Команда биатлонистов сидела за столом в предбаннике и ожидала вторую порцию сочного шашлыка, готовившегося прямо в камине напротив. Ронстадлен никого не подпустил к ответственному заданию, посчитав свои умения в приготовлении мяса лучшими, не забыв приплести ко всему прочему почтенный для спорта возраст вместе с большим опытом. Спорить никто не стал, и на практике всё оказалось именно так, как и сказал король биатлона. Первая партия шашлыка разошлась быстрее, чем он успел распробовать. Гьёр навалился на еду вместе с Ларсеном и другими изголодавшимися людьми и, пока последний кусок поджаристого мяса не разошёлся – не успокоились. Лишь после этого все, как один вновь направились в парилку, прихватив с собой и рыжеволосого обжору, не желавшего покидать рай изобилия.

Увидев гостя, стоявшего между Торджером и Арманам, галдёж приостановился и вместо не прекращавшихся разговоров, возгласов, смеха и шуток, осталась играть только музыка. Давид тут же ощутил неловкость, а главное, понял, что лишний и заторопился удалиться, посчитав приход в баню глупой затеей, но француз не пустил.

– Смотрите – ка, кого я нашёл! – указал на него Арман. – Подумал, Давид нам не помешает. Верно?

Спортсмены переглянулись между собой, какое-то время не говоря ни слова, от чего парень почувствовал себя не в своей тарелке, ещё несколько раз покорив себя поддавшемуся искушению, придя сюда, но уже через мгновение, на лицах каждого возникла улыбка и громкие возгласы возобновились с ещё большей силой.

– Свежее мясо! – закричали русские, бросившись к нему. – Раз пришёл, должен пройти через все прелести бани. Был когда-нибудь в настоящей русской парилке?

– Нет, – замотал головой Давид, раздевшись догола.

– Ну, сегодня, парень, твой день! – сказал Антон, взяв того за руку. – Ребята, все в парилку, – объявил он, но обратив внимание на Гьёра, добавил, – все кроме трусишки!

Команда биатлонистов, под предводительством Антона, отправилась под зажигательную музыку, игравшую в предбаннике, прямо в источник свирепого жара. Давид, обрадовавшийся тёплому приёму, даже не подозревал, насколько тёплым он будет, но получал от происходившего искреннее удовольствие. Арман, научившийся мастерски орудовать берёзовыми вениками, хорошенько отбил парня на пару с Антоном, в то время как остальные не переставали смеяться, радоваться неожиданно начавшемуся отдыху и потихоньку подбавлять температуру. Сами та они уже привыкли. Спортсменам заинтересовались, сколько продержится «новобранец», даже ставки ставили и, в конце концов, выиграл лишь Арман, предположив, что его новый друг стерпит столько же, сколько и русские.

Из парилки вышло трое: Дима, Антон и Давид. Бросившись в бассейн, и немного остыв, они, долго смеясь и рассказывая друг другу истории, вытерлись и, укрывшись полотенцами, подошли к столу, за которым их уже ждали с новой порцией шашлыка. Тихо сидевший в сторонке Торджер с раздражением наблюдал за тем, как приняли Давида, в то время как его, не прекращая, продолжили подкалывать. Даже Ларсен – друг, чья обязанность остаться на противоположной стороне не удержался, потому, план Торджера рухнул, и возвращение его в баню вышло боком.

– Тебе не позавидуешь! – услышал о произошедшим с семьёй Давида Ронстадлен. – Сочувствую!

– Спасибо, – несколько неуверенно улыбнулся парень, постаравшись сохранить на лице позитив, пусть это и не всегда выходило. Так его учила мама и теперь, её слова, как нельзя актуальны. – Это место спасло меня и брата. Я этому очень рад.

– Мы тоже рады оказаться здесь, – воскликнул Лазар. – Жду не дождусь завтрашнего дня.

– Я тебя уверяю, завтра ты будешь с нетерпением ждать ухода сильной головной боли и сушняка в горле, – напомнил Дима.

– Ну, не весь же день это будет! – предположил Лазар.

– Конечно, не весь! – согласился Антон, наливая очередную порцию алкоголя, – ещё ожидает рвота, потеря памяти, судороги, понос…

– Ну не за столом ведь, – включился Ингвар, оставаясь трезвым, как стёклышко, не пренебрегая принципами. Он, на правах самого здравомыслящего, следил за порядком и не позволял случиться неприятностям, всегда возможным при подобном общении с русскими.

