Когда подоспел Ренджи, демона уже не было. Видимо, он распался на духовные частицы. Забимару, морщась, отплевывался.

– Гадость какая! – Посетовал он. – Кошачья шерсть.

***

Битва как-то не складывалась. Томикава только оборонялся, но было понятно, что это лишь потому, что его непрерывно атакуют со всех сторон. Дай ему хоть одну лишнюю секунду, тут же перейдет в наступление. Броситься на него всем скопом капитаны не могли – мешали друг другу. Приходилось нападать по очереди.

Хаями выпростал из мостовой толстую каменную сосульку и метнул ее в противника. Она даже не долетела, рассыпалась в щебенку при соударении с силой, которая хлестала из демона во все стороны.

– Ну ничего себе! – С досадой воскликнул он.

Да тут еще что-то непрерывно отвлекало. Даже за шумом боя мерещились какие-то шепотки, смешки, так и хотелось потрясти головой, вытрясая из ушей галлюцинации.

За спиной демона взвился в воздух Кьораку; его мечи были высвобождены. Он был выше, он готовился нанести удар, и на его лице уже появилась торжествующая улыбка победителя. Непонятно, каким чутьем демон отгадал правила неизвестной ему игры. Томикава вдруг взмыл вверх, как поплавок, похоже, его выталкивала та самая сила, которая разбивала атаки капитанов. В мгновение ока он оказался выше, и Кьораку проиграл. Он все же успел подставить скрещенные мечи, и в следующий миг мощный удар впечатал его в мостовую.

– Попробую последнее средство, – сказал Бьякуя. – Сюкэй.

Все его клинки, которыми он пытался атаковать демона, слились в один, расправились за спиной белые крылья концентрированной реяцу.

– Ничего себе! – Ахнул Хаями, шарахаясь в сторону от этого выплеска силы. А Бьякуя прыгнул вперед.

И тут же понял, что зря это сделал. Он вдруг осознал, что перед ним – самый страшный враг из всех, с которыми доводилось сталкиваться. Он сейчас сметет Кучики одним ударом, словно муху, даже не заметив. И Бьякуя знал об этом сразу. Знал еще до броска, стоя на твердой земле, когда было еще не поздно. Ведь еще тогда сводило внезапными судорогами мышцы, и что стоило догадаться, что это означает! Страх. Нет, ужас. Бьякуя так не боялся никогда в жизни. Стоило понять это раньше и не бросаться в бездумную атаку, ведь ясно же, что ничего из нее не выйдет в таком состоянии, когда мышцы отказываются подчиняться. А теперь поздно. Ему не прервать прыжка, а Томикава уже совсем рядом…

Томикава действительно был рядом. Он был повернут к Кучики вполоборота, поскольку в этот самый момент отражал еще чью-то атаку. Позиция была чрезвычайно удобной для удара, но о том, чтобы нанести удар, Бьякуя даже не помышлял. Он пытался защититься. Белый меч императора, оружие, призванное атаковать, Бьякуя нелепо выставил перед собой, стараясь сделать довольно неуклюжий блок. Томикава совсем чуть-чуть, на долю секунды, не успел развернуться. Его правая рука описала дугу, но попал он не клинком по горлу, как целил, а рукоятью в челюсть. У Кучики потемнело в глазах.

Очнулся Бьякуя на земле; меч, который он по-прежнему сжимал в руке, был запечатан. В голове шумело. Кто-то схватил его за плечи.

– Ты как, живой?

С трудом сфокусировав взгляд, Бьякуя различил над собой встревоженное лицо Хаями.

– Живой, – неохотно буркнул Кучики и попытался шевельнуться, но Хаями его удержал.

– Погоди, не двигайся. Ты ранен. Дай гляну.

Он осторожно, одним пальцем, ткнул в подбородок Кучики, и тот повиновался его жесту, повернул голову. Наото бережно, стараясь не причинять боли, ощупал его голову.

– Хм, довольно глубокая рана, – сказал он с сомнением.

Бьякуя поднял руку и тоже исследовал то место, где болело больше всего.

– Просто ссадина, – недовольно резюмировал он.

Что ж, кожа и мышцы на челюсти были рассечены достаточно глубоко, возможно, до кости, но не такая это была рана, чтобы валяться на земле. Крови, правда, натекло много, наверное, она и напугала Хаями.

– Почему ты не ударил? – Спросил Наото уже с возмущением, позволяя, наконец, другу сесть. – У тебя было такое выгодное положение!

