Подтекст этих слов был мне предельно ясен: я находилась в руках членов Совета, а в исходе этого заседания ни у одного из них не было ни малейших сомнений.

— Задавайте ваши вопросы, — проговорила я наконец, прилагая массу усилий к тому, чтобы голос не дрожал. Вряд ли стоило дожидаться, когда они применят более радикальные методы допроса.

— Почему ты отказалась от Выбора, предложенного Йихтором, сыном Лоримара ди Караата? — вступил третий голос.

Предательская краска залила мои щеки.

— Я свободна в своем Выборе! Я не обязана была принимать его предложение.

Два остроконечных капюшона склонились друг к другу и беззвучно посовещались, после чего тот, что справа, повернулся в мою сторону.

— Мы по-другому сформулируем вопрос, дочь ди Сарка. Как ты смогла отказаться от Выбора, предложенного Йихтором?

Передо мной словно разверзлась бездна: именно этого так опасались Барэк и Раэль. Не забавно ли, что ловушку я соорудила себе собственными руками? Мне страстно захотелось освободиться хотя бы на секунду, пусть даже только для того, чтобы продемонстрировать им непристойный жест, но своим телом я сейчас не владела.

— Если вы так хорошо знаете, какой вопрос надо задавать, то должны знать и ответ на него! — бросила я в гневе.

— Скажем так: мы подозреваем правду, не-Избравшая, — холодно отозвался говоривший. — Ты согласилась бы принять этот Выбор сейчас?

Сбоку от ряда сидящих членов Совета на помосте появились еще две фигуры. При виде меня глаза Барэка слегка расширились. Но я смотрела только Йихтора. Почему отступник даже не взглянул на меня? Он, казалось, не обращал внимания вообще ни на что.

Мне не нужно было видеть ни кивка одного из членов Совета в направлении Йихтора, ни того, как от лица Барэка немедленно отлила вся кровь, чтобы понять, что за сети плетет Совет.

— Вам плевать, если я убью их обоих, верно? — Я взглянула на своего недавнего противника. Он так же плотно увяз в их паутине, как и я.

— Утрата Барэка ослабит Дом Сарков.

Я не поняла, действительно ли этот ответ был столь бессердечным, как мне показалось, или это просто была высшая похвала клановцу. Неужели кроме силы и умения ей пользоваться их больше ничего друг в друге не волновало?

— А его вам не будет жалко? — сказала я, лишенная возможности указать на Йихтора. Приоткрытый рот придавал его красивому лицу странно бессмысленный вид.

— Мы ценим индивидуальность. Но не потерпим открытого неповиновения, — объяснил низкий голос все тем же снисходительным тоном. — Это существо когда-то было Йихтором ди Караатом. Его Дом отправили в ссылку. А разум рассеяли в м'хире. Так что прибереги свою жалость для кого-нибудь другого, не-Избравшая. В этой оболочке нет ничего, чему грозила бы гибель от твоей силы.

— Значит, там некого и Выбирать, — проговорила я медленно с глубокой уверенностью в том, что права. — Вы не можете заставить меня высвободить Силу-Выбора.

— Мы попусту тратим время! — Облаченная в мантию фигура в конце ряда поднялась и откинула с лица капюшон. На лице Фэйтлена застыла презрительная гримаса. — К чему спорить с жалкими остатками ее разума? Мы знаем, что должно быть сделано. Все эти разговоры — никчемная болтовня. — Рядом с ним вдруг материализовалась жабоподобная фигура в плаще болотно-серого цвета. Судя по тому, как резко посуровели другие члены Совета, личность широкоротого ретианина была им знакома.

За спиной у меня раздался резкий голос:

— Убери свою марионетку с нашего Совета, Фэйтлен! Это уже переходит всякие границы!

Фэйтлен с явным удовольствием ухватился за слова моего отца.

— А ты кто такой, чтобы указывать Совету, как ему поступать, Джаред? Будь доволен, что мы ограничились твоим исключением из своих рядов, решив не наказывать тебя за то, что ты осмелился помешать осуществлению нашей великой цели!

