Лавиния вышла к ужину совершенно такая, как обычно, и я поняла, что тема Мирассы и Наима окончательно закрыта. Мы обсудили хозяйственные дела, починку сушки около бассейна и мой день рождения, который надвигался с неотвратимостью межпланетного крейсера.

ГИО-изменённые уже предупредили меня, что отвертеться от поздравлений не удастся, так что надо было готовиться, несмотря на всю мою нелюбовь к подобным торжествам. В нашей семье, где всё подчинялось строгой необходимости и разумной экономии, любой праздник был событием из ряда вон выходящим. По зрелому размышлению, мама придумала специальный график празднований: через год. Поэтому мои дни рождения отмечались раз в два года, впрочем, как и родительские. Всё проходило максимально скромно, и подарок всегда был тем, чего мне как раз не хватало в тот момент: долго выпрашиваемым электронным вайпассом, взамен двух сломанных и выкинутых игр; новым платьем перед поступлением в начальную школу; многофункциональным вифоном, потому что старый как раз разбился…

Мой первый «ненужный» подарок, который я сделала себе сама, и сейчас лежал в ящике прикроватной тумбочки, пройдя вместе со мной всю мою самостоятельную жизнь. Это был дешёвый браслет из искусственных камней, имитирующих сапфироиды. Безделушка, которую я хранила, как память об обретении независимости. Мама ни за что и никогда не купила бы мне подобную вещь, поэтому я его и приобрела. Обычный подростковый бунт…

Но шутки шутками, а ГИО-изменённые всерьёз собирались заставить меня устроить шумный праздник. И никто не считал нормальным предложенный мною вариант: сделать вид, что никакого дня рождения вообще нет. У нас было всего десять дней до знаменательной даты, – вполне достаточно, на мой вкус, и катастрофически мало, с точки зрения того же Эдора.

Особенным этот день рождения должен был стать для лягушонка, потому что мы договорились с Вигором и стратегом, что используем мой праздник, чтобы потренировать заморыша правильно держаться при посторонних, тем более что и посторонних-то этих предполагалось немного: кроме всех «своих» генно-изменённых, я собиралась пригласить Лона и ещё нескольких друзей из моей прежней компании. Возможно, пришла бы ещё одна из старых подруг Лавинии, и на этом всё.

Но такой узкий круг как нельзя лучше подходил для первого появления Маугли перед незнакомыми людьми. Теперь он вполне успешно сохранял заданный цвет кожи до двух часов подряд, и перестал при этом так напрягаться, что это было заметно невооружённым глазом. Да и держать себя в обществе Маугли научился в достаточной степени, чтобы не опозориться. Короче говоря, пришло время рискнуть, – так считали все, кроме самого кикиморыша, который смысла в этом вообще не видел. Мне казалось, что, несмотря на физический рост и психологические изменения, лягушонок в глубине души продолжал считать самым лучшим прикроватный образ жизни, и разубедить его пока не удавалось.

Само собой, он был счастлив носиться по деревьям, и ухаживать за нашим садом, и плавать в бассейне, и таскать потихоньку из холодильной установки манговое мороженое, и рисовать свои акварели, усевшись на крыльце домика, и разыгрывать целые воздушные бои игрушечными флайерами в холле второго этажа (когда думал, что мы не знаем, чем он занят), и прятать подальше нелюбимые шорты, и выбирать самому то, что он будет читать перед сном, но… Но все эти вещи совершенно не мешали ему по-прежнему пребывать в глубочайшей уверенности, что смысл его жизни – удовлетворять сагите в постели. И тут полагалось бы рисовать большую и жирную точку, потому что всё остальное было для него не более чем приятным дополнением к его основному долгу. С кикиморышевой точки зрения мои попытки вытащить его в люди оказывались всего лишь странной блажью, вывертами характера и фанабериями, с которыми он охотно мирился, поскольку ему это нравилось, как уже было сказано выше. Но сам по себе он не рвался никуда, кроме моей спальни.

Лавиния думала, что всё дело было в образе жизни Маугли: он почти никуда не выходил, нигде не бывал, друзей не имел. Неудивительно, что такой узкий кругозор не требовал новых знаний и навыков.

