Он кинулся в прохладную реку, и ему показалось, что он попал в рай. Он купался, наверное, часа два. Солнце давно зашло, наступили сумерки. Жорж услышал колокольный звон, и поплыл к берегу. Когда миллионер вылез обратно на берег, он первым делом проверил под камнем, что бутылка на месте. Отпив из нее порядочный глоток, он почувствовал, что в голове совершенно прояснилось. Вернулась его всегдашняя четкость мысли. "Жаль, что не взял сдачу, - подумал Жорж о магазине напитков. - Ну, что-ж. Пора домой".

Он пошарил на камне в поисках оренбургского пухового платка, но его не было.

Жорж не знал, что у этого места была дурная слава - здесь воровали все, что плохо лежит. Счастье, что он как следует спрятал бутылку, а то бы и ее украли. Но теперь он сидел совершенно голый, а до дома нужно было идти через пол-Москвы, что во-первых, недостойно приличного человека (каковым Жорж себя считал), а во-вторых, в два счета окажешься в отделении. Жорж решил дождаться глубокой ночи, хотя на что он рассчитывал - трудно сказать, потому что в ночное время столица прекрасно освещается. Но тут взгляд его упал на другой берег, и он увидал золотые купола монастыря. "Там помогут", - сказал себе Жорж. Крепко закупорив бутылку, он прижал ее к телу и прыгнул в воду. Плыть через Москву-реку оказалось тяжело, потому что мешала бутылка. Когда наконец Жорж вылез на другой берег, пересек газон и перелез через забор, на город крепко надвинулась ночь. Ворота монастыря были закрыты. Жорж отхлебнул из бутылки еще пару глотков и стал соображать, что ему делать. В это время у тысячелетней, поросшей мхом стены монастыря мелькнула чья-то тень. Миллионер не раздумывая бросился туда.

- Помогите мне! - крикнул он, протягивая руку к закутанной во что-то черное прохожей.

Наполовину полной бутылкой он старался прикрыть наготу.

- Господи! Кто вы? - услышал он в ответ взволнованный девичий голосок. - Оставьте меня! - слабо вскрикнула девушка, одетая в монашеское одеяние. - Помогите!

- Лучше вы мне помогите, - пробормотал Жорж.

- Не приближайтесь!

- Не судите да не судимы будете, - пробормотал он, остановясь в двух шагах от нее. - По одежде вашей...

И правда не по чему было судить. Монашка пристально посмотрела на него.

- Поверьте, сестра! - взмолился он. - Я нуждаюсь в помощи.

Глаза монашенки, насколько можно было об этом судить в темноте, увлажнились и подобрели. Это была еще совсем молодая женщина, точнее, девушка, никак не старше двадцати двух лет. На ней был черный, длинный, до самого пола, то ли клобук, то ли хитон - Жорж забыл, как это называется. Вокруг головы, несмотря на жару, намотан белый платок, который, к тому же, полностью закрывал грудь, а поверх этого платка монахиня была укрыта еще одним платком, более, впрочем, походившим на черное покрывало. Кажется, это и был клобук - так, во всяком случае, подумалось Жоржу. Но под всей этот непроницаемой для глаза завесой покрывал и клобуков угадывалась нежная, удивительная красота девушки. Подняв глаза на лицо ее, он нашел этому такое неопровержимое подтверждение, что пришел в восторг и на мгновение забыл весь ужас своего положения.

- Вам требуется помощь? - спросила она своим грудным, певучим голосом.

Эти слова вернули Жоржа к мрачной действительности.

- О да, - сокрушенно произнес он, и руки его опустились.

Монашка заметила блеснувшую в темноте бутылку и отпрянула назад.

- Не бойтесь, - молвил он. - Поверьте, я не употребляю алкоголь. Меня обокрали. Мне холодно. Мне это нужно, чтобы согреться.

После этих слов девушка сразу все поняла и поверила. В руках она держала большую корзину с какими-то тряпками.

- Вот, - сказала она, протягивая Жоржу корзину. - Здесь одежда сестер. - И увидев, что мужчина слегка отпрянул назад, поспешно добавила: - Я несу ее из нашей прачечной, она абсолютно чиста.

Девушка поставила корзину на монастырский камень и, пошарив в ней, протянула Жоржу рясу и комплект белья. Колокол возвестил половину одиннадцатого.

