он взял ее за руку.
– Останься.
– Извини. Я знала, что так оно и будет.
– Ты предупредила меня. Все в порядке. Мы будем спать. Ложись. – Она подчинилась. Он привлек ее к себе. – Все хорошо. Спи…
Он говорил мягко и размеренно, как будто уговаривал ее спуститься со скалы или же успокаивал испуганное животное. Ей было неловко, но нежность в его голосе и его крепкие объятья сделали свое дело.
Паника постепенно отступила, дыхание вновь сделалось ровным. Она хотела поблагодарить Амарока за его понимание и терпение. Такого в его жизни наверняка еще не было. И ей было стыдно, что это произошло по ее вине. Увы, к тому моменту когда она наконец взяла себя в руки, чтобы не разреветься, – а ей страшно этого не хотелось, – он уже спал.
– Сержант, ты где? Сержант? Ты меня слышишь? У нас проблема.
Рация Амарока разбудила их с утра пораньше. Хотя физической близости между ними не было, они все равно лежали в объятьях среди сбитых в кучу простыней, а в ногах у них, согревая их, устроился Макита.
– Только не говори мне, что уже утро, – пробормотал Амарок.
Эвелин, такая же сонная, как и он, не имела ничего против их наготы.
– Без часов откуда мне это знать? – Увы, солнце им тоже было не помощник. В это время года день в Хиллтопе длится всего пять часов.
– Не может быть, что уже утро. Я только что закрыл глаза. – Он обнял Эвелин и как будто собрался вздремнуть еще, но рация затрещала снова.
– Эй! – Она столкнула с себя его руку. – По-моему, кто-то пытается до тебя дозвониться.
– Я уже понял. – Он потянулся и открыл глаза. – Интересно, как там метель?
Эвелин приподняла голову и прислушалась.
– Мне кажется, уже закончилась. Я ничего не слышу…
– Сержант, ты меня слышишь?
– …кроме твоей рации.
– Черт, – выругался он и зевнул.
– Сержант, это Коротышка. Возвращайся.
Эвелин оперлась на локоть. Коротышка был владельцем «Лосиной головы». Летом он также отвечал за общественную безопасность.
– Ты собираешься отвечать?
Амарок сунул голову под подушку.
– Пока не решил.
Подушка заглушила его слова, но Эвелин все же их поняла.
– Похоже, у него что-то срочное.
– Да я понял, поэтому и не тороплюсь, – ответил он, затем отбросил подушку и встал.
Встав с постели, он не стал одеваться и в чем мать родила направился в гостиную. До Эвелин донесся его голос.
– Это сержант Амарок. Что случилось?
– Я… не уверен, сержант. Но… мне кажется, тебе лучше приехать сюда.
В голосе Коротышки слышалось нетерпение. Эвелин села в постели.
– Сюда это куда? – уточнил Амарок.
– В «Лосиную голову».
– А что стряслось? Из-за снега провалилась крыша?
Эвелин решила, что это, наверное, так и есть. Но нет.
– Нет, сэр, – возразил Коротышка.
– Тогда что? Давай выкладывай? Нечего играть со мной в угадайку. Я не в том настроении.
– Это не игра. Сержант, я кое-что нашел. Я бы с удовольствием сказал тебе, что именно. Но мне даже страшно предположить. Ты, главное, давай сюда, и поживее.
Когда Амарок вернулся в спальню, от его сонливости не осталось и следа, ее как рукой сняло. Он включил свет и быстро оделся.
– Что происходит? – Внезапно осознав свою наготу, Эвелин до шеи натянула на себя одеяло.
– Понятия не имею. Надеюсь, я должен выносить мою задницу на мороз не для того, чтобы увидеть гигантскую сосульку.
– Ты думаешь, это что-то невинное? – Зная, что неподалеку находятся 250 самых страшных убийц Америки, Эвелин не могла не ощутить тревоги, особенно после ее странного разговора с Хьюго. Оставалось лишь надеяться, что это никак не связано с Ганноверским домом.
Коротышка упомянул, будто нашел в «Лосиной голове» «что-то». Так что, скорее всего, к ее заведению и подопечным это не имеет никакого отношения. Она очень на это надеялась.
Амарок шикнул на пса и сел на край кровати, чтобы надеть ботинки.
– Вряд ли. Но что бы это ни было, я им займусь. А ты пока отдыхай.
– Ты ведь сообщишь мне, что случилось, не так ли?
– Да, как только смогу.
– Договорились, – как можно бодрее отозвалась она, скорее ради него. Впрочем, вряд ли у нее получится уснуть. Как только он ушел, она надела теплую фуфайку, которую он ей дал, и попыталась воспользоваться телефоном. Хотела убедиться, что в тюрьме все в порядке. Увы, ответа она так и не дождалась. По всей видимости, буран завалил столб и оборвал телефонные провода – как она и опасалась.
Как хорошо, что дома у нее для кота автоматическая кормушка и поилка! Кто знает, когда она теперь попадет домой!
Она принялась мерить шагами комнату. Почему-то ей казалось, что сержант вернется совсем скоро, но минуты шли одна за другой… Прошел час, затем полтора, а его все не было.
Эвелин приняла душ, надела костюм – потому что другой одежды у нее не было, – приготовила себе яичницу и кофе. Позавтракав, она помыла посуду и снова села, глядя на часы. И просидела еще час.
– Где же его носит? – проворчала она – Уже почти полдень.
Макита встал и подошел к ней, полагая, что она разговаривает с ним.
– Все хорошо, приятель. Он скоро вернется, – сказала она псу, хотя, если честно, ею уже владела тревога. Что его могло так долго задерживать? Или он забыл, что она сидит у него дома и у нее даже нет машины?
