Это был уже почти старик, с изрядной гривой седых волос, с пышными усами и красными гипертоническими прожилками на щеках. Судя по двойному подбородку и объемной талии, мастер любил пиво с кровяными колбасками и не привык отказывать себе в двойной порции.

Перед стариком были разложены самодельные куклы. У Анны сразу глаза разбежались по трем десяткам нарядных фигурок, сидящих, лежащих и танцующих друг с другом. Куклы были большие - в рост ребенка от пары месяцев до полутора-двух лет. Все в натуральную величину. Сначала Анне даже показалось, что здесь каким-то образом собрался детский сад, так похожи они были на настоящих детей. Но настоящий детский сад бы непрерывно копошился и двигался, эти же застыли неподвижно, обратив кто куда ясные детские глаза, выделяющиеся на лицах. Лица заслуживали отдельного восхищения - сделанные, похоже, из какого-то пластика, они были вылеплены с высочайшей точностью и художественным вкусом, с правильными очертаниями, с крошечными складочками, детскими выпуклостями на щеках и очаровательными ямочками. Пластик был тщательно раскрашен под нежную светлую розовую кожу. Они были совсем, как настоящие, только не двигались.

Анна всплеснула руками от восторга и застряла перед кукольником надолго. Она всегда, с детства, питала слабость к куклам, а тут была такая прелесть, какую редко где встретишь.

Анна разглядывала куклы, удивляясь искусной работе мастера. Каждая кукла была индивидуальной, у каждой на лице было собственное выражение - какой-то малыш был игривым, кто-то спал, кто-то удивленно таращился, кто-то смеялся чему-то. Чистые, нежные, открытые лица, каждое, было словно наполнено внутренней жизнью. Такого никогда не добиться на бездушной фабрике - чуткие заботливые руки старика казалось вдохнули в каждую жизнь.

Он сидел, делая вид, что читает газету, и с улыбкой сквозь усы, наблюдал за восторгами Анны. Было видно, что ему нравится ее восхищение. Они проболтали с полчаса о пустяках, а потом Анна разорилась и выложила почти половину своей месячной зарплаты за куклу. Стоили они соответственно своему качеству, однако она совсем не жалела об этом.

Анна выбрала для себя девочку на вид около полутора лет - с голубыми глазами и светлыми, такими же, как у нее самой волосами, только под атласным бантиком. Мастер сказал, что волосы использовал натуральные, никакого пластика, и обращаться с ними нужно соответственно. Пухлые губки девочки слегка улыбались.

Одета девочка была в простое платьице, без особенных изысков и украшений. Было видно, что мастер не утруждал себя особенной отделкой одежды, в отличии от самих кукол.

Анна несла свою покупку домой, завернутой в кусок оберточной бумаги нежно, словно настоящего ребенка. Она уже предвкушала, как будет играть с такой чудесной куклой, самой лучшей, из всех, что были у нее в жизни. Дома уже было немало игрушек и других кукол попроще и поменьше, которые могли составить компанию такой красавице.

После прогулки Анна приготовила обед, и не смогла удержаться, чтобы не послать письмо своему бойфренду Марку. Он не любил, когда она ему часто писала, злился, но желание хотя бы так сократить расстояние до любимого человека оказалось сильнее. Марк сейчас работал в командировке и должен был приехать только через ужасно длинные три недели. Анна считала, что у нее довольно серьезный роман, хотя и не могла поклясться, что навсегда.

Отправив e-mail Анна не удержалась и снова пошла возиться с куклой, рассматривая ее удивительно красивое и пропорциональное лицо. О ночном происшествии она счастливо забыла. Уже ближе к вечеру она неохотно оторвалась от игры и пошла работать.

Работалось сегодня через пень-колоду. Анна рисовала веб-контент для сайтов как фрилансер. Работа свободная, ты можешь распоряжаться своим временем, как хочешь, зато и рискуешь остаться голодной, если заказчику не понравится картинка, или просто заказа не будет.

