Встреча

Жарким августовским днем, когда солнце стояло в зените на безоблачном небе, обжигая своими лучами дворовые постройки и раскаляя землю до нестерпимости так, что зелень травы во дворе поблекла и пожухла, царица Наталья Кирилловна сидела под холщовым навесом с тыльной стороны царского терема в селе Коломенское.

В тени навеса тоже было жарко и душно, горячий воздух разморил грузную Медведиху, как называли за глаза царицу вся дворня и даже родственники Нарышкины, и она, простоволосая, в одном сарафане, попивала квас, доставленный сенной девкой из ледяного погреба, а потому холодный до зубной ломоты.

Ледяные погреба устаивались во всех усадьбах и даже крестьянских дворах: где-нибудь на задворках, вырывался глубокий погреб, зимой он набивался снегом почти доверху, снег поливался водой, замерзавшей на морозе, и к весне образовывался подземный ледник, в котором лед, постепенно подтаивая, сохранялся до глубокой осени.

Над таким погребом обычно устраивалась клеть, сохраняющая погреб от солнечного света и тепла, а дверь в погреб еще заваливалась и соломой. В таких погребах, на льду хранились запасы мяса, рыбы и других продуктов, не терпящих длительного хранения в тепле летних дней. Холодным квасом из ледяного погреба и баловала себя царица Наталья, изнемогая от августовской жары, редко случавшейся в этих местах.

Весь царский двор был в Коломенском и царица Наталья могла бы найти занятие по душе: давать указания дворне или обсуждать государственные дела с ближними боярами, но всем заправляла царевна Софья – соправительница при малолетних царях Иване и Петре, а царица Наталья на дух не переносила Софью, считая что именно она, царица Наталья, и должна бы править при малолетних царях, но стрелецкие полки под началом князя Хованского решили иначе, провозгласив правительницей Софью.

Однако, стрелецкие волнения не утихали и после коронации царевичей Ивана и Петра, случившейся в июне месяце и теперь уже правительнице Софье приходилось усмирять стрельцов, чтобы удержать власть в своих руках и не дать начальнику стрельцов князю Хованскому захватить власть себе, о чем гласило подметное письмо, подброшенное царевне Софье. Именно поэтому царевна Софья удалилась в августе со всем двором и обоими царями в село Коломенское подальше от бушующих стрелецких полков.

– А чем, Петруша, сейчас занимается? – спросила Наталья Кирилловна доверенную тетку-наушницу, что собирала придворные слухи и сплетни и доносила их до царицынских ушей, снова пригубив жбан с квасом и вытирая пот с лица чистым рушником.

– Давеча гонял кошек во дворе и бил их камнями, а которая падала, той горло резал кинжалом и смотрел пока не сдохнет, а чем сейчас тешится, то мне не ведомо, – отвечала тетка.

– Как бы Петруша кинжалом тем не порезался, – встревожилась царица Наталья, – а все брат мой, Иван Кириллович снабжает царя оружием: хоть и потешным, детского размера, но все равно опасным для десятилетнего царя.

– Так это по годам ему десять лет минуло, а ростом он уже с юношу, лет шестнадцати, – возразила тетка на опасения царицы. – Если будет царь Петр тянутся ввысь так и дальше – быть ему выше всех нас и дядей его, и бояр и стрельцов из стремянного полка, что охраняет царский двор здесь в Коломенском.

– Да, Петруша вытянулся ростом с юношу, а положением царя он и вовсе выше нас всех, даже меня – своей матери, – горделиво сказала царица. – Жаль грамоту еще не освоил, но даст бог войдет в разум, научится грамоте и возьмет царскую власть в свои руки и Софью удалит со двора, – размечталась царица, но быстро осеклась, поняв, что сказала лишнего. Непременно кто-нибудь да и донесет до ушей Софьи эти слова.

– Вы бы, матушка, приструнили царя Петра: негоже бить и мучить кошек, – попросила тетка, но была оборвана царицей:

– Петруша царь и волен делать что хочет, а царская власть требует жестокости даже к людям близким. Видно коты обнаглели, бегают по терему где хотят, может помочились царю в сапожки, вот он и учит их уму-разуму, – возразила царица и увела разговор в сторону:

– Что слышно здесь о бунте стрельцов и чем занимается царевна Софья?

