— Пробьемся.

— Сейчас прибудет саперный взвод. Ты посади его на танки. А я поеду на свой КП, надо докладывать генералу Шубникову.

И, обращаясь к Боеву, добавил:

— Хочешь, корреспондент, поедем со мной?

— Спасибо, товарищ полковник.

— Ну, желаю успеха.

Машина выехала из дворовой арки и, прижимаясь к стенам домов, прямо по тротуарам стремительно помчалась в сторону парка.

Когда полковник уехал, Мальцев подошел к Батьянову.

— Слушай, старшина, ты меня не помнишь?

Батьянов внимательно посмотрел на танкиста.

— Не помню, браток.

— А ведь ты меня спас, из плена вызволил.

— Где же это?

— В Белоруссии, под Слуцком…

— Знаешь, парень, многое у меня на войне было. Черт его знает, может, я и тебя где-то видел. Я что-то вспоминаю. Ты у немцев в сарае сидел.

— Точно.

— Помню, браток, это дело. Только вот тебя в лицо не запомнил, прости.

— Да чего там. Спасибо тебе, старшина.

— Чудак, спасибо. Вот выбьешь их из пролома надземки, тогда и будет спасибо. Бывай, браток. Мне ехать надо. Начальнику штаба докладывать.

Батьянов крепко пожал руку Мальцеву и быстро зашагал к своему бронетранспортеру, стоящему во дворе.

А через два часа комбат майор Косарев доложил полковнику Гольцеву, что рота Мальцева и саперный взвод пробили баррикаду и что батальон ведет бой в зоологическом саду.

— Мальцев жив? — спросил Гольцев.

— Жив. Вот он здесь, рядом стоит.

— Ну и молодец. Передай ему, что он награжден орденом Отечественной войны первой степени. Тебя тоже не забудем. Молодцы.

Полковник Вагнер взглянул в окно. Все как будто спокойно. Так же стоят ровненькие чистенькие домики. Листья на деревьях начали распускаться. Весна.

Он взял из бювара лист бумаги и перечитал: «20 апреля. Передовым танковым подразделениям русских удалось прорваться в район Барута, находящегося в 18 км от Цоссена.

На основании событий этого дня на фронтах можно сделать следующие выводы относительно преследуемых противником целей: на фронте советских войск четко вырисовывается направление главного удара на Берлин, в то время как наступление в Саксонии и в районе Штеттина имеет целью сковать крупные немецкие силы, прорвать в нескольких местах оборону и как можно дальше продвинуться на запад».

Эту запись в Дневнике штаба оперативного руководства вооруженными силами полковник сделал вчера.

А сегодня? Русские танки уже не в Баруте, а почти рядом с Цоссеном, этой цитаделью генерального штаба. И в военном городке, в его надземных и подземных помещениях, почти пусто. Еще вчера все начальство, да и не только начальство, спешно эвакуировалось в Крампниц, что недалеко от Потсдама. Жгли бумаги, паковали документы в чемоданы и ящики.

А здесь осталась небольшая группа офицеров генштаба и он, Вагнер, за старшего.

Русские танки вот-вот должны появиться у Цоссена. Данные разведки, это знал Вагнер, показывали, что сюда движется 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко. Вагнер знал эту армию. Еще когда он служил у фельдмаршала Манштейна на Украине, ему не раз приходилось отмечать на оперативной карте дерзкие маневры этой танковой армии.

Трудно поверить, это не укладывалось в голове Вагнера, русские танки у Цоссена — мозга вермахта. Ведь именно здесь, в Цоссене, разрабатывался план «Барбаросса», призванный уничтожить Советскую Армию, сокрушить Советский Союз. Там было все рассчитано, все запланировано, все учтено. И Вагнер, тогда майор в танковом корпусе Манштейна, который перевалил через советскую границу в Прибалтике, был, как и все, твердо уверен, что через несколько недель война придет к победному концу. А что произошло? Советские танки здесь, у Цоссена. Может быть, завтра, послезавтра русские солдаты будут в этом кабинете и какой-нибудь офицер или генерал сядет за этот стол. Нет, это не укладывается в голове.

Он знал, что несокрушимая оборона по Зееловским высотам прорвана войсками маршала Жукова и сегодня утром 1-я и 2-я гвардейские танковые армии вместе со стрелковыми соединениями уже ведут бой на восточных и северо-восточных окраинах Берлина. В район Вейсензее вошли русские танки. Снаряды дальнобойных орудий рвутся в районе имперской канцелярии и рейхстага.

Да и Крампниц, куда перебрался генштаб, не сегодня-завтра будет под ударом.

С юга к Берлину стремительно движется фронт маршала Конева.

