Сосредоточившись, Таар представил себе свой рюкзак, как он его оставил в пещере. Работать на таком расстоянии было труднее, но не слишком, поскольку страж отлично помнил мелочи. Он знал свою манеру затягивать тесемки и потому уверенно представил, как одна из них тянется вниз, и узел развязывается. Он знал, что у него получилось. Как бы Ретофа не подшучивала над его чувствительностью, он всегда знал, когда его воздействие оказывалось эффективным. С краю, вот здесь, засунут нож. Таар заставил его шевелиться. Дернул к себе, а потом выставил левую руку в сторону, развернув ладонь назад. Дождался, пока ножны ударятся в ладонь, и сжал пальцы.

Кое-кто из толпы заметил его маневр, вытаращил изумленные глаза. Признаков страха заметно не было. Таар, словно не произошло ничего особенного, вынул нож из ножен и воткнул острие в хвост рыбы. Кивнул одному из тех, кто пытался разделывать добычу, и тот понял: схватил новое орудие. Когда лезвие глубоко рассекло тело рыбы, хаццка взвыл от восторга. Таар даже подумал, что они, чего доброго, попросят оставить им нож в подарок. Нож был у группы единственным, и оставлять его не хотелось. Но зато теперь, с таким оружием, дело пошло быстрее. Тот, у которого был нож, импульсивными взмахами отогнал от добычи всех остальных и аккуратно нарезал ее сам. После чего выдал гостям самую вкусную часть и с большим почтением вернул оружие.

– У вас острый нож, – сказал он с завистью. – Наши не такие. Совсем не режут, только рвут.

Хаццка без суеты, без взаимных претензий поделили остальную добычу и принялись жевать ее сырой, рассевшись тут же на песке. Люди не решились последовать их примеру. Только Таар, отрезав себе узкий ломтик мяса, попробовал сжевать его сырым, но не впечатлился вкусом. Кайги колебался. Он глядел то на своих сородичей, то на людей, но его часть добычи крепко держал страж.

– Давайте ее пожарим, – предложила Ретофа. – Отойдем в сторонку и разведем костер.

Все тут же с этим согласились и, вручив ломоть рыбы Ретофе, отправились за скалы собирать хворост. Вскоре на песке перед отведенной им пещерой разгорелся бодрый костерок. Хаццка не беспокоили гостей, но когда они стали поджаривать рыбу на углях, появился Цохт, наверняка привлеченный запахом.

– Что это вы делаете? – спросил он, усаживаясь на корточки. На тлеющие угли он глядел с любопытством, но без опаски. Кажется, огонь не был для них ни другом, ни врагом.

– Мы жарим рыбу, – объяснил Кайги. – Люди не любят есть ее сырой.

Глаза Цохта заблестели.

– А можно мне тоже попробовать?

Ретофа поддела ножом один из кусочков, немного остудила и протянула ему. Цохт понюхал, неуверенно пожевал и проглотил, кажется, из одной только вежливости.

– Нет, мне что-то не нравится, – виноватым тоном сообщил он.

– Люди все жарят, – снисходительно сказал Кайги. – А я вот тоже люблю иногда съесть сырую рыбку.

– Ну, хорошо, – Цохт поднялся. – Тогда вы ешьте. А утром я приду за вами, и мы поплывем.

– У меня для тебя задание, Кайги, – задумчиво сказал Таар, глядя в спину удаляющемуся хозяину. – Когда мы завтра отправимся в путь, постарайся разговорить его на абстрактные темы. Нужно проверить его словарный запас.

***

Цохт разбудил гостей на рассвете. Он и не думал отлынивать, казалось, ему тоже не терпится отправиться в путь. Путешественники наскоро умылись, съели остатки вчерашней рыбины, собрали рюкзаки и двинулись к берегу. Цохт извлек из зарослей чего-то вроде камыша обещанную лодку. Это был всего лишь грубо обработанный ствол дерева, причем долбили его наверняка все теми же камнями.

– Опять не то! – встревоженно зашептал Кайги своим спутникам. – Опять не сходится. Наша лодка была совсем не такая! Я ее видел, ее сохранили. Ее хозяин себе забрал, кататься. Наша лодка не была просто стволом.

– Мы же решили не делать преждевременных выводов, – напомнил Ан-Таар.

– Да-да, – поспешно согласился Кайги, но выглядел все равно разочарованным.

