Как вы уже поняли, у меня была одна очень глупая и довольно необычная привычка: я старался описывать каждый прожитый день одним единственным словом. В томительном ожидании своей спутницы я разбирал в голове все знакомые мне слова, но выбрать одно не мог. Немного странное чувство, обычно у меня не возникало проблем с этим. Я проникся болезненным осознанием утраты своих «способностей», мнимых, но все же «способностей». Но мои соболезнования самому себе были прерваны.

– Привет, – вдруг услышал я, вернувшись в реальность и увидев рядом свою актрису.

На этот раз на ней красовался до нелепости смешной белый парик и маленькое белое платье с глубоким декольте. Я усмехнулся про себя, потому что передо мной стояла Мэрилин Монро. Даже родинка выглядела как настоящая.

– Ты закончила? – Спросил я непринужденно.

– Да.

– Отлично, идем.

Я сразу же выпрямился и пошел вперед. Она нехотя поплелась за мной, как-то робко перебирая пальцы на руках.

– Может быть, мы все-таки познакомимся?

– Нет, – сухо ответил я, закуривая очередную сигарету.

– Почему?

– Ты должна будешь понять один очень грустный факт: наши встречи – это всего лишь очередная неоправданная трата времени . Через несколько дней мы перестанем видеться, а общение сведется к нулю. Я не возьму твой номер телефона, а ты не станешь заботиться о моих делах. Так зачем называть имена и придавать этому мимолетному знакомству значение в нашей жизни?

Она даже не взглянула на меня в то время, как я говорил. Но стоило мне закончить и задать ей этот риторический вопрос, она направила на меня свои глубоко удивленные и растерянные глаза.

– Зачем нам тогда вообще общаться, если у этого общения нет будущего?

– Ты думаешь, люди заводят знакомства, заранее зная его исход?

Я направил на нее свой ошеломленный взгляд и не убирал его до тех пор, пока не осознал сказанные ею слова. Какое же наивное воспитание!

– Они хотя бы желают этого общения.

– Разве я сказал, что наши встречи мне противны? – Спросил я, закурив.

– Ты лично ставишь на них крест.

– Это одно и тоже?

Она покосила взгляд и повернулась.

– Нет, – услышал я, – не понимаю, зачем я связалась с тобой?

– Потому что тебе со мной интересно.

– Не будь в этом так уверен.

– Хочешь сказать, что я ошибаюсь?

– Да, – почти уверенно ответила она, демонстративно вытянув шею.

– Тогда зачем ты здесь?

– Ты меня заставил.

– Подумай внимательно, я не заставлял, я всего лишь предложил. Ты могла бы отказаться.

Она стыдливо промолчала.

– Но ты этого не сделала, – продолжил я, – не притворяйся скромной занудой и перестань ворчать на каждое мое слово.

– Я не притворяюсь скромной занудой и не ворчу. Ты просто ведешь себя очень грубо.

– Потому что прямолинеен и честен?

Она открыла рот, чуть было не повысив голос, но вовремя спохватилась и взяла себя в руки, вновь повернулась и замолчала. Не знаю, что она пыталась доказать своим внезапным спадом настроения, но я старался максимально безразлично подойти к этой ситуации. Меня выводили из себя эти беспричинные, совершенно ничем не обоснованные представления. Она словно бы жила театром.

– Давно ты хромаешь? – спросила она, когда мы прошли достаточно метров, чтобы она успела остыть.

Мы оба взглянули на мою левую ногу: она с омерзительным мне чувством сочувствия и жалости, а я с тем же безразличием.

– Почти пять лет, – нехотя ответил я, вновь достав сигарету. Кажется, волнение начинало расти с небывалой быстротой.

– А…

– Потом, – я поспешил прервать ее, – будет время, может быть, расскажу.

– Опять не хочешь вдаваться в подробности и называть имен?

– По поводу имен, дорогая, у меня свой особый взгляд. Ты выходишь на сцену и позволяешь называть себя именем своей героини, пусть хоть и на пару часов, но это имеет место быть. То есть ты свободно распоряжаешься своим именем и имеешь право менять его на протяжении всей жизни. Почему же нам и вовсе не ходить без имен?

– Как тогда тебя будут отличать?

– Хочешь сказать, что у каждого человека неповторимое, оригинальное имя?

– Нет, но…

– Нет, но да. Без имен мы куда более особенные.

Эту прогулку нельзя было назвать ни приятной, ни паршивой, есть описание куда хуже – типичная. Одни и те же вопросы. Одни и те же ответы. Я ждал чего-то нового.

– Куда мы идем? – Спросила она.

– Никуда.

– Отличное место…

– На самом деле, все очень просто. Мы гуляем.

– Значит, сами выбираем путь.

– Значит цели нет.

– Поэтому мы никуда не идем.

– Гениально.

Она усмехнулась. Это все, что я тогда услышал в ответ. Тишина окутало вечернюю улицу, на которой остались мы вдвоем и несколько заблудших душ. Свежий прохладный воздух впивался глубоко в легкие и оставлял внутри приторное послевкусие.

– Кажется, пойдет дождь, – сказала она вдруг.

Я взглянул на бездонное вечернее небо.

– На небе нет ни облачка, – ответил я.

– Я ведь не указала время. Просто пойдет дождь. А когда, неважно.

– Ты всегда ходишь в театральных костюмах по городу?

– Я ждала, когда ты спросишь это, – она перескочила с ноги на ногу, взглянула на меня и улыбнулась, – да.

– Зачем?

– Мне нравится наблюдать за людьми, – начала она, скрестив руки на груди, – это очень интересно. Их мимика. Эмоции. Поведение. Слова. Все это в различных ситуациях выглядит по-разному, но человек остается тем же. Ты следишь за собой, и человеку уже приятнее с тобой общаться. Ты делаешь неудачную прическу, и человек уже не горит желанием появляться с тобой на людях. Ты ходишь в старой поношенной одежде прошлых веков, и не только твой близкий человек, но и все остальные начинают смущаться и чувствовать себя некомфортно рядом с тобой. Ты меняешь себя, но вместе с этим изменяется какой-то аспект в другом человеке. Неужели это не круто?!

– Я не задумывался об этом.

– Что же тогда тебя интересует?

Она остановилась по стойке «смирно» и, слегка отбросив голову назад, смотрела на меня умоляющим взглядом. Я был поражен. За пару минут она была способна изменить манеру речи, поведение, позицию в жизни и просто-напросто мнение. Кем она была тем вечером, я не мог понять. Казалось, передо мной расстилался калейдоскоп личностей в одной маленькой хрупкой актрисе. Я закурил.