Жуков, Конев — сколько раз Вагнеру, когда он служил и в штабе фельдмаршала Манштейна, и позже, в генштабе, приходилось вписывать в оперативные сводки их имена…

Полковник Вагнер встал из-за стола, положил отпечатанный листок в кожаный портфель и нажал кнопку звонка.

В кабинет вошел высокий подтянутый фельдфебель.

— Слушайте, Шульц, вы запаковали ящики?

— Так точно.

— А машины пришли?

— Только два грузовика.

— А где моя легковая машина?

— На ней уехал генерал Крафт. С его машиной что-то случилось.

Вагнер хотел выругаться, но промолчал, неудобно при фельдфебеле.

— Хорошо. Грузите машины. Я скоро выйду.

Фельдфебель ушел. Вагнер из ящика стола вынул кобуру с «вальтером», прикрепил ее к ремню. Еще раз оглядел кабинет. Над столом висел портрет фюрера. В шкафах были открыты дверцы и стояли пустые картонки для дел. Он взял портфель, надел кожаное пальто и вышел из кабинета.

На улице было тепло. Светило солнце. Ветер шевелил молодую листву на деревьях.

Но Вагнер уже явственно слышал гул, который доносился с юга и с юго-востока. Значит, они здесь будут или сегодня ночью или завтра.

Он оглядел машину. Конечно, не очень приятно, ему, полковнику, ехать в грузовике.

Фельдфебель доложил, что все погружено, а офицеры его группы уже разместились во втором грузовике.

Добраться до Крампница было совсем не просто. Вагнер несколько раз останавливал машины, рассматривал карту, уточняя маршрут. Лавина советских войск охватывала Берлин с трех сторон, и, это совершенно ясно, в ближайшие дни город будет окружен.

9-я армия генерала Буссе отрезана от Берлина и находится в окружении в лесистом районе южнее и юго-восточнее города. 12-й армии генерала Венка Гитлер приказал прекратить сопротивление на фронте американо-английских войск, покинуть там боевые позиции и устремиться на восток, чтобы пробиться в Берлин, спасти положение.

Четыре дня Вагнер находился в Крампнице, где царила полная неразбериха. Давались какие-то указания, кто-то приезжал, кто-то уезжал. Прибыли из Берлина Кейтель и Йодль, но потом куда-то уехали.

Несколько раз Вагнера вызывал его непосредственный начальник генерал Крафт, информируя об обстановке в Берлине, несколько раз он сам звонил генералам, командовавшим в Берлине участками обороны.

Генерал Крафт, всегда спокойный и сосредоточенный, на этот раз был явно растерян, говорил сбивчиво, смотрел куда-то в сторону.

— Какие будут указания, господин генерал? — настойчиво спросил Вагнер.

Генерал зло посмотрел на полковника и, помолчав, сказал:

— А вы ведете журнал боевых действий?

— Да, господин генерал.

— Это необходимо для истории. Но, извините, я должен ехать в войска.

По выражению лица генерала Вагнер понял, что речь идет совсем не о войсках. Просто генерал ищет спасения.

Вагнер вернулся в свою комнату на втором этаже офицерского казино, маленькую, грязную — ее давно никто не убирал, — заваленную какими-то ящиками. Снизу из гостиной казино — Вагнер знал это довольно красивое помещение, круглое, с большим камином и огромной люстрой, — слышался шум и какие-то выкрики. Там, это он понял, шел кутеж.

Полковник открыл свой кожаный бювар, вынул из кармана записную книжку, достал из стола пачку бумаги, расстелил карту-план Берлина и начал писать:

«22 апреля 1945 г. Гитлер принимает наконец для самого себя решение не бежать на юг, а лично руководить борьбой за Берлин и остаться в имперской канцелярии.

Около 15 часов в имперской канцелярии в последний раз проводится большое оперативное совещание. Во время этого совещания Гитлер в первый раз официально высказывает мысль о том, что война проиграна. Он обвиняет генералитет и своих помощников в неверности и в предательстве и говорит, что хочет покончить с собой. Однако время для этого еще не наступило. В этих условиях, когда он решает остаться в Берлине, его ближайшие помощники, в том числе Кейтель и Йодль, вызываются остаться с ним в имперской канцелярии. Однако он приказывает генерал-фельдмаршалу Кейтелю, генерал-полковнику Йодлю и рейхслейтеру Борману лететь на юг, чтобы продолжать оттуда руководить операциями. Но все трое отказываются выполнить этот приказ. Тогда Гитлер принимает предложение Йодля снять с фронта против англосаксов все войска, бросить их в бой за Берлин и самому руководить через ОКВ этой операцией.