Мару рассмеялась.

– Ну и вопросы ты задаешь! Да кто ж теперь-то знает? Теперь все заново. Теперь уж как пойдет. Нынче никто не знает, как все сложится, и я не знаю, и они.

Кайтен улыбнулся. Что ему всегда нравилось в старой ведьме, так это возможность поговорить откровенно о чем угодно и получить честный ответ.

***

С утра, конечно, стало не до разговоров. Прибывшим нужно было обустраиваться, Кава восстанавливала уют в своем жилище, так надолго брошенном. Ретофе тоже выделили домик, не тот, где она жила в прошлый раз, а новый, недавно поставленный. Да и у прочих было много осенних хлопот с урожаем, заготовками, приготовлениями к зиме. Заново все собрались только вечером, за ужином. Но теперь уж была очередь гостей слушать, а хозяев – рассказывать, что произошло за время разлуки.

Рассказывая о новом члене семьи, Кайги, приходилось рассказывать и о Ноэне. Кава каждый раз, как упоминалось его имя, досадливо морщилась, словно ей было стыдно, что это нелепое существо является ее родным братом. Рассказывали, в основном, Кайтен и Кайги, изредка вставлял ремарки Ан-Таар. Когда рассказчики дошли до самолета, Ретофа рассмеялась и сделала изумленное лицо, но тогда это сочли только удивлением тому факту, что давний эксперимент с полетом наконец увенчался успехом. И только потом, когда рассказ добрался до своего логического завершения, разведчица сказала:

– А ведь я принесла вам окончание этой истории с самолетом. Видишь, Кава, я говорила, что мы еще услышим об этой штуке.

– Да, – согласилась та. – Но кто бы мог подумать, что здесь…

– Когда мы путешествовали через цивилизованные страны, – начала Ретофа, – мы проходили не через Сайес, а через его ближайших соседей. По старой привычке я собирала интересные новости, читала все газеты, которые можно было достать по пути. Мы пробирались преимущественно ночью, чтобы не показывать всем подряд наших ящеров. Днем мы прятали их где-нибудь в зарослях, а сами выходили в города, обедали и спали. Так вот, когда мы ехали обратно, газеты как раз обмусоливали со всех сторон эту историю. Изобретатель ваш, видимо, потыкался в Торомале, нигде толку не нашел, водрузил свой самолет на корабль и уплыл… куда бы вы думали? В Хайну! Прямиком к врагам Торомала и Сайеса. И продал им свой самолет. И, пока никто ничего не понял, быстренько забрал сестру и сбежал как раз туда, где мы были. И там, говорят, неплохо устроился, обещал им сделать самолет, еще лучше предыдущего. Таким образом, он дал Хайне новое оружие, с которым они пока не знают, что делать, но уже чувствуют, что сделать можно многое. Так что война, которую они уже готовы были начать, снова откладывается.

– Может, они уже передумают воевать? – с надеждой сказал Таар. – Им-то что, а у нас опять сколько тварей появится на границах. Только успели с теми разобраться.

– Да уж, вы хорошо поработали, – улыбнулась Ретофа. – В этот раз мы немного срезали, не поехали вдоль гор, отправились напрямик. Думала, обязательно нарвемся, но нет. Лес чист.

– Благодаря вот этому парню, – Кайтен кивнул в сторону Кайги. – Мы с Тааром могли уезжать куда угодно насколько угодно. Если твари выбирались к селению, он просто брал их за холку, разворачивал и объяснял, куда им следует идти.

– И не только это, – добавил Кота. – Лес успокаивается от одного его присутствия. Он пойдет, пошепчет что-то, погладит дерево-другое, и лес уже урчит, как большой кот.

– Удивительно, – покачала головой Ретофа. – Тогда тем более не стоит беспокоиться. А война все равно будет. Ее слишком давно готовят, чтобы теперь передумать. Даже в иностранную прессу уже просочилась информация, что Сайес и Торомал намерены строить базу где-то на юге. Боятся, что там обоснуются хайнанцы и станут запускать оттуда самолеты на побережье.

– Чего ж торомальцы не захватили самолет, пока он был у них? – удивился Кайтен.

– Они не понимают нового, – объяснил Кайги. – Все новое для них – не более чем баловство.