– Не знаю, – нехотя проговорил Бьякуя. – Кажется, я… испугался. – И сам удивился тому, что сказал это вслух.

– А? – Хаями вытаращил на него глаза с таким искренним, детским недоумением, какое Кучики видел разве что на лице Ренджи.

– Я просто не мог ударить, – сказал Бьякуя еще более мрачно. – Я не знаю… – И тут вдруг встрепенулся. – Ну конечно! Это она!

– Кто? – Удивился Хаями.

– Девчонка. Она умеет сеять страх. И теперь она тоже стала сильнее. И все эти странные шепотки – тоже ее работа. Сводить с ума образами, так, кажется, говорил Фуками. Она сбивает нас с толку. Нам не взять Томикаву, пока она будет нам мешать. Чем же этот колдун занимается?!

***

Тамура колдовал. Дело было привычное. Хотя никогда прежде ему не доводилось сталкиваться с демоном такой мощи, но бояться было некогда. И он читал заклинания. Сделать невидимое видимым, заставить проявиться духа, заставить проклятие принять форму, превратить неосязаемое в нечто плотное, что можно увидеть и уничтожить. Ничего нового.

Устроившись за спинами синигами, он бормотал магические формулы. Чего-то не хватало. Он привык проводить подобные ритуалы, пользуясь веером. Веера не было. Он остался дома, в Руконгае. Стоило прихватить его с собой. Как можно было уйти, не взяв с собой самые необходимые вещи?! Ну и что же, что не надеялся выжить? А взять – следовало.

Что-то лязгнуло по камням мостовой, высекая искры, и Тамура невольно обернулся. И обомлел. Это был… веер. Откуда он тут взялся? А, какая разница?! Тамура проворно ухватил орудие своего ремесла, не обратив внимания на неожиданную тяжесть. Взмахнул. Дело сразу пошло на лад. С привычным инструментом ритуал тек, словно сам собой.

Вскоре она проявилась. Молоденькая девчушка, почти ребенок. Странно она выглядела. Узкие штаны, майка, являющая на всеобщее обозрение татуировку на плече. Что ж, видимо, так и одеваются нынче люди. Тамура на миг испытал неуверенность. Такая молоденькая, симпатичная, безобидная… Нет, сказал он себе, она демон. В ней нет ничего человеческого, кроме облика. И если хоть на миг ослабить концентрацию – сожрет. И хотя проще было бы налепить ей на лоб бумажку с заклинанием, запас которых еще сохранялся у колдуна за пазухой, это было бы не правильно. Изгнать демона – не то, что сейчас требуется. Сейчас требуется убить. И Тамура, прервав заклинание, выхватил меч.

Он успел. До того, как демон избавился от действия заклятия, колдун разрубил пополам полученный образ. Девчонка исчезла.

***

Томикава по-прежнему болтался, как подвешенный, в воздухе над площадкой, сила хлестала во все стороны. Каждый из участников охоты на демонов уже предпринял попытку атаковать его, а многие – даже и не одну. Результата не было, разве что удавалось пока удерживать Томикаву на месте. Появились первые раны, а Томикава все был неуязвим. Правда, один из вееров он все-таки куда-то задевал.

А потом вдруг стало легче. Словно исчезло какое-то, почти неощутимое прежде, давление, тяжкая ноша свалилась с плеч. Больше никто не хихикал паскудно над ухом, а мышцы перестали непроизвольно сжиматься от неосознанного страха. Исчез демон-невидимка.

Воспрянувшие духом синигами ринулись в атаку с новой силой. Мелькнули камни, сложившиеся из лепестков клинки, пепельная туча, Буши Гома, световой луч… Томикава отразил все, сила по-прежнему рвалась из него наружу, но многие заметили, что она малость поумерилась.

– Мы его истреплем, – сказал Бьякуя Хаями. – Скоро он не сможет больше сражаться.

Ему было знакомо это явление. Томикава, как и остальные демоны, накапливал силу, питаясь синигами. И потом, сражаясь с Кучики, он отдал эту силу, всю, разом. В какой-то момент он стал чудовищно силен, и Бьякуе даже начало казаться, что ему не победить, но потом сила резко пошла на убыль. Она не бесконечна. Пусть ее сейчас настолько много, что демон ухитряется эффективно противостоять едва ли не всем капитанам Готэй, лейтенантам, а также их занпакто, но когда-нибудь он ослабеет.