– Отвези ее.

В дороге Влад молчал и хмуро смотрел на дорогу. Анна прижалась к дверце и, отвернувшись в окно, не заметила, как задремала. Кошмарам только это и нужно было. Налетели, как стервятники. Черная тень нападала и съедала душу по кусочку, красные глаза горели и пугали до остановки сердца. Толчок машины выдернул ее из сна. Холодный пот выступил на лице и, побежав по вискам, скользнул за шиворот. Савина вздрогнула и облизнула пересохшие губы.

Надо держаться подальше от Влада. Он все еще носит камень. А от него становится невыносимо плохо. Хорошо, что Денису теперь не нужно это. Но насколько долго будет действовать лекарство?

Тетя Лида встретила возле ворот с осунувшимся лицом и недовольным выражением.

– Аня, держи ключи. Денис звонил, все объяснил. Настя у соседей, гуляет с друзьями, через час придет домой. В холодильнике есть, что разогреть, чтобы ее накормить. И сама голодная не сиди. Все, я убежала, мне на работу пора. Я и так столько времени прогуляла, – Лидия говорила довольно натянуто. Знала ли она, что Денис слег из-за Анны? Знала ли, что он лежал в реанимации? Но сейчас это выяснять не хотелось. Савина кивнула, и холодный металл ключей коснулся ладони.

Влад ждал и, оперевшись о машину, смотрел вслед уходящей женщине. Он скрестил ноги и руки и недовольно наблюдал за птицами на проводах.

Анна направилась к воротам, поблагодарив, что довез ее.

– Я, надеюсь, ты не сделаешь глупость и не будешь продолжать сунуть свой нос куда не надо, – рыкнул Влад, словно пригоршню льда, бросив ей в спину.

– Пусть Денис решает, что мне можно знать, а что нет, – Анна остановилась, но не обернулась.

Мужчина приблизился и почти возле уха прошипел:

– Все это очень быстро закончится, поверь мне. И лучше бы тебе убраться отсюда немедленно. Если он тебе дорог хоть немного, вали подальше.

– А что будет, если я откажусь? Будешь угрожать? – резко развернувшись, Анна уверено глянула в темные глаза Влада.

– Нет. Денис сам тебя прогонит. Только тогда больнее будет.

Почему он говорит такое? Денис просил дождаться, и она это сделает.

– Вот от него это и хочу услышать. Но точно уж не от тебя! – бросила Анна и собралась уходить.

Влад продолжал стоять на своем:

– Не усугубляй. Просто возьми и свали!

– Нет! Я больше не хочу тебя слушать, – развернувшись, почти побежала во двор.

Влад остановил ногой закрывающиеся ворота.

– Я тебя предупредил!

* * *

Часы на стене мерно тикали, и это немыслимо раздражало. Время тянулось, как нарочно. Секундная стрелка неожиданно встала, но продолжила дергаться на одном месте – видимо, батарейка села. Как это символично: жизнь, словно так же, зависла и не хотела больше развития.

Ждать Дениса оказалось труднее, чем проживать последний месяц в неведении. Оставалось множество повисших вопросов, и Анна не знала будут ли у Разумова для нее ответы. Возможно, многие останутся на всю жизнь тайной. Пусть так.

Стоя у окна, Анна наблюдала за играми Насти во дворе. Каждый раз, когда сестра Дениса подпрыгивала и ловила воланчик ракеткой, ее пепельные волосы разлетались в разные стороны, будто веер. Подружка – пухленькая и щекастая девчонка с туго затянутым хвостом, двигалась неловко и, пропустив гол, раздраженно отворачивала лицо и передергивала плечами. В конце игры они совсем разругались и разошлись. Настя победно что-то крикнула вслед толстушке и убежала в дом.

– Ты ее обидела? – спросила Анна, вглядываясь в раскрасневшееся лицо девчонки, когда та шумно залетела в гостиную.

– Она заслужила! – хихикнула Настя и, бросив на пол ракетки, стала стягивать запыленные кеды. – Вечно, будто муха в киселе. Сонная и неповоротливая. Скучно с ней!

– Мой руки. Попьем чай с печеньем. Как раз и поговорим.

Настя тряхнула головой и умчалась в ванную.

– Может, ты хочешь суп или отбивные? – уже из кухни крикнула Савина.

– Не-е! И чай не хочу! – послышался голос из ванны, приглушенный шумом воды.