На самом деле Анна хотела стать всемирно известной и дорогой художницей, делать красочные и дерзкие инсталляции и путешествовать по свету. Пока, правда, приходилось заниматься рабским трудом на прокорм продолжающей расти всемирной паутине, которой нужны были новые и новые сайты. Безликие и бездуховные элементы оформления интерфейса и кнопки были ее хлебом, которые удавалось делать более менее сносно и быстро и зарабатывать достаточно, чтобы сводить концы с концами.

Вечером ей написал университетский друг, Пол, смешно и трогательно ухаживавший за ней последние пару лет. Правда дальше поздравительных открыток в социальной сети по праздникам он не шел - смущался. Анне нравилось флиртовать с ним, несмотря на то, что за эти пару лет она сменила семерых мужчин.

Пол, как обычно, интересовался как идут ее дела, и продвинулась ли она в работе над своим художественным проектом. Пол очень серьезно относился к ее творческим порывам, считал ее будущей великой художницей, что очень грело самолюбие. Однако одновременно и вызывал чувство вины, так как творческий проект буксовал, как малолитражка в грязи.

У Анны была смелая, по ее мнению, творческая идея - создавать произведения искусства, созданные из различных по толщине пластов полупрозрачного полимера с разноцветной светодиодной подсветкой изнутри. Впрочем дальше пары образцов дело у нее не пошло, все мешало то нехватка времени, то прямых рук того, кто мог бы спаять устройство, управляющее подсветкой, то денег на полимеры и электронику. Но на самом деле, конечно, мешало отсутствие настоящего упорства.

Анна скосила глаза на задернутый мольберт с пылящимся последние полгода полупрозрачным лицом с дырами вместо глаз, и не ответив Полу на письмо, ушла играть с куклой.

В гостиной она задернула шторы, чтобы никто из здания на противоположной стороне улицы не увидел, чем она занимается, и улеглась на толстый мягкий ковер цвета янтаря с темными прожилками, обложившись другими игрушками.

В такие мгновения весь остальной мир переставал для нее существовать. Анна никому из подруг, и тем более своих мужчин, не признавалась в том, что обожает играть в куклы, но это было самое увлекательное занятие с детства.

Первую куклу ей подарил отец. Анна и сейчас помнит, как он приехал на своем мотоцикле как-то вечером, когда его никто не ждал. Огромный, грузный в поскрипывающей кожаной куртке с защитой, пахнущий потом, пивом и машинным маслом, отец был самым родным человеком на свете.

Она играла с кубиками на полу в гостиной, и он опустился на колени и крепко обнял ее под холодным взглядом матери с поджатыми губами. Родители друг с другом так и не поздоровались тогда. Отец расстался с матерью вскоре после ее рождения, так что Анна и не помнила когда он жил в их доме. Если вообще жил. А мать об отце она спрашивать боялась. В ее воспоминаниях он был всегда таким волшебным существом, приезжающим на своем мотоцикле из каких-то фантастических дальних стран с драгоценными подарками после опасных и захватывающих приключений.

Тогда он и подарил ей куклу. Сказал: "Моя маленькая принцесса, у меня есть кое что для тебя" и неловко вытащил бумажный пакет, прихваченный скотчем. Там и была та, первая кукла.

Отец наведывался к ним изредка, раз в два-три месяца. Он всегда привозил с собой подарок для нее, нежно обнимал, ерошил волосы, расспрашивал про дела. Мать всегда находилась рядом или в соседней комнате, колючая, холодная, подозрительно глядящая как он играет с дочерью.

Настоящим праздником были те часы, что они иногда проводили вдвоем в парке аттракционов. Папа вез ее туда на своем огромном, гудящем мотоцикле, она сидела перед ним, в надежном кольце крепких рук, и кричала от восторга, когда мир с ревом и грохотом проносился мимо них. Аттракционы после этого были не столь увлекательными и ни капельки не страшными. И главное - рядом был ее папа. Они бродили по парку куда она хотела, катались на всех каруселях, ели на пару сладкую вату, играли в автоматы, стреляли из пневматической винтовки по мишеням и хлопали друг друга по ладони, после особенно удачного выстрела. Это были самые лучшие часы ее жизни.