– Московские стрельцы послали выборных к царевне Софье и клянутся ей в верности. Сам князь Хованский приезжал нынче в Коломенское, бил поклоны Софье и пугал новгородцами, что замышляют поход на Москву, только Софья не больно-то поверила ему и хочет увезти двор из Коломенского подальше от Москвы, может быть в Троицкий монастырь, за стенами которого никакие бунты не страшны, – поделилась тетка секретами и продолжала:

– Чуть не забыла. Намедни патриарх прислал в дар монастырского холопа – мальчика, в услужение Вам или царю Петру. Малец этот ровесник царя, обучен грамоте и может быть полезен царю Петру в обучении: холоп грамотен и ему царю надо быть грамотным – глядишь за играми и забавами и Петр обучится грамоте, – пояснила тетка, которую царица звала по-простому – Машка.

– И то дело говоришь, – оживилась царица,– вели кликнуть мальчонку сюда, посмотрю годится ли он в помощь моему Петруше: может кривой какой или убогий, коль грамоте учился.

Машка послала сенную девку за мальчиком и минуты спустя холоп Федя предстал перед царицей: простоволосой и раскинувшейся в бесстыдном положении на подушках широкой скамьи. Федя, обученный в монастыре и на патриаршем дворе, уже знал, что представ перед господином, следует поклониться и смиренно ждать распоряжений, что он и сделал, низко поклонившись грузной женщине, лежавшей на скамье в одном сарафане, широко раскинув толстые оголенные ноги, при посторонних, чего его мать, Дарья, никогда не позволяла даже при своих малых детях.

Вид мальчика и его смиренная покорность понравились царице и она спросила холопа, прихлебывая холодный квас:

– Говорит тетка Мария, что ты грамоте весьма разумеешь, так ли это?

– Монастырских книг уже много прочел, Псалтырь не единожды и письмом владею, но иногда ошибаюсь в написании имен святых апостолов, – ответил Федя.

– А что еще можешь?

– Умею прислуживать монахам в монастырской трапезной, был на побегушках у настоятеля монастыря, а раньше помогал тяте в поле и по хозяйству, – простодушно поделился Федя своими навыками.

– Это хорошо, что ты обучен и грамоте и услужению, – одобрила царица слова мальчика, – как тебя кличут-то?

– Федором назвали отец с матерью, потому и кличут меня Федей или Федькой: как придется.

– Чего бы ты хотел, Федя, если бы могло исполниться твое желание, как в сказке про Емелю и щуку? – продолжала царица Наталья расспрашивать мальчика, прежде чем решить– как им распорядиться впредь.

– Хотел бы вернуться домой к отцу с матерью и помогать им в крестьянском деле, а после когда вырасту, хотел бы обучиться книжному делу и делать книги, – откровенно ответил Федя на слова царицы.

– Ты холоп и домой сможешь вернуться когда хозяин позволит, а хозяином у тебя будет царь Петр – мой сын, которому тоже десять лет, как и тебе: но он царь по рождению, а ты холоп по рождению и, поэтому, должен верно служить царю, исполнять его повеления и когда-нибудь, если будет царская воля, Петр разрешит тебе повидаться с отцом и матерью, – благосклонно пояснила царица и распорядилась проводить холопа Федю к царю Петру в услужение.

Тетка нашла Петра во дворе: он сидел под деревом и что-то мастерил из веревки. Сказав Петру, что мать прислала ему в услужение холопа Федю, тетка удалилась, оставив мальчиков наедине.

Петр вскочил, с интересом осмотрел Федю со всех сторон и снова уселся под деревом.

– Ну что стоишь, будто пень, – недовольно сказал Петр, продолжая возиться с веревкой, – иди, помоги сделать узел на веревке, чтобы получилась петля. Хочу собаку повесить на этой петле, вот эту, что лежит рядом, – и он погладил собаку по голове, на что она благодарно вильнула хвостом.

– Зачем собаку вешать? – удивился Федя. – Это божья тварь, собаки служат людям и даже у святых апостолов были собаки, я читал об этом в Евангелии.