Но хуже всего, что нам самим в голову пришла ненормальная идея сюда прийти.

Можно сетовать на Софию, но, когда люди узнают о том, что с нами случилось, все они скажут лишь одно: они сами во всем виноваты. И будут правы. Поэтому, я начинаю ненавидеть саму себя за то, что мы здесь.

Я навзрыд кричу, что есть мочи: зачем? Повторяю снова и снова, пока голос не начинает хрипеть. Знание, что всего этого можно было избежать, по-настоящему меня добивает.

От навязчивой мысли, что всего пару часов назад все было хорошо, а сейчас мы в ловушке, я сдавливаю голову руками в надежде расколоть ее на части.

- Вы сами выбираете, кого навестить игровой ночью. И не забывайте, что на кону не только ваши жизни. Пусть это послужит вам хорошей мотивацией к созданию зрелищной игры, - слащаво-ядовитый голос Софии звенит в ушах и отдается эхом в голове, с каждой фразой она говорит все более настойчиво и угрожающе. - Не разочаруйте меня.

Никогда не слышала более убедительных людей. Ей даже не нужно повышать голос или играть перед нами змеиную роль. В Софии нет ни грамма фальши. Судя по всему, хладнокровность и преподавательская строгость - неотъемлемые части ее омерзительной натуры.

Я пытаюсь рассмотреть игроков, стоящих в кабинках напротив. Но из-за пелены слез вижу лишь расплывчатые силуэты. В отличие от меня, распластавшейся на полу, как чернильная клякса, другие уверенно стоят на ногах и даже выглядывают наружу. Откуда-то раздается мое имя, и я, ощущая себя слепым котенком, поворачиваю голову на звук.

Наскоро протерев рукавом рубашки глаза, я замечаю Марка, стоящего в одной из кабинок напротив. Он слегка приподнимает руку, чтобы обратить мое внимание, а затем его ладонь медленно закрывается, сжимаясь в кулак.

Я нахожу в себе силы подняться и выглянуть наружу, чтобы найти подруг. София наблюдает за нами, стоя у электрического стула. Она с необычайной нежностью поглаживает его деревянную спинку, не отрывая при этом от нас хищных глаз.

Анжелика, Марк и Анна находятся в кабинках напротив. Карина и Натали на одной стороне со мной, поэтому мы видим друг друга, лишь несмело выглядывая наружу. Я даже не знаю разрешено ли нам выходить. И не знаю в чем смысл игры, в которой мы не видим половины игроков.

Но это все имеет смысл для Софии, желающей увидеть нашу смерть. И, кажется, только это здесь и важно.

Время тянется пугающе медленно. Ситуацию усугубляют громко тикающие на стене часы. Несмотря на тринадцать игроков, шесть охранников и Софию, в комнате стоит оцепенелая тишина. И хоть еще никто не умер, своим мучительным безмолвием она уже напоминает могильное молчание.

Неожиданно для себя я начинаю примечать детали поведения других. Мне кажется, я вижу, кто из них на стороне граждан. Если бы я могла подойти ближе и заглянуть им в глаза, то непременно бы увидела в них горящий фитилек надежды.

В жизни ночь была для меня лучшем временем суток. Если бы другие только знали, сколько летних ночей я провела, сидя на балконе наедине со своими мыслями. Я никогда не думала, что когда-то я так возненавижу это слово - ночь.

О ее наступлении нас оповещает очередной противный визг панели. Двери кабинки снова захлопываются, и я не знаю радоваться этому или бояться еще сильнее. Здесь нет тикающих часов, но есть сводящее меня с ума собственное громкое дыхание. Я даже задерживаю его, чтобы какое-то время этого не слышать.

Хочется спросить у Софии: почему в кабинках звукоизоляция? Почему мне не позволили услышать приближающиеся шаги и подготовиться к тому, что меня ожидает?

Когда в раскрывшихся дверях появляется мужчина, я начинаю готовиться к смерти. Но в его руках нет пистолета. И он совершенно один. Стоит и не решается войти. Но я не понимаю, что он хочет сделать, если не убить.

- Прости, но мне придется это сделать. Она угрожала моему брату. Ты же понимаешь? - он пытается выдавить из себя слезу и пробить на нее меня, но фальшивый страдальческий голос его выдает.

- Придется сделать что? - спрашиваю я, все сильнее зажимаясь в угол.

Как я могла забыть, что в этой игре есть еще одна роль. И она куда более мерзкая, чем убивать людей.