Эдор подозревал, что подопечный просто ещё не развился до той стадии, когда у мужчин включается механизм агрессивного отстаивания своего мнения, а, соответственно, поиска аргументов для этого самого отстаивания.

Вигор пожимал плечами и говорил, что созданная им матрица меняет сугубо физические параметры, а если нам нужны психические изменения, то это не к нему. Так далеко к мирасским разработкам он ещё не приблизился.

Моя же теория заключалась в том, что всё изменится только тогда, когда я отпущу Маугли. Привязка к хозяину продолжала очень сильно тормозить потребности лягушонка, искусственно замыкая их на одном человеке, и я была уверена, что только её отмена сможет изменить положение вещей. Так что, надо было просто набраться терпения, и обучать зелёного ленивца, даже вопреки его нежеланию. Поэтому варианта, при котором Маугли переждал бы мой день рождения где-нибудь подальше, даже не обсуждалось.

Приглашения гостям были разосланы заранее, ответы получены; Эдор, с его очередным нарядом, послан в дальние дали спиральной галактики, зато с благодарностью принято его же предложение прислать угощения из собственного ресторана; было куплено симпатичное платье сливочно-кремового оттенка, и заказаны украшения для дома и сада. Всё складывалось прекрасно, всё шло своим чередом.

Первым звоночком, что на горизонте сгущаются тучи, стал неожиданный визит господина Скросса. Случился он как раз за два дня до праздника, довольно поздно вечером. Крокораус от бизнеса не счёл нужным предупредить заранее о своём желании посетить нас, поэтому застал буквально врасплох.

Я только-только закончила сверять списки оплаченных счетов, когда Деона сообщила мне:

- Тэш, господин Скросс запрашивает разрешение на посадку. Через пять минут. Давать?

- Давай, конечно… – ошарашенно ответила я, судорожно закрывая открытые страницы в кибере и пытаясь сообразить, что могло понадобиться столпу экономики от нас, да ещё в такое время?..

- Део, предупреди Лавинию, пожалуйста. И лягушонка тоже! Пусть он незаметно сядет где-нибудь, в пределах «считывания» Скросса, и передаёт тебе, что тот будет чувствовать во время разговора. А ты будешь сообщать мне, ладно? Как в прошлый раз.

- Хорошо, Тэш. Сделаю.

Через минуту я стояла во дворе и наблюдала за тем, как снижается чёрный диск крокорауса. Мне вспомнилась теория о том, что характер человека можно вычислить по его манере водить летательный аппарат. Суетливо – человек нервный, аккуратно – педант, слишком быстро – ненадёжный водитель.

Флайер Скросса опускался с какой-то давящей неизбежностью.

Как и в прошлый раз, он прилетел один, безупречно одетый, с идеально уложенными волосами, – живой образец удачливого миллионера. И по дорожке зашагал с уверенностью хозяина, идущего к себе домой, но, по мере того, как он подходил ближе, я замечала, что лоб надежды нашей экономики прорезали морщины, губы недовольно поджаты, и глаза кажутся ещё более холодными, чем обычно. Моё сердце невольно застучало чаще.

- Добрый вечер, Тэш, – как-то бесцветно приветствовал меня господин Скросс. – Извините за поздний визит. К сожалению, дела не позволили мне прилететь раньше. Надеюсь, вы найдёте для меня время?

- Да, разумеется. Проходите в дом, пожалуйста.

Мы прошествовали гуськом в гостиную, причём, уже входя туда, я заметила на лестнице полуголого заморыша.

- Део, ты предупредила Маугли? – мысленно спросила я свою кибер-помощницу, одновременно усаживая гостя на диван.

- Да, Тэш.

- Тогда почему он торчит на лестнице?

- Сейчас спрошу…

Но ответил мне уже сам лягушонок, появившийся в дверях.

- Сагите, этот сагат приехал, чтобы причинить вам боль!

Я с недоумением уставилась на Маугли, стоявшего на пороге в одних пижамных штанах и босиком. Скросс тоже воззрился на лягушонка, высоко подняв брови. Опомнившись, я, как можно мягче, попросила: