Полосатый шизофреник печально посмотрел на меня и покачал головой:

- Вы не верите мне… Я понимаю. Но, тем не менее, говорю вам правду. Храисса – живая, и она влияет на всех, кто живёт на ней. Пришельцы, когда они только появились, были совершенно чужими, со злыми, жадными намерениями. Что можно было сделать за такой короткий срок? Конечно, у них не было шансов успеть измениться. Но уже их дети стали хоть немного, но другими, – более спокойными, более терпимыми, более мудрыми. Пусть чуть-чуть, но все-таки… Теперешние жители Храиссы – тоже её дети. Да, они жестокие и развращённые той лёгкостью, с которой получают всё что захотят. Но они уже дети Храиссы! И их нельзя просто так взять и убить. Нет-нет, невозможно!

Тут слово взял Эдор, до того молчавший.

- А зачем вашей планете вообще нужны разумные существа? – спросил он, словно верил, что психованный туземец и впрямь имеет прямую связь с разумом Мирассы.

- Это странный вопрос… Зачем рожают детей? Наверное, чтобы любить их и заботиться о них. Я так думаю.

Стратег всё так же серьёзно кивнул, словно ожидал именно такого ответа.

- И вы говорите, что она… нормально относится к «подкидышам», даже таким агрессивным, как генерал Грасс?

- Да, так можно сказать… Пожалуй, вы правы. Она любит всех.

- И поэтому вы против того, чтобы устраивать войну одних её детей против других?

- Да, да. Братья не должны воевать, это противоестественно. За это бывают наказания, и очень тяжёлые. Вайядхау исчезли, но их место, в каком-то смысле, заняли чужие, пришедшие с других звёзд. А теперь выясняется, что лесной народ не исчез бесследно, остатки его живы, да ещё среди тех, кого вы считаете нашими врагами. Но у нас нет врагов. И не будет, если позволит звёздное небо… Поэтому и войны не будет.

- А что предлагаете вы? – заинтересованно осведомился Эдор.

- Искать другой путь. Искать другие возможности, например, тайные, во мраке… Ведь у вас есть союзник, который может открыть ворота Мирассы перед вами.

- Вы имеете в виду Альдора? Бывшего хозяина Маугли?

- Да, его. Он очень заинтересован в том, чтобы проект господина Скросса был выполнен, и он пойдёт на многое, лишь добиться своего. Используйте его власть, его возможности, его характер… Если вы сможете сделать это достаточно аккуратно и точно, он станет вашим союзником. И поможет сделать нужный вам поворот безболезненно или малоболезненно.

- Спасибо, мы подумаем над этим.

- Вы говорите, что мирассцы – дети Храиссы, мирные и самодостаточные. Но почему тогда Альдор не спокоен? – не удержавшись, вмешалась я. – Почему он может стать тем самым слабым камушком в основании целой горы камней? Почему он не похож на человека, живущего в согласии с самим собой?

- Потому, что Альдор долгое время не жил на Мирассе. Он воспитывался на другой планете, потому что был отослан родителями для получения специального образования. Он успел усвоить только маленькую часть того, что знает и чувствует каждый мирассец. Альдор, к сожалению, почти такой же чужак, как вы, например…

Я чуть не поперхнулась при таком милом сравнении. Это что же получается? Полосатый бугай не замечает никакой разницы между нами и Альдором?! Замечательно, однако! Выходит, мы все для него «на одно лицо», с воинственными и шумными стремлениями. Агрессивные и неумные. М-дааааа… Прекрасно воодушевляет для дальнейшего общения.

- В этом и кроется причина его поступков, – продолжал пацифист-шизофреник. – Он хочет всего того, что есть в других местах, но чего нет на Мирассе: много-много удовольствий, много денег, много власти. Поэтому он и выбрал себе жену не с Мирассы, а отсюда, и решил, что удовольствия, которые он может купить на её деньги, гораздо важнее счастья. Он не любит, его не любят, они оба несчастны, но не понимают этого. Здесь так живут почти все.

Тут Эдор поднял глаза от столешницы, которую изучал перед этим, как будто она была мировым шедевром, и заинтересованно посмотрел на психолога-самоучку.

- Вы считаете, что Альдор и его жена несчастны? – уточнил он. – Но по ним этого не скажешь… Возможно, они не в восторге друг от друга, но и впечатления страдальцев они не производят.

