— Милли? — Она вздрагивает и оборачивается. — Я никогда не хотел, чтобы это означало что-то ещё, — продолжает Вулфард и отворачивается к своему окну, а Браун теперь чувствует себя настоящей дурочкой.
========== Часть 8 ==========
Они расходились с Финном два раза за то время, что они официально встречались.
Первый раз был за ней, когда она решила, что они слишком разные и стремятся к совершенно разным целям, поэтому она предложила ему расстаться.
Всё закончилось уже через неделю, за которую она просто не находила себе места. Семь дней спустя она уже бежала за ним из школы, чтобы извиниться перед ним и сказать, какой же она была глупой.
Второй раз был долгосрочнее, и это уже Финн был тем, кто решил расстаться. Он объяснил это тем, что ему комфортнее с ней, как с подругой, а не как с девушкой. Он хотел, чтобы кто-то другой полюбил её, а Милли в тот момент думала обо всём и ни о чём одновременно.
Они разошлись, но уже через две недели Вулфард попросил её вернуться, на что та ответила «нет», но пообещала ему, что они могут по-прежнему оставаться друзьями. И следующие семь дней были для них самым странным временем, проведённым друг с другом. Они постоянно сталкивались на лестницах и в магазинах, пересекались в коридорах и на улице, как будто сама судьба сводила их снова и снова.
Милли и Финн стояли на трибунах у футбольного поля. Занятия закончились, так что никого здесь уже не было, разве что спортсмены, у которых только что подошла к концу тренировка, шли, уставшие и измученные, в душ, желающие, наверное, поскорее попасть домой.
А вот Браун, напротив, планирует провести остаток этого дня с кудрявым парнем напротив неё в их излюбленном месте. Поскольку её родители не знают, что она встречается с мальчиком, места для их свиданий были весьма ограничены, но всё-таки это место на трибунах нравилось ей из-за нескольких очень важных воспоминаний, связанных с ним.
Они стояли там, а яркое солнце (сегодня был удивительно погожий день) позволяло ей рассмотреть буквально каждую веснушку на лице Финна. Они сошлись обратно только неделю назад и теперь смотрели друг на друга так, будто в мире нет больше никого, кроме них двоих.
— Помнишь, как мы пытались быть друзьями? — спрашивает Вулфард, нарушая тишину. — Это было дико странно. — Он протягивает руку и мягко переплетает свои пальцы с пальцами девушки, заставляя ту тихо рассмеяться.
— Я понимаю, — отвечает она весело, а потом невольно морщится из-за воспоминаний о том дне, когда она наткнулась на него в коридоре. — Тогда было особенное утро… — Финн не реагирует, полностью сражённый её голосом и чудесными глазами, а Милли с улыбкой рассматривает его в ответ, про себя отмечая, что на свете нет парня симпатичнее, чем он. — Я увидела тебя около твоего шкафчика, и я сказала себе: «Тебе нужно подойти и поздороваться с ним, потому что вы теперь друзья». — Вулфард хрипло смеётся, привычным жестом откидывая кудрявые волосы с лица. — И потом мы начали говорить, и я не знаю… не знаю, что именно я почувствовала, но это было странно. Я даже не знаю, как тебе это объяснить.
— Как неловкость?
— Нет. — Браун отрицательно качает головой, чуть хмурясь. — Это было как…
— Как напряжение.
Ну вот, он снял слово буквально с языка. Значит ли это, что он тоже чувствовал нечто подобное?
— Да! — И это снова наводит её на мысль об их магии, потому что как ещё тогда объяснить эту похожесть? — Когда мы разговаривали, я помню, как я смотрела в твои глаза, и это было чем-то странным, потому что мы были так близки, и при этом я не могла…
Она пытается подобрать слово, когда Финн неожиданно приближается к ней, чтобы поцеловать, и Милли по привычке прикрывает глаза, обхватывая его за шею. Она хочет, чтобы это длилось гораздо дольше, но им нужно договорить, так что девушка мягко отстраняется, облизывая свои губы, и снова смотрит прямо ему в глаза с расширенными чёрными зрачками, буквально затапливающими тёмную радужку.
