Спустившись на дно Долины, Ольга решила вернуться в лагерь по дороге. Шагая по желтой пыли, она размышляла о том, как и о чем можно рассказать Бьёрну. Погруженная в свои мысли, она не сразу заметила, что погода начала портиться. В воздухе запахло озоном, как при приближении грозы. Вокруг заплясал порывистый, не определившийся с направлением ветер, приглаживая шершавыми ладонями траву то в одну, то в другую сторону. По земле то и дело пробегали тени от облачков, на пару секунд скрывающих солнце. Ольга сначала не обратила на это внимания, но затем словно бы очнулась и, похолодев, быстро глянула на небо. Так и есть: выцветшая синева была чистой, без единого белого перышка. Все-таки ОНО прорвалось сюда… Ольга ускорила шаг.

До лагеря оставалось еще не меньше километра. Полосы тени становились все глубже, все холоднее и темнее. Ольга с разбега влетела в одну из таких зон ночи и почувствовала, как кожа покрывается мурашками, появляется ощущение давящего взгляда в затылок, ноги прилипают к поверхности дороги, как к расплавленному асфальту. Отчаянным усилием вырвавшись из тени, тяжело дыша, Ольга решила попробовать пробежать вдоль светлой полосы по направлению к Реке. Резко свернув вправо, она уцепилась взглядом за одинокое кривое дерево на берегу и всеми силами, всей волей устремилась к нему.

В глазах замелькали черно-желтые полосы и пятна. Голова наполнилась давящим низким гулом. Уже ничего не видя перед собой, Ольга с разгона врезалась в какое-то препятствие и отлетела назад, больно ударившись спиной и боком о землю. Как будто этого было недостаточно, она мгновенно ощутила, как земля под ее телом становится податливой, проламывается с тихим хрустом, как поверхность дрожжевого теста, оставленного на пару часов в открытой посудине. Не имея возможности пошевелиться, высвободить руки, Ольга погружалась в подрагивающее нечто и ощущала, как сквозь ткань брюк в бедро впиваются острые грани камешков, лежащих в кармане.

Не смей! Не смей обманывать! Верни глаза! Я велел тебе уйти! Ты поплатишься! Поплатишься!

Ольгу довольно бесцеремонно вытряхнули из пыльного покрывала беспамятства, бросив спиной на острую щебенку. Охнув, она приподняла голову, чтобы камни не впивались в затылок, попыталась приоткрыть глаза и зажмурилась от яркого света.

– Ольга? – пробился через пульсирующий звуковой туман знакомый голос. – Что случилось?

Ольга с трудом села, поднесла к лицу ладонь, прикрывая глаза от солнца, и глянула вбок. Рядом с ней сидел Бьёрн с выражением паники на лице.

– Ты откуда взялся? – хрипло пробормотала Ольга, еще не вполне осознавая происходящее.

– Я ехал от перевала, – озадаченно отозвался Бьёрн. – И вдруг вижу тебя лежащей в двух метрах от дороги… Это ты мне скажи – что ты тут делаешь? У тебя тепловой удар? – он нерешительно протянул руку к Ольгиной голове, но ладонь замерла в нескольких сантиметрах от ее волос и опустилась. – Голова кружится?

– Нет, – Ольга помотала головой, – я не перегрелась, это точно. Тут другое… Ты ничего странного вокруг не видел? – она быстро глянула в лицо Бьёрну.

– Нет, – пожал плечами тот. – Кроме твоего лежащего тела, конечно… Это было не просто странно, сказал бы я. Это было шокирующе.

– Понятно, – усмехнулась Ольга. – Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Мне повезло, что ты проезжал мимо и подобрал мое тело с обочины, – она осторожно поднялась на ноги и, покачиваясь, сделала несколько шагов в сторону армейского джипа. – Вроде бы со мной все в порядке. Поедем в лагерь.

Трясясь по ребристой дороге на скрипучем жестком сиденье джипа, Ольга продолжала ломать голову над тем, что же – и какими словами – можно рассказать Бьёрну. Она чувствовала на себе его испытующий взгляд и понимала, что скоро будет вынуждена хотя бы частично открыть карты.

Бьёрн подвез ее к самому домику, подал руку и помог спуститься с подножки джипа. Отперев дверь, Ольга вошла внутрь и села-упала на топчан. Бьёрн, хмурясь, поднялся на крылечко и остановился в дверях.

– С тобой точно все в порядке?

