— Вольные мореходы ждут оплаты, моя королева, — предельно тактично напомнил глава купеческой гильдии.

— Пираты, — презрительно хмыкнул Мэтью Дюваль.

— Они не любят, когда их так называют, — с профессиональной учтивостью торговца поправил его Дон–Кан.

— Передайте капитану Дремеру, что он получит своё золото, — ответила графиня, думая о том, что неплохо было бы избавиться от морских разбойников при первой же удачной возможности.

— К разговору о золоте, — вновь вмешался Мэтью Дюваль. — Ты же не думаешь, что, посадив свою симпатичную попку на трон, сразу стала королевой? У тебя есть обязательства перед моим братом.

— Я это помню. — Леди Тибальд сверкнула на рыцаря холодным взглядом, пропустив дерзкие речи мимо ушей.

— Ты даже за дочерью уследить не можешь, — продолжил он, чувствуя безнаказанность. — Позволь напомнить, что Предел всё ещё стоит. В королевстве не может быть двух герцогов.

— Как говорят на востоке, терпение — сокровище мудреца, — ответила графиня. — Сначала нужно короновать Люциуса. Лишь король может назвать человека герцогом.

— Не заставляйте моего брата долго ждать. — Мэтью Дюваль встал из–за стола, утратив интерес к собранию. — Дювали выросли в Адаманте. Терпение не относится к нашим добродетелям.

Когда молодой воин удалился, к леди Тибальд обратился Яков Орвис, причём в голосе его не было и следа обычной напыщенной надменности:

— Он будет проблемой?

— Не думаю, — ответила графиня, подав сигнал стражникам.

В зал ввели грязного длинноволосого мужчину в одеяниях, больше напоминающих лохмотья нищего.

— Я представляю вам Грегори Колдриджа, господа. Законного наследника Простора.

Крепость уже почти восстановили после пожара, но первое, что приказал сделать Уильям Ферро, вернув себе замок, — обезопасить его. Подводный ход, соединяющий сердце северной твердыни с горным озером, был надёжно замурован толстой каменной кладкой. Никто теперь не мог проникнуть внутрь с той лёгкостью, с какой сделали это орки Оша.

Пока каменщики и плотники трудились над восстановлением его покоев, Снежный граф занимал помещение в казармах. Небольшую, скудно меблированную комнату грела крохотная печь. Всем северянам хорошо была известна неприхотливость своего господина, что вызывало любовь и уважение солдат.

— Я слышал, что вы распорядились седлать лошадей, милорд. — В кабинет вошёл сир Рейли. — Вы куда–то собираетесь?

Граф передал ему письмо, отмеченное сломанной печатью в виде одинокой башни.

— Я отправляюсь в Фарвол. Оттуда я двинусь на юг, в Свинцовый замок.

Ознакомившись с содержанием бумаги, старик вскинул на господина встревоженные серые глаза.

— Нельзя этого делать, милорд, — сказал он. — Это может быть ловушкой.

— Вне всяких сомнений, это ловушка, — согласился граф. — Именно поэтому я должен ехать. Только я смогу помочь Джону.

— Это безумие! Вы забыли, что случилось с принцем Морианом?

— Мориан — глупый сопляк, — возразил Уильям. — Он сам предрешил свою судьбу, отдав столицу в руки узурпатора.

— Нам неизвестна его судьба. Если он умрёт, узурпатор станет вполне законным королём. Не забывайте, Люциус Тибальд — племянник Конрада Молчаливого.

— Адамантом правит не он, а его мать, — жёстко возразил граф. — Тебе напомнить, кто она? Тебе напомнить, кто такая Кая?

Уловив ход мыслей графа, старик изменился в лице:

— Интервенция? Она не посмеет!

— Она захватила трон. Мы не можем быть беспечными. Если мои худшие опасения оправдаются, королевство захлебнётся в крови. Ловушка или нет — это наш единственный шанс. Мозаичные века прошли. Север не выстоит в одиночку.

— Позвольте мне поехать с вами.

— Нет. — Граф положил руку на плечо старика. — Фредерик, мой добрый друг, ты нужен мне здесь. Я оставлю на своём месте юного Адама Олдри. Служи ему так, как служил мне. Пускай в тебе он найдёт верного советника и опору в делах. Я всецело доверяю этому юноше, как доверяю тебе.

