Смеем надеется, что процессы демократизации российской уголовной политики и «уголовного права» в отношении преступлений, не представляющих большой общественной опасности, позволившие преодолеть уголовно-правовое наследие тоталитарного прошлого, и усиления ответственности за преступления, представляющие повышенную опасность для общества (терроризм и т. п.), будут и дальше определяющими ориентирами в формировании гуманистического, справедливого уголовного законодательства, позволяя ему идти в ногу с развитием уголовного законодательства демократических стран, соответствовать международным стандартам прав и свобод человека и безопасности.
Арамов A.A., профессор кафедры уголовного права, д-р юрид. наук
Конфискационный антикоррупционный инструментарий: проблемы и перспективы
При формулировании юридических терминов и их дефиниций, очень важно учитывать межотраслевые правовые связи. По возможности, юридические понятия и их определения должны быть унифицированными. Данное положение особенно актуально, когда речь идет об антикоррупционном законодательстве, нормы которого затрагивают многие сферы правоотношений: конституционные, уголовные, административные, гражданские, гражданские процессуальные и уголовные процессуальные.
4 ноября 1999 г. в рамках Совета Европы была принята «Конвенция о гражданско-правовой ответственности за коррупцию»[49]. К сожалению, РФ ее не ратифицировала. При этом важно отметить, что согласно подходу, сформулированному Советом Европы, жертвам коррупционных преступлений легче и эффективнее защищать свои интересы в рамках гражданского, нежели уголовного, права. По справедливому утверждению А. Н. Морозова, участие в Конвенции положительным образом отразилось бы на международном престиже РФ и дополнило бы действующую правовую базу борьбы с коррупцией важным международно-правовым инструментом.
Так, ст. 2 указанной «Конвенции о гражданско-правовой ответственности за коррупцию» дает следующее определение «коррупции»: «просьба, предложение, дача или принятие, прямо или косвенно, взятки, или другого ненадлежащего преимущества или обещание такового, которые искажают нормальное выполнение любой обязанности или поведение, требуемое от получателя взятки ненадлежащего преимущества или обещания такового». Анализ данного определения показывает:
• дефиниция «коррупции» сконструирована по типу усеченного состава деликта – момент юридической завершенности перенесен на предварительную преступную деятельность – просьба, предложение, требование;
• предметом «коррупции» является не только имущество, но и любое ненадлежащее преимущество;
• обозначено предназначение подкупа – искажение нормального выполнения обязанности. В Дополнительном протоколе к «Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию» (ETS № 191) Страсбург, 15 мая 2003 г., подписан РФ 7 мая 2009 г. – дается аналогичное определение «коррупции» с дополнительным указанием на преднамеренность действий коррупционеров. «Акты коррупции» подразделяются на: активный подкуп (предложение вознаграждения должностному лицу) и пассивный подкуп (испрашивание или требование вознаграждения должностным лицом).
В целях унификации российского антикоррупционного законодательства и согласования его с нормами международного права представляется целесообразным ст. 1 ФЗ от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции»[50] изложить в следующей редакции: «коррупция – умышленные просьба, предложение, дача, сохранение или принятие (прямо или косвенно) взятки или другого ненадлежащего преимущества или обещание такового, которые искажают нормальное выполнение любой обязанности должностного лица или поведение, требуемое от получателя взятки ненадлежащего преимущества или обещания такового».
Проблемы дефинирования юридических понятий наиболее ярко проявляются при корреспондировании положений различных нормативных правовых актов (тем более, когда такие акты относятся к различным отраслям права). Как уже было отмечено выше, практика правоприменения свидетельствует о том, что наиболее эффективными механизмами в противодействии коррупции является не уголовный запрет, а институты гражданского права, явно недооцененные отечественными юристами. Нередко весьма эффективными средствами достижения целей, задекларированных уголовным законодательством, является цивилистический инструментарий. Со времен римского права известна такая разновидность иска, как «иск не к лицу» («in personal»), а «к вещи» («in rem»). Самым распространенным иском «in rem» является вендикационный иск («где обнаруживаю свое имущество, там его и вендицирую»). Столь же древним в гражданском праве является и институт «конфискации». В конце 60-х гг. прошлого века возникла идея объединить эти два института и использовать в правовом поле, традиционном для уголовного права. Возник своеобразный суб-институт «конфискации in rem», который многие специалисты характеризуют как самый эффективный инструмент в противодействии любой корыстной (в том числе коррупционной) преступности. Базовая его идея: сделать бессмысленным (запредельно рискованным) любое криминальное обогащение. Несколько актов международного права посвящены регламентированию различных вопросов «конфискации in rem»[51].
Международное право этому вопросу уделяет особо пристальное внимание. Так, Конвенция ООН против коррупции[52] в ч. 8 и 9 ст. 31 закрепляет следующее положение: «Государства-участники могут рассматривать возможность установления требования о том, чтобы лицо, совершившее преступление, доказало законное происхождение таких предполагаемых доходов от преступления или другого имущества, подлежащего конфискации… Положения настоящей статьи не толкуются таким образом, чтоб наносился ущерб правам добросовестных третьих сторон».
Далее, пп. «с» ч. 1 ст. 54 данного акта предлагает: «…создать возможность для конфискации такого имущества без вынесения приговора в рамках уголовного производства по делам, когда преступник не может быть подвергнут преследованию по причине смерти, укрывательства или отсутствия, или в других соответствующих случаях». Резолюция Совета Европы № 97 (Комитет министров ЕС, 101 сессия от 6 ноября 1997 г.) «Двадцать принципов борьбы с коррупцией» в ст. 17. также предлагает развивать систему гражданско-правовых средств противодействия коррупции.
«Конфискация in rem» характеризуется эффективностью и простотой применения. Процесс доказывания элементарен. Бремя доказывания возлагается на титульного владельца имущества. Поскольку это цивилистический инструмент, постольку «презумпция невиновности» отсутствует; наоборот в гражданском процессе каждая сторона доказывает те обстоятельства, на которые ссылается, если лицо утверждает, что является собственником имущества, то необходимо доказать источник и легитимность его происхождения.
В современном общем праве (Великобритания, США) «конфискация имущества in rem» является формой решения традиционных уголовно-правовых задач гражданско-правовыми средствами и означает взыскание в доход государства имущества физического лица, если оно (имущество) существенно превышает источник его доходов и имеются подозрения, что оно нажито преступным способом. В некоторых странах получил нормативное закрепление следующий речевой оборот: «подлежит взысканию в доход государства любой имущественный актив, титульный владелец которого не смог доказать легитимность его происхождения».
При этом активно и результативно применяются традиционно гражданско-процессуальные инструменты обеспечения исковых требований (например, наложение ареста на имущество как самого подозреваемого, так и его родственников и близких – в некоторых государствах сроком на 5 лет, в течение этого периода владельцам запрещается отчуждать это имущество, при этом сохраняется право владения и пользования им, сохраняется бремя и риски содержания, если в этот срок к имуществу не будут предъявлены требования третьих лиц, арест может быть снят и досрочно, если владелец докажет легальность его происхождения).