У мужчины, надвигающегося на меня, густая рыжая борода и карие глаза. Он вполне бы мог сойти за обычного человека, если бы не тот факт, что он собирается меня изнасиловать.

А что бы делала я, достанься мне роль любовницы?

- Мой брат. Она ему угрожала, - он повторяет одну фразу, как заведенный, а его руки тем временем уже тянутся ко мне.

Я отползаю по стене в другой угол, но он следует за мной

- Здесь негде прятаться. Мой брат. Она ему угрожала, - его руки уже скользят по моей спине.

Он прижимает меня к стене, навалившись всем телом. Я чувствую его холодную руку. Из-за пота она напоминает мокрого слизняка, скользящего внизу живота. Он возится с застежкой моих шорт, а я даже не могу пошевелиться.

Хоть раз в жизни, но я задумывалась, что буду делать, если встречу насильника. Первой мыслью всегда было: нужно будет убегать. Но что мне делать, если бежать некуда?

Боль в коленях еще не отступила. И неизвестно почему, но она придает мне сил. Я ударяю его разбитым коленом, целясь в пах. Он отшатывается от меня на пару шагов. Этого хватает, чтобы попробовать его толкнуть.

Но у меня ничего не выходит. Он скручивает мне руки и силой усаживает на колени перед собой. Я начинаю плакать, а он принимается расстегивать джинсы.

- Мой брат. Она ему угрожала, - причитает он без остановки, не спуская при этом с меня своих умалишенных глаз.

- Моей сестре тоже. Я понимаю тебя, но, пожалуйста... Я прошу тебя, не надо, - мне еще не доводилось говорить таким умоляющим тоном и быть настолько жалкой.

Он опускается на колени и смотрит на меня своими карими безумными глазами. Мне хочется верить, что он просто не в себе. Но для меня он выглядит, как типичный насильник, если бы для них существовал стандарт.

Я хотела снова попросить его о пощаде, но, даже валяясь на полу в ожидании, когда меня изнасилуют, я все же сохранила каплю гордости. Чего не скажешь о моем здравом рассудке.

Я набрасываюсь на него, и мы падаем к другому углу кабинки. Туда, где лежит инвентарь.

Он переворачивает меня на спину и ложится сверху. Теперь ящик лежит прямо у моей головы. Он не тяжелый, но в панике я все равно хватаю его и с размаха ударяю мужчину по голове.

От удара ящик раскрывается, и нож выпадает на пол, прямо к моей руке. Я, не задумываясь, хватаю его, крепко зажимая в ладони.

Честно, я и не думала его использовать, но, когда "рыжая борода" снова начинает возиться с моей одеждой, мне становится нестерпимо мерзко. Хочется, чтобы это прекратилось.

То ли рефлекторно, то ли вполне осознанно, я заношу нож в его грудь. Слышится звук протыкаемой плоти, но я все равно продолжаю все глубже всаживать в нее нож. Вдавливаю его до тех пор, пока изо рта мужчины не начинает вытекать кровь, а глаза не застывают на одном месте.

Когда я скидываю его с себя, то делаю это не потому, что мне жаль. И вовсе не потому, что мне страшно смотреть на труп. А лишь потому, что он мне отвратителен.

Я отползаю к стене. Руки предательски дрожат. Хотя, чему здесь удивляться, ведь они только что зарезали человека.

Не понимая, что делать, я выбегаю наружу и начинаю оглядываться по сторонам. Охранники и София стоят неподвижно, с интересом наблюдая за мной.

Одна из кабинок открыта. Над ней табло с именем: "Владимир". Теперь я хотя бы знаю, как зовут мужчину, которого убила.

Я возвращаюсь назад к себе. Хватаю за руки и тащу тело в его кабинку. Кто бы мог подумать, что я могу волочить по земле чей-то труп, словно мешок с картошкой.

Голос Софии раздается позади меня, когда я, уложив мужчину на полу, собираюсь уходить.

- Не забудь забрать нож. Он тебе еще пригодится.

14 глава

На игре

Когда двери кабины вновь открываются, я сижу у ее задней стены. Пытаясь спрятать кровавые пятна на ладонях, я зажимаю их между ног. Но кого я пытаюсь обмануть. Другим стоит лишь присмотреться, чтобы обо всем догадаться. Не говоря уже о том, что кровь могла попасть на лицо. А это выдаст меня в ту же секунду, как кто-то бросит в мою сторону один, пусть даже короткий, взгляд.