- Возможно, и нет, – ответил бугай. – Но вы видите только то, что сверху, а я вижу и то, что внутри. Альдор очень ошибается, думая, что власть сделает его счастливчиком, но вы можете использовать это в своих целях. Он поймёт свои ошибки потом, когда придёт время…

Тут у Эдора зазвонил вифон. Взглянув на экран, он внезапно встал и сказал:

- К сожалению, нам нужно улетать. Сюда идёт Альдор, и он не должен знать, что мы виделись с вами. Но разговор не закончен. Как нам быть?

- Я свяжусь с вами. Сам. Прощайте, друзья, – вежливо и, по-прежнему, спокойно ответил мирассец. – Всего вам лучшего. Килано байе вааро, спаридо Вайядхау… Агеши!

- Агеши… – прошептал радужный лягушонок и мы выскочили из павильона.

Сувенир 38

Эдор на ходу стащил куртку и набросил её на Маугли так, чтобы ни сантиметра разноцветного великолепия, разливающегося по физиономии смущённого кикиморыша, не было видно. Мы быстро добежали до флайера, ждущего нас на месте посадки, нырнули внутрь и тут же стартовали.

Стратег взял управление на себя и повёл машину не выше, а ниже уровня садов и павильонов, с которого мы взлетели, облетая здание-цветок по широкой дуге, словно скрываясь от глаз тех, кто мог наблюдать за нами оттуда. Только тогда, когда небоскрёб скрылся за облаками, мачо передал управление автопилоту и откинулся в кресле с самым задумчивым видом.

Некоторое время мы летели молча. Даже лягушонок, на удивление, не рвался делиться впечатлениями о встрече с соплеменником (если полосатого бугая можно было так назвать). Что касалось меня, то я пыталась побороть горечь и разочарование. Союзнички, чтоб их Плорад съел и не подавился! Нет, с одной стороны, конечно, понятно, что мои ожидания явно были завышены, но чтоб разумных существ вот так втоптали в грязь, а они не только согласились с этим, но ещё и осознанно отказывались бороться… Ради мира и имеющегося куска хлеба бросали без помощи лишённых всего, вплоть до свободы, своих же соплеменников, – этого я понять не могла. И принимать доводы о какой-то возможной правоте туземца не хотела.

Стратег, время от времени поглядывавший на меня, наконец, спросил:

- Злишься, Жужелица?

Я пожала плечами. Если эмпат не может определить, что я чувствую, куда уж мне…

- Не знаю. Может быть…

- Зря. По-моему, получилась очень плодотворная встреча.

Я недоверчиво подняла брови. У нас какие-то плоды образовались? А мне-то показалось, что единственным положительным моментов была радость мирассца от лицезрения живого Вайятху. Больше ничего стоящего, на мой взгляд, не случилось.

- Ты слишком узко смотришь, Тэш, и в этом твоя проблема. Подумай лучше вот о чём: ты провела с этим типом всего полтора часа, но уже решила, что всё о нём поняла. А на деле, замечу, что даже я не всё понял. Во-первых, абориген явно что-то скрывал от нас, именно в плане эмоций. Во-вторых, сказал мало, но при этом наговорил столько неоднозначных вещей, что над некоторыми я до сих пор голову ломаю. Ну, и в-третьих. Лучше такие союзники, чем совсем никаких.

- И что в них хорошего, как в союзниках? – спросила я едко. – Реальной помощи, скорее всего, никакой не будет, но условий нам уже навыдвигали кучу! По-моему, мы обзавелись лишними наблюдателями и критиками, которые теперь будут следить, как бы мы чего не нарушили в их прекрасном мире.

Не удержавшись, передёрнула плечами.

Внезапно Маугли, который до этого смотрел куда-то себе под ноги, не подавая признаков, что слышит нас, очнулся, осторожно взял меня за руку, погладил по тыльной стороне и тихо сказал:

- Он был расстроен, сагите… Очень-очень расстроен… Внутри он плакал…

Я вздохнула, подавляя невольное желание ответить, что пусть бы бугай хоть обрыдался, лишь бы помог делом. Но, один взгляд на моё зелёное недоразумение, которое смотрело на меня печальными круглыми глазами, и мне, как обычно, расхотелось спорить или ругаться. Всё-таки Вайятху, – тоже миротворец, и ещё какой! Попробуй позлиться, когда на тебя так смотрят. Наоборот, – начинаешь чувствовать себя виноватой в том, что обидела этот цветочек-поредомку…