– Простите, – извинился Антон. – Но ты готовься.

– Кстати, а какие у нас на завтра планы? – спросил Арман, но увидев часы на стене, уточнил, – точнее, уже сегодня?

– Это надо брата спросить, – сказал Давид. – Пока Саши нет, он здесь главный.

– Кстати, а чего это он так быстро улетел? – вспомнил об этом Антон. – Пригласил всех нас, а сам свалил. Кто-нибудь знает?

Антон посмотрел на Диму, но тот не обратил внимания, зная, не на много больше остальных.

– Ладно, разберёмся с этим потом, а сейчас, давайте тост, – предложил Арман, держа в руке рюмку очередной порции алкоголя.

– Арман, а ты точно француз? – подозрительно прищурился Дима.

– Есть сомнения? – вмешался Лазар, не дав брату ответить.

– Так любишь тосты, что…

– Не только русские любят тосты, – заверил француз. – Да и хватит болтать. Лучше, выпьем за Давида.

Услышав это, сидевший напротив Армана парень расцвёл от радости. Всё время застолья он глядел на него, стараясь время от времени опускать глаза, не встречаясь взглядами слишком часто, боясь вызвать смущение возлюбленного и теперь, слышать подобное до невозможности приятно. Ощущение прилива сил не отпускало, восторженно слушая каждое сказанное Арманам слово. – Так редко нам встречаются люди настолько жизнерадостные, несгибаемые под гнётом многочисленных проблем. Порой, даже одна неудача может подкосить и изменить, но, глядя на Давида, всё становится на свои места. Он поборол страх, боль ушла на второй план, по крайней мере, её не заметить невооружённым глазом. Перед нами приятный во всех смыслах человек, заставляющий смеяться всякий раз, когда что-то говорит и поверьте, это очень хорошо, когда умеешь не только веселить людей, но и позволяешь смеяться над собой. Так выпьем же за то, чтобы такие, как Давид чаще попадались на нашем пути, ведь с ними никогда не соскучишься, не заскучаешь, и они не станут вызывать раздражения…

– Ну конечно! – выпил в одиночку Торджер, гневно глядя на паренька. Он выглядел совсем подавленным и злобным, не говоря уже о сильной нетрезвости, мешавшей контролировать высказывания.

– Замолчи, – выпалил Ларсен. – Не порть момент глупыми обидами. Относись ко всему с юмором, как все мы.

– С юмором? – повысил голос он, громко икнув.

– Верно, – подтвердил всегда рассудительный и неконфликтный Ронстадлен. – Не будь ребёнком. Если обиделся на нас из-за нашей шутки, то… Не нужно было вообще идти. Никто никого не тащил сюда, а уж, раз пошёл, будь готов ко всему. Тем более, ничего страшного с тобой не произошло. Каждый из нас через это прошёл и ничего, все живы и здоровы.

– Конечно, выставили меня посмешищем, – продолжал Торджер. – Хорошо посмеялись!

– Так, – не выдержал Дима, – если будешь и дальше портить вечер, лучше тебе уйти.

– С радостью, – встал из-за стола рыжий норвежец, серьёзно покачиваясь. – Только, перед тем как уйти, я посмеюсь над вами, когда скажу, что Давид здесь не просто так. Разве вы не заметили в нём ничего странного? – догадался спортсмен, в чём странность Давида, бросившаяся в глаза за время его пребывания в бане.

Давид тут же опустил голову, почувствовав взгляды спортсменов. Конечно, парень никогда не стыдился своей ориентации. Он такой с самого рождения и ничего не изменить, но именно сейчас, всё стало, как нельзя хуже. Давид боялся: Арман и остальные, посмотрят на него иначе, если узнают правду и скажут, что угодно, кроме тех тёплых слов, озвученных совсем недавно.

– Кажется, я понял, о чём ты, – положил на стол рюмку Арман. – Если ты об ориентации нашего нового друга, – сделал небольшую паузу он, взглянув на парня, – то все присутствующие знают и не видят ничего зазорного. Самое главное – человек, а уж потом его сексуальные предпочтения. Не знаю, что ты хотел этим сказать. Если оскорбить, то тебе просто не место с нами. Это просто глупо и низко.