Анна тяжело выдохнула. Неприятное предчувствие, словно сдавливало сердце тисками, заставляя лишний раз делать вдох. Пальцы холодели и слипались. Что не так? Почему тревожно?

– Там сок должен быть, – уже на пороге кухни добавила Настя, взбивая пальчиками мокрую челку. Та ощетинилась ежиком. От этого ее лицо стало только милее, глаза ярче и крупней – настоящие синие озера. Девчонка опустила хрупкие плечи, пряча плоскую грудь. Заметив изучающий Анин взгляд, она быстро отдернула футболку, что неравномерно прикрывала ее бедра, и смущенно закусила губу.

– Садись, красотка! – Аня подставила ей стакан и налила из упаковки сок.

Усевшись, Настя замычала под нос песню. Затрясла головой, с усердием разгрызая печенье.

Анна вслушивалась не та ли это композиция, что чудилась ей раньше. Нет, что-то другое.

– Любишь музыку?

Девчонка неопределенно качнула головой. А потом, будто вспомнив, закивала.

– Пою под настроение. Денис хотел меня на уроки фортепиано отдать, но я отказалась. Инструмента у нас нет, а я не хочу, чтобы братик тратился. Лучше вкусненькое поем.

Какая участливая и милая. Не скажешь, что у нее есть психические отклонения.

– Любишь сладости?

– Ага, особенно фруктовое мороженное, – доедая второе печенье, Настя мечтательно закатила глаза. – А еще больше люблю, когда Денис сам печет. У тети такие не получаются. – Она вдруг погрустнела, – не знаю, что я буду делать, если с братиком что-то случится. Я не смогу без него. Понимаешь? Он для меня – и мама и папа.

Анна присела рядом, прижав девчонку к себе. Вблизи она казалась еще меньше. Хрупкая и нежная.

– Все будет хорошо. Ты, главное, учись, чтобы Денис гордился тобой. Уверена, это так и есть, но всегда есть куда стремиться.

Худышка всхлипнула и кивнула.

Анна задумалась, что еще ей сказать. Особого опыта общения с детьми у нее не было. Единственный ребенок, которого она знала близко – соседский подросток, который заносил Анне письма, что случайно бросали в их почтовый ящик. Почтальоны вечно путали «89» и «98». Парень увлекался флэш-анимацией и, довольно успешно, в свои пятнадцать, продавал ролики на стоках. Все, больше детей Анна не знала. Клиенты и их чада – не в счет. С ними близкого общения никогда не было. Провела фотосессию, обработала снимки – и забыла.

Настя вдруг дернула тощие руки, и оттолкнула Анну от себя. От рывка зашатался стол, и стакан с соком, перевернувшись, брякнул по дереву. Оранжевая струйка закапала на тканевую дорожку.

– Не будет хорошо! Ты должна уехать! – проговорила девчонка утробным и совсем недетским голосом.

Анна отстранилась. Жуткий холод, коснувшись спины, стянул в тугой узел внутренности. Задержала дыхание.

Девчонка передвинулась по мягкому уголку вглубь стола. Затравленно глядя сквозь ровную, будто отрубленную, челку, она закатывала зрачки под веки.

– Настя, о чем ты? Перестань! Ты меня пугаешь! – Анна потянулась, чтобы коснуться ее плеча, но девчонка отпрыгнула, как ошпаренная. Мигом встала на пол с другой стороны уголка.

Прокричала, брызгая слюной:

– Ты несешь смерть! Ты несешь ужас! Ты несешь смерть! Ты…

– Настя, что с тобой? Очнись!

Анна попыталась подойти к ней. Но девчонка, царапнув тонкими пальцами по стене, рванула из кухни.

В коридоре тут же послышался грохот.

Выскочив следом, Анна застыла.

Сестра Дениса неподвижно лежала на полу. Одна ее рука была запрокинута за голову, вторая придавлена худым телом. Хоть бы не ушиблась сильно! Хоть бы все обошлось!

– Настя? – проговорила Анна, подойдя ближе. – Настя! Прошу тебя! Ответь, Настя!

Девочка молчала и не реагировала и не открывала глаза.

Савина чуть не свалилась рядом, увидев, как под малышкой растекается пятно карминной крови.

Сердце ухнуло в пропасть.

– Настя, о, Боже! – Анна заметалась. Никак не могла сообразить, что нужно делать.