— …поцеловать меня? — продолжает с насмешкой парень, и Браун соглашается. — А ты знаешь, каково было мне в тот момент? Ты выглядела чертовски красиво, а я даже не мог потрогать тебя. — Милли почувствовала, как румянец загорелся на её щеках. — Когда мы прощались, ты обняла меня, и то, что мои руки были на твоей талии, практически сжигало изнутри и сводило меня с ума, понимаешь? — Вулфард трясёт волосами. — Я клянусь, что ненавижу это чувство, потому что ты была как… лучик солнца, как электрический заряд, и я понимал, что ты до сих пор принадлежишь мне — должна принадлежать! — но при этом я не мог быть рядом с моей Миллстер, — заканчивает он уже шёпотом и скользит ладонями до её бёдер, и Милли чувствует внутри невероятный трепет, когда парень прижимает её к себе и целует в губы.
Она тут же обнимает его за шею, отвечая на поцелуй.
— Если я когда-нибудь забуду, напомни мне, что мы не можем быть друзьями.
Финн выдыхает смешок ей в волосы.
— Обещаю, — бормочет он.
И теперь в её памяти этот эпизод всплывает снова и снова, когда она видит Вулфарда на расстоянии или сталкивается с ним, но они оба притворяются очень взрослыми, приветствуют друг друга, говорят о чём-то, пытаются ладить и даже дружить. Ведь то, что было между ними когда-то, уже прошло, и сейчас они оба взрослые люди и должны поступать по-взрослому. Однако они оба понимают, что всё это ложь, но при этом никто ничего не делает, чтобы что-то изменить, предпочитая играть во взрослую жизнь, ведь так… лучше?
По крайней мере, это не идёт ни в какое сравнение с тем, что было до этого. Сейчас между ними только неловкость, поскольку они пытаются игнорировать напряжение между ними и избегают проблем и стычек, которые могут привести их к чему-то гораздо более эмоциональному.
Так что теперь каждый раз, когда она видит его, Милли стойко пытается откреститься от ощущения того, как у неё вниз по спине пробегают мурашки, ведь она прожила без него два года и оставила всё в прошлом. Серьёзно.
Она чувствует перед Вулфардом просто эмоциональную катастрофу, однако это всё, что она чётко может сказать о своём состоянии, потому что стоит им встретиться, как у неё возникают внутри совершенно разные эмоции: ненависть, страх, разочарование, гнев, нежность, печаль, счастье, негодование, беспокойство, — и самое худшее из всего этого — это притяжение, которое каждый раз напоминает ей о том, что Финн, уже выросший и возмужавший, выглядит чертовски привлекательно, чем когда-либо до этого.
Милли пытается балансировать между забвением и воспоминаниями, между безразличием и страстью, между ненавистью и любовью, и она чувствует, что у неё точно нет ни гордости, ни морали, раз она относится с уважением к кому-то, кто бросил её, оставив один на один с душераздирающей болью.
Где хорошо? Где плохо? Где вообще её логика в данный момент?
Почему каждый раз, когда она смотрит на него, она чувствует и вспоминает то, как ей было хорошо, когда она ещё любила его.
Они оба предатели. И разум, и душа.
Она думает об этом, подперев щёку рукой, сидя за пустым столом в столовой. Сегодня в её диетическом расписании была овсянка, йогурт, яблоки, несколько тостов и порезанная кольцами морковка. И Милли занимается тем, что складывает последнюю в творческую пирамидку на своей тарелке.
Всё было подано в небольших порциях, чтобы она смогла съесть всё это и ничего за собой не оставить, однако девушка лишь лениво подсчитывает количество углеводов перед ней, и это уже кажется ей сумасшествием. И именно в тот момент, когда она раздумывает над тем, чтобы выбросить поднос с едой в урну, к ней подходит Гейтен вместе с Ноа. Они улыбаются ей и присаживаются за тот же столик.