– Нет, не точно, – вздохнула Ольга. – Но это никак не связано с тепловым ударом и вообще с состоянием здоровья.

– Не пугай меня! Поясни, что случилось?

Ольга колебалась.

– Сейчас ты, наверное, занят? А рассказ будет долгим. Может, ты разберешься с генератором, а вечером зайдешь ко мне? Я пока окончательно приведу себя в порядок.

– Ну, как скажешь, – Бьёрн с сомнением покачал головой, – честно говоря, я боюсь оставлять тебя без присмотра.

– Не бойся. Все будет в порядке. Если переживаешь, периодически окликай меня – стены тонкие, слышимость хорошая, если не отзовусь – можешь ломать дверь и спасать принцессу, – улыбнулась Ольга.

– Договорились, – серьезно сказал Бьёрн и вышел на улицу, аккуратно притворив за собой дверь.

Еще часа три, до наступления сумерек, Ольга маялась, не зная, куда себя девать и чем заняться. Бьёрн, как и обещал, пару раз окликнул ее издалека, Ольга отзывалась «Все окей!». Она пыталась читать, но не могла сосредоточиться на тексте. Ей не лежалось и не сиделось на топчане. Соседство стопки тетрадей на полке над ним внушало смутную тревогу. В конце концов Ольга сдалась и выглянула из домика. Солнце садилось за гребни скал, Долина была залита оранжевым теплым светом. Ветра не было, в воздухе пахло речной свежестью и дымом костра.

Ольга пошла на запах дыма. Спустившись к кромке воды, она увидела костер и Василия, сидящего перед ним, скрестив ноги, на большом плоском камне. Василий держал в руках тренировочный деревянный меч и нож с изогнутым лезвием.

– Привет! – сказала Ольга. – Можно к вашему огню?

Василий вскинулся и, увидев Ольгу, торопливо встал и слегка поклонился.

– Прошу, – он указал на камень, на котором до этого сидел. Ольга уселась и протянула руки к огню.

– А где Бьёрн? – поинтересовалась она.

– На патрулировании, – рассеянно отозвался Василий, разглядывая поверхность меча, которую он до этого тщательно разглаживал ножом. Ольга недоуменно воззрилась на него. —Да просто в деревню поехал, – улыбнулся он, заметив ее взгляд.

– На ночь глядя?

– Ну, если велено… – Вася развел руками и улыбнулся. – Да в любом случае он скоро вернется. Расскажи, как тебе у нас? Не тянет вернуться к цивилизации?

– Нисколечко, – решительно ответила Ольга. – Я уже подумываю, не наняться ли и мне к фру Маргарите в стюарды… Ну его, это электричество… И ванную. И туалет!

Они с Васей рассмеялись.

– А ты откуда родом? – спросила Ольга. Василий махнул рукой в сторону, противоположную направлению к Кара-Йолу.

– Я родился здесь, в Долине. Моя семья живет в деревне на берегу озера Тегерик. У меня шестеро братьев – можешь себе представить? Я третий, – он вздохнул. – И единственный из всех, кто решил взяться за ум. Остальные так и не выползают за пределы родного муравейника. Научились читать и кое-как писать, и больше им ничего не надо. Меня и самого сюда почти неграмотным привезли. Мать решила, что дома я – самый бесполезный из ее сыновей, и отправила меня на заработки. Я еще по-русски-то толком не говорил, – Вася усмехнулся. – Сейчас даже вспомнить странно.

– Это Бьёрн тебя наставил на путь истинный?

– И он тоже. Но все-таки не только он… Я знаю, Бьёрн рассказал тебе о той женщине, которая потом пропала, – Василий глянул на Ольгу и быстро отвел глаза. – В основном это она на меня повлияла. Возилась со мной, разговаривала, как с ребенком. Да я и был, по сути, ребенком. Там, – он махнул рукой в сторону родной деревни, – я был скорее волчонком. Зверенышем. А когда попал сюда, начал понемногу учиться быть человеком. Научился говорить по-русски. Начал читать книги. За два года закончил программу школы с пятого по девятый классы. В этом году думаю зимой освоить программу десятого и одиннадцатого и сдать экзамены. Бьёрн посоветовал мне поступать на исторический в Горно-Алтайске.

Ольга слушала, округлив глаза. Чудесное превращение дикого звереныша в абитуриента истфака за три года поражало воображение не хуже всей той мистики, которая творилась в ее жизни. Верилось с трудом, и она не удержалась от реплики: – Как-то это звучит…