- Кто-то идет! - шепотом воскликнул Жорж.

- Одевайтесь скорее! - зашептала девушка.

- Я не успею это надеть...

Шаги раздавались уже совсем близко.

- Прячься за пень!

Жорж нырнул за огромный монастырский пень от тысячелетнего дуба, который, по преданию, был посажен в день основания монастыря самим основателем. "Если не успею - погиб", - подумал Жорж и с самурайской скоростью напялил на себя все, что мог.

- Кто это?! - услышал он строгий голос. - Что вы здесь делаете, дочь моя?

Это, конечно же, была настоятельница монастыря, сама игуменья.

- Это я, Мария! Я забирала белье из прачечной, мать игуменья.

От настоятельницы не ускользнуло, что кто-то спрятался за пнем.

- А это кто с тобой? - зашла она за пень. - Как тебя зовут?

- А это... сестра Тереза, - сказала за Жоржа Мария. - Она у нас новенькая. У нее очень сильно болит живот. Ей срочно нужно в туалет. Она еще не привыкла к нашей простой и скромной пище.

В монастыре было много монашек, и игуменья всех не помнила, тем более, новеньких.

- Ну, хорошо, - сказала она, немного смягчившись. - Отведи сестру Терезу поскорее в туалет, а затем обе спать!

Сквозь заднюю дверцу они прошмыгнули в монастырь, и Мария повела Жоржа окольными путями, между разными старинными строениями, кухнями и часовнями. Наконец подошли к дому. Мария тихонько отперла дверцу, и они очутились в полной темноте. Жорж едва не вскрикнул, больно ударившись босой ногой о каменную ступеньку.

- Держись за мою руку, - прошептала девушка в самое ухо миллионера.

Пахло сырым, каменным запахом. Жорж стукался головой о какие-то кирпичные углы. Поднялись на третий этаж, где располагались кельи. Монашки жили в них по двое.

- Нам повезло, - шепнула девушка. - Моя соседка, старая бабушка, умерла две недели назад, так что я теперь одна.

Они зашли в Мариину келью, и девушка поскорее затворила дверь. Жорж сделал шаг, споткнулся обо что-то и полетел головой на какой-то матрас или тюфяк.

- Я ничего не вижу!

Не успел он опомниться, как монашеское одеяние слетело с него, и он оказался в горячих объятиях Марии, а возразить он не мог, потому что ее губы не давали его губам пошевелиться и вставить хоть слово.

- Милый Иисус, сколько же я молилась тебе, чтоб ты лишил меня этой проклятой девственности! - шептала она, отрываясь от губ Жоржа и вновь припадая к ним, обнимая и сжимая миллионера всеми частями своего тела, так, что у него трещали кости. - И вот наконец ты послал мне его!

Не успел Жорж моргнуть глазом в этой кромешной тьме, как она уже лишилась того, чего хотела. Но этим не кончилось, она готова была лишаться вновь и вновь, не забывая при этом воздавать хвалы Богу. В общем, не стану тут подробно описывать и перечислять... каждый читатель и читательница сами могут вообразить в меру своей фантазии. Скажу только, чтобы подытожить, что в ту ночь между Марией и Жоржем произошло всё, что только может произойти между мужчиной и женщиной.

То есть нет, конечно же, не всё. Это я не верно сказал. Я имел в виду,лучшеечто может произойти. Опять, кажется, не то. В общем, я надеюсь, вы поняли, что я имел в виду. По крайней мере, читатели-мужчины поняли, а насчет женщин - не уверен, потому что я сам не женщина. Но если некоторые читательницы не поняли, что я имел в виду, то ничего страшного. Понимание предыдущего параграфа не столь важно для дальнейшего повествования, а также для общего восприятия идеи этой книги и ее философии.

Итак, двинемся дальше. Когда миллионер пришел в себя, монашка спала мертвым сном. Жорж совершенно протрезвел. Он сидел в изножье тюфяка, прислонясь к шершавой стене. Из окна подул ночной ветерок. Орала со сна какая-то птица. Сколько он ни всматривался в темноту - не мог разглядеть лежащей на тюфяке девушки. Жоржу хотелось найти выключатель и зажечь свет, но шаря вокруг себя, он везде натыкался на глухую стену, а вставать с тюфяка не решался, боясь врезаться в какой-нибудь каменный угол.