— Довольно! — Один из тех, кто сидел на помосте, поднялся и также опустил капюшон, сделав остальным знак последовать его примеру. Ни одно открывшееся моему взгляду лицо не показалось мне знакомым. У всех членов Совета был решительный вид, хотя, к их чести, большинству — было явно не по себе. — Ты будешь относиться к Дому Сарков с подобающим их силе и происхождению почтением, Фэйтлен, или окажешься в Кругу поединков. — Повисла пауза, во время которой лишь Барэк встретился со мной взглядом; в его глазах тоже был страх, но я видела, что он боится скорее за меня, чем меня саму. Я улыбнулась ему, очень надеясь: он догадался, что я все поняла.

— Джаред, мы разделяем твои чувства. Но то, что должно быть сделано, будет совершено. Если пожелаешь, ты свободен покинуть этот зал. — Мои незримые путы зловеще натянулись. — Если же останешься, помни: мы не потерпим никакого вмешательства.

— Я остаюсь, Сонда'ат, — хрипло, но твердо выговорил мой отец. — Чтобы в веках осталась память о той низости, которую затеял ты и руководимый тобой так называемый Совет.

— Низости? — повторила темноволосая женщина, чем-то неуловимо напоминавшая Энору. — Может быть, ты с такой же готовностью засвидетельствуешь, как мы спасем своих сородичей? Мы должны получить власть над Силой-Выбора и над судьбой своего вида. Разве ты не…

— Я думала, у вас есть вопросы ко мне, — произнесла я ровным тоном, почувствовав вдруг отвращение. — Если нет, тогда я соглашусь с Фэйтленом. Все это превращается в игру — причем по только вам известным правилам. — Мои глаза почему-то вернулись обратно к бледному, смятенному лицу Барэка. Здесь вряд ли стоило пытаться применить мысленную речь, но мне показалось, что его глаза хотели сообщить мне что-то важное.

Сонда'ат заговорил, как будто повторял затверженный урок, а его лицо превратилось в отчужденную маску.

— Сийра ди Сарк, мы не допустим более никаких извращений. Твой эксперимент по инициации Открытия увенчался успехом, поэтому ни ты, ни члены Дома Сарков не понесут наказания, хотя ты сознательно не подчинилась первичному закону, который охраняет наш вид и м'хир от скверны. Человек, именующий себя Морганом, будет схвачен, а его воспоминания о нас стерты — как и следовало сделать уже давным-давно. — На Барэка он подчеркнуто не обращал никакого внимания.

Морган. Его имя, так обыденно сорвавшееся с губ клановца, пронзило меня словно током. Как они смеют пытаться заставить Джейсона платить за их ошибки? «Да я и сама хороша», — подумалось мне горько. То, что Морган знал, вкупе с его Даром, делало его крайне опасным, он являл собой источник унижения, потенциальную угрозу, и мог настроить своих многочисленных сородичей против могущественного, но малочисленного и разобщенного Клана.

Я — Сийра Морган, а не Сийра ди Сарк из Клана. И быть обеими сразу у меня не получится — слишком велика цена, которую пришлось бы за это заплатить. Я начала осторожно проверять, по-прежнему ли сильны обездвижившие меня оковы.

— Сийра ди Сарк, — продолжал Сонда'ат, — ты соединишься с тем, кого мы избрали для тебя, поскольку сейчас ты не можешь считаться ни Избирающей, ни Избравшей. После успешного Соединения и спаривания ты будешь свободна вести жизнь Избравшей, не ограниченную ничем, кроме первичного закона.

Мне очень хотелось бы саркастически приподнять бровь, однако пришлось удовольствоваться легким покашливанием.

— И могу ли я узнать, кого же вы избрали для меня?

Фэйтлен исчез из своего кресла на помосте и тут же материализовался прямо передо мной, но смотрел он только на моего беспомощного, как и я, отца. Злорадство, написанное на лице клановца, вызвало у меня тошноту, поэтому я устремила взгляд на Барэка. На пустое и бессмысленное лицо Йихтора я старалась не смотреть.

— Мы надеемся спасти силу Дома Караатов, равно как и твоего, — отчеканил Сонда'ат.

«Йихтора, кого же еще». Барэк выругался, а тонкие губы Фэйтлена скривились в насмешливой улыбке.

— Если попытка окажется безуспешной, следующим кандидатом станет Барэк садд Сарк.

Подняв глаза, я одного за другим оглядела остальных членов Совета. Потом снова перевела взгляд на Сонда'ата.