– Наш знакомец премьер-министр ужасно зол, – улыбнулась Ретофа. – До севера новости дошли, когда уже было слишком поздно. В отношениях союзников замечено похолодание. Я тоже считаю, что Сайес выбрал себе не того партнера.

– Но изобретатель хорош! – возмутился Кайтен. – Как можно было продать оружие врагу? Никакой гражданской сознательности!

– Что же делать, если страна сама враждебна к населяющим ее людям? – вступился Таар. – Ведь он хотел, чтобы его изобретение стало достоянием государства, но его никто не стал слушать. Они посадили его в клетку из-за каких-то глупостей, вынудили его спасаться бегством. Ничуть не удивлен его поступком.

Кайтен вздохнул. Ну а как ему объяснишь? Таару чуждо само понятие преступления. Ему трудно понять, что одних членов общества нужно защищать от поведения других членов общества. Такие явления, как, к примеру, ренегат Ноэн, вызывают у лесных людей только недоумение. Вот и в тот раз, когда Кава вдруг стала опасна, он тоже растерялся. Кайтен мог бы сказать, что нужно соблюдать нормы того общества, в котором ты живешь, и никто не давал никому права просто так крушить чужую собственность, но он не стал об этом рассуждать. Какая, в конце концов, разница?

– Какая увлекательная тема, – рассмеялась Кава. – Внешняя политика каких-то чужих стран. Если вам действительно интересно говорить об этом, то я вас, пожалуй, оставлю. У нас с бабушкой много других тем, правда, бабушка?

Мару важно кивнула.

– Верно, деточка, хватит уж тут о всяких глупостях. Пойдем ко мне, о деле говорить станем.

Ведьма и ее ученица поднялись и вышли из общего дома. За ними постепенно стали тянуться и другие члены семьи. Тема предстоящей войны интересовала немногих. Лесных жителей едва коснутся ее отголоски, выраженные в виде тварей, которые станут более часто зарождаться вдоль границ. И то, твари – забота стражей, а своим стражам семья Ан верила безоговорочно. В итоге в гостиной остались лишь те, кто знал внешние страны не понаслышке: стражи, Ретофа и Кайги.

Но в тот момент, как они осознали, что посторонних не осталось, тема войны перестала их занимать. Обоим стражам не терпелось прояснить другой вопрос.

– Слушай, Ретофа, – нерешительно спросил Кайтен, – а что все-таки случилось с Кавой? Что ты с ней сделала?

– Если это секрет, можешь не рассказывать, – поспешно добавил Таар. – Но если можно, нам хотелось бы знать.

– О, никакого секрета, – рассмеялась Ретофа. – Дальняя дорога очень хорошо прочищает мозги, я же говорила. Сначала ей пришлось встретиться со своим страхом. Ведь мы были совсем одни, а в лесу полно тварей. Даже мне было жутко, что уж говорить про нее. Не знаю, как мы с ней на пару не вызвали новых тварей. Наверное, после всего, что произошло, у нее почти не осталось душевных сил. Даже бояться толком не могла. Но она встретилась со своим детским страхом, а это всегда тяжело. Но и очень важно – победить его. Вот почему я не хотела, чтобы с нами ехал страж, – она глянула на Кайтена. – Мы не должны были чувствовать себя в безопасности.

Кайтен смущенно потупился, вспоминая собственное упрямство. Если бы Ретофа не прибегла к натуральному хамству, неизвестно, удалось бы им отвязаться от него.

– Поначалу она много плакала, – продолжила разведчица. – Старалась, чтобы я не видела, но ведь невозможно не заметить. Но потом устала бояться, и ей стало все равно. Еще я старалась ехать очень быстро, чтобы она уставала как можно больше. И на стоянках нагружала ее работой по обустройству лагеря. Все для того, чтобы у нее не оставалось ни сил, ни времени на мысли. Кроме того, Кава столкнулась с трудностями пути, впервые в жизни. Здесь, у вас, очень уж спокойно. Тихая, размеренная жизнь, самое оно для того, кто не хочет ни о чем заботиться, но уж если какая мысль заведется в голове, деться от нее некуда. И вот Кава столкнулась со страхом и сложностями, преодолела их, поняла, что она способна на большее. У нее появился повод уважать себя. Она нашла в себе источник силы. И она поверила в себя. Новые впечатления заслонили собой то, что осталось дома. И тебя тоже, Таар, ты уж извини.