Цохт поднял со дна лодки два предмета, отдаленно напоминающие весла, и протянул одно из них своим пассажирам.

– Обычно в лодке плавают по двое, – пояснил он. – И надо, чтобы кто-то еще греб.

Кайги взял весло, и они принялись забираться в лодку. Это оказалось непросто: бревно было довольно неустойчивым и вертким. Когда все с горем пополам устроились, Цохт проворно оттолкнул лодку от берега и ловко заскочил в нее сам.

– Нам сейчас надо вон к тому мысу, – он пальцем указал на дальнюю оконечность острова. – Потом мы его обогнем и немного пройдем вдоль берега, ну а после можно будет и переплывать пролив.

Лодка, как и следовало ожидать, оказалась тяжелой и неповоротливой. Она двигалась медленно, и единственным ее преимуществом перед пешим походом по берегу оказалось то, что можно было направляться прямо на мыс, не следуя всем изгибам побережья. Сперва гребли Цохт и Кайги, потом Таар предложил поменяться, и за весла взялись стражи.

Кайги же, вспомнив о своем задании, принялся беседовать с проводником на отвлеченные темы. После он с удивлением пересказывал Таару результаты своих исследований. В языке хаццка нашлись слова, наличия которых никак нельзя было предполагать из того, что видели путешественники на берегу. Цохт знал, к примеру, слова «культура», «наука», «искусство», хотя и признался, что не до конца понимает их значение. Он имел представление о годичном цикле, при том, что здесь зима от лета почти не отличалась. Кайги случайно обнаружил в словаре хаццка даже слово «снег», но после того, как он объяснил, что это такое, Цохт рассмеялся и сказал, что так не бывает. И еще множество других несообразностей. Интерес исследователей к хранителям возрос неимоверно. Становилось очевидно, что какая-то цивилизация здесь все-таки существует.

Пройдя кончик мыса, Цохт усадил лодку на песчаную отмель.

– Надо поесть, – заявил он. – Здесь, на мелководье, самые жирные моллюски. Я их наловлю, возьмем с собой.

Он выскочил из лодки и побрел от берега, вскоре погрузившись по пояс. Кайги сказал, что надо ему помочь, решительно скинул одежду и тоже плюхнулся в воду.

– Надо же, действительно хвост, – задумчиво проговорила Ретофа, глядя ему вслед.

Таар буркнул что-то в том смысле, что на такое не решится, и принялся стаскивать обувь и закатывать штаны. Кайтен последовал его примеру. Когда они оба оказались в воде, Цохт развернулся, что-то воскликнул и принялся размахивать руками.

– Он говорит, что всем нельзя вылезать, иначе лодка станет слишком легкой, и ее унесет течением, – перевел Кайги.

– Я с удовольствием останусь, – сообщила Ретофа.

Когда собранных общими усилиями моллюсков складывали на дно лодки, что-то произошло. Прокатился низкий гул, дно содрогнулось, мелкая рябь пробежала по спокойной воде пролива. Люди насторожились.

– Что это? – спросил Кайги.

– Гора рявкает, – безмятежно откликнулся Цохт. – Она часто так делает, не обращайте внимания.

– Это что же, вулкан? – ужаснулась Ретофа. – Действующий?

– Ну да, вулкан, – согласился Цохт. – Ее всегда так и называли.

– А она извергалась когда-нибудь?

– Извергалась? – Цохт, как будто, был несколько озадачен. – А, ну да, рассказывают, что извергалась. Но это было давно. Тогда еще даже моего деда на свете не было. Рассказывают, что тогда все сильно испугались. А еще говорят, что тогда надо сразу всем бежать в воду и плыть. Но я так и не понял, как определить, что уже пора бежать в воду.

– О, это ты поймешь, – пробормотала Ретофа. – Надеюсь, хоть при нас ничего подобного не начнется.

Путешествие на соседний остров заняло весь день. После того, как лодка неторопливо обогнула мыс, путники еще некоторое время двигались вдоль берега, иногда останавливаясь, когда Цохту приспичивало что-нибудь выловить из моря. Добычей он охотно делился, хотя рыбу ел только Кайги, впрочем, людям пришлись по душе моллюски. Потом лодка, наконец, повернула прочь от берега и устремилась к далекому острову, плоскому, как блин, сплошь покрытому густой растительностью.