И тут же автоматные очереди подтвердили, что это действительно Афганистан.

Кок разлепил глаза, натянул кеды, схватил свой ручной пулемет и со всеми вместе вылетел из палатки. Едва прыгнув в окоп, он дал длинную очередь по наступающим стеной «духам».

– Не стрелять, по команде гранатами! – передали по цепочке приказ.

– Не стрелять, по команде гранатами! – передал Кок приказ дальше.

И только доставая гранаты понял, что левое плечо мокрое. Он пошевелил плечом, болело несильно, ранение движению не мешало, ну и Бог с ним! Перевязаться можно и потом.

– Гранатами огонь!! – донеслось до Кока.

– Гранатами огонь!! – крикнул он дальше и уже потом швырнул гранаты. Душманы сначала залегли, а потом отошли. Установив минометы, они начали обстрел высотки. Кок опустился на дно окопа, стараясь представить себя мышкой, в которую очень трудно попасть.

– Зема, тебя зацепили, суки! Давай перебинтую. Раздевайся, – раздался над ухом голос Перца.

Кок остался в одной тельняшке. Перец быстро и умело перевязал его.

– Ниче, земеля, до свадьбы заживет! – сказав это, Перец чуть не хлопнул сгоряча друга по раненому плечу.

– Откуда столько «духов» набежало, интересно? Отмахаемся, как думаешь? – задорно спросил он Кока.

– Не знаю, зема. Без базы вряд ли устоим, а она что-то молчит пока, – озабоченно ответил тот, к чему-то прислушиваясь. А потом выглянул из окопа.

– Идут, суки! – закричал он и припав к пулемету стал крыть длинными очередями, патроны быстро кончались.

Приходилось часто менять позиции. Помогало слабо, «духи» быстро вновь накрывали их плотным огнем.

– Перец, дуй за патронами, у меня последняя коробка, и гранат захвати, – крикнул Кок и снова дал очередь. Заметив краем глаза продолжавшего сидеть Перца, заорал на него:

– Че ты лыбишься, урод? Давай… за патронами… – закончил он уже упавшим голосом.

Точно посередине лба у Перца была красная точка, из которой точно на нос сбежала тонкая струйка крови. Только после этого Перец отвалился к стене окопа. Даже смерть не стерла улыбку с его лица, и казалось, что он усмехается и над ней. Для Кока будто выключили звук, и в совершенно, вот уж действительно, мертвой, тишине он услышал голос друга, который медленно пропел:

– Что-то мою пулю… Долго отливают…

– Вот и отлили твою пулю, земеля, – Кок протянул руку и закрыл Перцу глаза.

И тут же грохот боя обрушился на него так, что он даже вздрогнул.

– Прощай, Марат, – помедлив еще пару секунд около друга, Кок побежал за патронами.

На ходу отстегнув пустую коробку, он влетел в «арсенал». Зарядив пулемет, схватил еще две коробки и только сделал шаг на выход, когда рядом с вагончиком, перед самым выходом, разорвалась мина. Кока швырнуло вовнутрь, сверху на лицо упал цинк с патронами и он потерял сознание.

Мазута почти полностью расчистил южную сторону, по крайней мере «духи» больше не подавали признаков активности.

– Так, у нас вроде чисто, как там с других сторон, интересно, – спросил сам себя лейтенант Смирнов, и тут же выругался. – БТР и БМП мешают, один горит, другой дымит – ни черта не видно. Но, похоже, основные удары с флангов, надо помочь ребятам. Семка, давай на западную сторону.

– Под гранатометы подставимся, командир, – испуганно возразил механик-водитель.

– Выполнять!

Танк развернулся и пошел вдоль окопов. Выйдя на западную сторону, тут же дал залп осколочным снарядом, сметя два минометных расчета. Пулеметчик, Стас, бил длинными очередями, не давая противнику подняться. Вот тут бы остановиться, да развернуться к противнику лобовой броней, но танк, повернув башню примерно на сорок пять градусов, медленно продолжал идти вдоль позиций. Мазута успел дать еще три залпа, когда в бок танка один за другим ударили три гранатометчика. Танк замер, замолчав. Открылся башенный люк, оттуда повалил дым. Кто-то, кажется лейтенант, попытался выбраться. Показались руки, потом гермошлем, но сил не хватило, и танкист упал обратно. Механик-водитель смог выбраться, но не успел сделать и пяти шагов, как получил очередь поперек груди. Выронив автомат и раскинув руки, будто собрался обнять землю, он рухнул на камни

Когда «духи» во второй раз пошли в атаку, на северной стороне их снова встретил огонь БМД. Каменный «щит» принял на себя несколько ударов гранатометов и был почти разрушен, но БМД был пока цел. Байкал скосил еще десятка полтора моджахедов, когда БМД все-таки подожгли. Байкал продолжал стрелять, хотя из-за огня и дыма мало что видел, он продолжал вести огонь до тех пор, пока еще один взрыв не выбросил его из жизни.