— Я не подведу вас, милорд, — пообещал Рейли.

В своём просторном одеянии Яков Орвис напоминал величественную статую. С разноцветной стены мраморного зала на него смотрели горы, реки, поля и города королевства. Мозаику переделывали много раз, но она всё ещё сохраняла тот возвышенный дух, что придали ей руки древних мастеров, воздвигших королевский замок много веков назад.

Карта поражала своими деталями и искусством исполнения. Будь то россыпи Самоцветных островов или оспины Мареновых топей — всякая часть её была воссоздана с крайней скрупулёзностью и заботой. Озёра, реки и моря синели лазуритом. Вершины Железных гор уходили под потолок, сливаясь с рельефным декором зала. Гранатовая звезда, размером с детский кулак, обозначала столицу.

— Прекрасная страна, — раздался голос за спиной Орвиса.

К первосвященнику подошёл Ирвиш Дон–Кан. Он двигался удивительно тихо для человека своей комплекции. Заложив за спину пухлые руки, купец встал рядом.

— Последний раз её переделывали при Конраде Завоевателе, — продолжил он. — Его видение единого государства было… беспрецедентным.

Яков Орвис вернулся в зал после того, как новый совет разошёлся. Он хотел поразмышлять в уединении и не думал, что встретит здесь ещё кого–то, кто был способен проникнуть в его мысли.

— Он направил свой взор на восток, и дела его стали началом великого объединения земель, — согласился жрец.

— И всё же ваши глаза направлены на запад, — лукаво заметил Дон–Кан. — Что ищете вы там, друг мой? Сокровища древнего города?

— Сердце, сделанное из золота, способно увидеть лишь его блеск, — надменно произнёс Орвис. — Моё сердце образовано более ценной материей.

— Не хотите ли вы сказать, что в груди у вас бьётся мешочек дымчатых брильянтов?

Острота Дон–Кана не вызвала улыбки на суровом лице жреца.

— Я говорю вам о вере, — смиренно, но многозначительно пояснил служитель Наследия.

По широкому лицу Дон–Кана расплылась снисходительная улыбка.

— Вера не согреет вас зимой, не накормит солдат и скот, не отвратит меч врага от груди. Нет, это под силу лишь власти, а власть — это золото.

— Власть — это власть, а золото — это золото. У короля было и то и другое. Спасло ли это его в роковой час? Спасёт ли это вас?

— Признаться, я был немного удивлён, когда узнал о вашем участии в нашем… предприятии. Если бы воинство капитула вмешалось, графине вряд ли удалось бы захватить город. До меня доходили слухи, будто орден этот весьма многочислен.

— Наследники служат высшей цели. Они защищают веру, а не короля.

— Не вы ли возлагали корону на его чело?

— Он утратил верный путь, предал наше доверие. Разве можно было допустить, чтобы семя его и дальше влекло страну в пропасть?

— Но Люциус тоже кровь от крови короля, — попытался подловить его Дон–Кан.

— Люциус Тибальд — истинный Серокрыл. Его волосы окрасило серебро уже в десятилетнем возрасте. Его глаза говорят о священной крови.

— И поэтому он, разумеется, станет хорошим королём.

— Если на то будет воля Древних, — согласился жрец, проигнорировав иронические нотки в голосе купца.

Сославшись на приготовления к коронации, Яков Орвис удалился. Ему больше не хотелось упражняться в красноречии с хитрым и изворотливым советником. Вернувшись в санкторий, он распорядился, чтобы его никто не беспокоил, и уединился в келье, больше напоминающей богатое светское жилище.

Затворив дверь, Орвис открыл резные дверцы гардероба. В его руках оказался балахон красной парчи с шитой золотом каймой. Облачившись в него, жрец огляделся по сторонам, скорее по привычке, чем из осторожности. Пальцы нащупали за шкафом подвижный камень. Хитрое нажатие, и стена превратилась в узкий проход, ведущий в подземные лабиринты столицы.

Взяв со стола масляный светильник, первосвященник исчез во тьме тоннеля. Тайная дверь бесшумно закрылась за его спиной. Проходя через древние коридоры, Яков Орвис знал, что на сегодняшнем собрании их священный лидер будет отсутствовать. Вечный был далеко. Начиналась решающая стадия их замысла.