Шпалера с тоской слушал патриотическую речь комиссара. Придраться, увы, было не к чему... Тогда он с остервенением вцепился своими мощными вузами в лодыжку комиссара.
- Граждане! - взвыл тот. - Посмотрите на этого агента реакции! Он желает, чтобы я высказался в политическом смысле и поэтому кусает меня слоновьими челюстями! Отпусти! Отпусти, дурак! И Конг твой дурак! И президент Сорвиль дурак! Не боюсь я вас... - шепотом закончил Фухе, ужасаясь сказанному.
А Шпалера трясся от радости: неосторожные слова уже слетели с уст комиссара при многочисленных свидетелях. Стащив челюстями комиссара со стола, он щелкнул наручниками и поволок несчастного в контрразведку.
Конг уже давно поджидал своего агента с арестованным. Вызванные им члены военного трибунала города, выпив все запасы начальника контрразведки, затеяли преферанс и нетерпеливо посматривали на часы в предвкушении веселого развлечения.
Шпалера втолкнул Фухе в кабинет и провозгласил, выплюнув жвачку:
- Вот. Говорил на президента дурак.
Конг потер руки, члены трибунала поспешили подвести итог преферанса и расплатиться друг с другом, и началось судилище.
Против ожидания Фухе получил 15 суток не за нарушение общественного порядка, а за оскорбление президента, да еще плюс 15 лет за разглашение государственной тайны.
В городской тюрьме его встретил Дюмон, приятно улыбнулся и проговорил:
- Значит, соседями будем? Правда, недолго: мне через два года на пенсию, а ты, сокол, говорят, на пятнадцать лет к нам собрался? Ну, милости просим, со счастливым прибытием! А тюремщиком я к тебе Алекса приставлю, чтоб не скучал, а то, знаешь, радио у нас нет, книги газеты не положены, девочек не держим...
- Безобразие... - возмутился Фухе. - Раньше все это позволялось...
- И сейчас позволено, - пояснил Дюмон. - Но только уголовным. А ты у нас, гусь, политический, тебе никак нельзя.
И комиссара поместили в чистую и уютную одиночку.
2. КРЫША НАД ГОЛОВОЙ
Вечером на дежурство по политическому отделению городской тюрьмы заступил Габриэль Алекс.
Фухе долго взывал к своему другу из-за железной двери, но безуспешно: разговаривать с заключенными тоже не полагалось. Тогда Фухе решил объявить голодовку. Он подпер дверь своей казенной железной кроватью, и когда Алекс стал открывать ее, чтобы дать заключенному ужин, она не поддалась.
- И черт с тобой, - равнодушно произнес Алекс и сам слопал ужин.
Фухе с пустым желудком плюхнулся на кровать, но заснуть не смог: всю ночь из центра города доносились какие-то взрывы, пулеметная стрельба и скрежет гусениц. Впрочем, заключенного это мало интересовало. Под утро, наконец, он заснул.
Разбудили его весьма грубо. Кровать, подпиравшая дверь, с визгом отлетела к противоположной стене, а Фухе, грохоча вставными челюстями, грюкнулся на пол.
В камеру вошли двое. При виде первого из них Фухе в ярости зачихал: это был Конг. А вторым оказался старикашка Кальдер, преизвестнейший генерал, который давно уже отметил свое девяностолетие.
- Вставай, гусь! - приказал Конг. - Хватит на полу валяться, простудишься!
- Да-да, молодой человек, вставайте, - упрашивал Кальдер. Простудитесь, а вы нам, хе-хе, здоровеньким нужны.
Фухе встал и тупо уставился на гостей.
- Ну, вот и амнистия, - сказал Конг. - Можешь быть свободным, только подпиши вот эту бумажку.
Конг протянул опешившему Фухе листок.
Фухе прочитал его и чуть не поперхнулся.
- Опять военный переворот? - наконец спросил он.
- Гражданский, молодой человек, гражданский, хе-хе! - возразил Кальдер и показал на свой вполне штатский костюм, состоявший из потрепанных джинсов и футболки.
- Быть не может! - не поверил Фухе. - Конг и Кальдер - и вдруг гражданский переворот?
- А вы в окошечко свое, хе-хе, посмотрите, - предложил Кальдер. Сами убедитесь.
Фухе глянул через решетку. Действительно, все напоминало военный переворот, но переворот все-таки был гражданский. Во дворе тюрьмы стоял танк, на башне которого красовалась малая надпись: "Трактор"; по улице шли молодчики с автоматами, но в шортах и кедах. Шли они строем и со знаменем и с командиром впереди, но на знамени было написано: "Спортивная команда имени Свободы", а командир, видимо, был тренером.
- Да, - согласился Фухе. - Но почему подписать манифест должен я?
- Когда мы свергли этого изменника Сорвиля, - объяснил Конг, - я сразу предложил твою кандидатуру как самого популярного в народе человека. Господин Кальдер уже стар, я чересчур жесток, а другие наши соратники малоизвестны. Вот почему я и предложил тебя на пост главы временного правительства вплоть до новых президентских выборов, которые мы проведем через пару дней. Впрочем, президентом тоже будешь ты.
- Зачем же тогда нужно было сажать меня в тюрьму? - удивился Фухе.
- А это чтоб ты не отказался стать президентом, - ухмыльнулся Конг.
- А если я откажусь?
- Ну и будете сидеть здесь пятнадцать лет, хе-хе, и пятнадцать суток, - вмешался Кальдер.
Фухе хоть и не очень понимал, что кругом происходит, но он понял одно: его опять ставят под удар. Если переворот провалится, полетит не чья-то голова, а его. Если же переворот будет удачным, его сделают послушной марионеткой.
- Я лучше здесь посижу, - ответил он.
Кальдер и Конг от изумления открыли рты.
- Чего? - спросил Кальдер. - Вы предпочитаете гнить в тюрьме вместо того, чтобы быть президентом?
- А здесь неплохо, - соврал Фухе, - кормят бесплатно, делать ничего не надо, крыша над головой есть.
- Ах, так! - разъярился Конг. - Что ж, Дюмон тебе покажет, как артачиться!
И посетители вышли,
3. ФУХЕ - ПРЕЗИДЕНТ
Дюмон не замедлил явиться.
- Ну, сокол, - сказал он. - Сегодня я свой гранатомет из ремонта возьму. Охоту устроим.
- Не умею я охотиться! - огрызнулся Фухе.
- А тебе и не придется. Охотиться я буду. Из своего окна. А ты по двору бегать будешь, в роли зайца. Так-то вот. Бумажку тут тебе Конг оставил и сказал, что подписать ты должен. Так ты не тяни, подписывай, пока мой гранатомет в мастерской.
Фухе гордо отвернулся, и Дюмон вышел.
Выбраться из тюрьмы было немыслимо. Окно было забрано крепкими стальными прутьями, да и во дворе за окном расположилась вокруг трактора спортивная команда. Железную дверь прогрызть комиссару было явно не по зубам.