Пастух стрелял короткими очередями. Когда очередной рожок опустел, он зарядил последний и прислушался. С его западной стороны отвечал только один автомат с другого конца траншеи. «Черт! Неужели всех положили? – пробил его ледяной озноб. – Что вообще происходит?»

В это время на их сторону вышел танк, сразу заставивший «духов» залечь.

– Так, Василий, ты пока тут повоюй, а я посмотрю, что, собственно, происходит.

Пастух побежал по траншее. Сначала он наткнулся на Кузю, лежавшего с окровавленным лицом. Наклонившись, Пастух попытался нащупать пульс – пульса не было, и он побежал дальше. Следующим сидел Перец. Вступившая в свои права смерть все-таки стерла улыбку с его лица. Перец сидел, прислонившись к стенке. Он выглядел непривычно серьезным, таким его Пастух еще и не видел. Смерть сняла с него маску шута, а каким он был под маской на самом деле, уже не узнаешь. Наверно поэтому горечь потери была еще сильней.

– Ох, ребята, ребята! Что же вы делаете? Куда ж вы все уходите? С кем я домой-то возвращаться буду?

В это время душманам удалось подбить танк, и они снова пошли вперед. Выхватив последнюю гранату, Аркадий, сильно размахнувшись, швырнул ее в «духов», до которых было еще не меньше метров восьмидесяти, в надежде хоть чуть-чуть их затормозить.

– Черт, да куда же Куница пропал? – выпустив в наступающих пару коротких очередей, он побежал к «арсеналу».

Взлетев на высоту, он сразу увидел, что палатка второго отделения валяется порванной тряпкой. Посреди того места, где она когда-то стояла, валялась разбитая взрывом рация. Рядом лежал Цветочник. Взрыв раскидал ребят и койки. Увидев Наташу, лежавшую в углу, Пастух подбежал к ней, а вдруг… Но этой слабой надежде не суждено было сбыться. Наташа вся была в крови. Осколки не пощадили ни тело, ни руки, ни ноги. Только лицо, спокойное и какое-то светлое, было совершенно чистым. Подойдя к ней, он присел, ноги превратились в студень и не хотели держать враз потяжелевшее тело. Он погладил ее по волосам, закрыл глаза. «Не надо было, милая, тебя спрашивать, а хватать в охапку и в вертолет. Покричала, побрыкалась, поплакала бы – не беда, зато сейчас живой была бы». Пастух застыл на корточках и все гладил медленно и нежно Наташу по голове.

Стремительно светало, новый день предъявлял свои права. И тут над высотой разорвались осветительные снаряды – это база напоминала о пропущенном сеансе связи.

– Вот и «будильник», а мы уже давно не спим, – равнодушно и немного приторможенно проговорил Аркадий, продолжая гладить Наташу по голове. – Еще через три минуты начнут лупить пушки, а потом вертушки и ребята на броне. Жаль, поздно…

Еще вчера Пастух, казалось, не чувствовал к Наташе ничего, кроме легкой симпатии. Скажи ему, что он ее полюбил, так ведь на смех поднял бы, а если бы это сказал Перец, в своей восхитительно-деликатной манере, так по физиономии точно бы получил.

Ну поприжал за сараем, и что? Еще до армии Аркадий был твердо убежден, что «половое сношение не повод для знакомства». Сколько их таких у него было? И вот пойди же ты: Наташу убили, и сердце сковало льдом, и стало незачем жить и воевать, стало все равно, чем кончится этот бой, да и вообще все…

«А ведь и не поговорили даже ни разу, – обожгла Аркадия неожиданная мысль. – Да что там не поговорили, пара слов, там, за вагончиком, и ВСЕ!»

– Господи, да когда же ты меня-то заберешь? Я уже устал хоронить других!! – закричал он в небо.