- Да, ты что! - встрепенулся Карл.

- Записывай, Карл! - предложил Роб. - Елизавета Веллерт, адвокат, сотрудник ЛПД, правозащитница. Имеется подозрение, что похищение связано с ее профессиональной деятельностью. В этом случае, как ты понимаешь, нападение на адвоката может иметь серьезный общественный резонанс. Зеленые и либералы...

- Можешь не объяснять! - остановил его Лихт. - Считай, что прокуратура подписалась. И заметь, не по тем причинам, что ты назвал, хотя мы их в обоснование общественной важности дела и приведем. Я терпеть не могу нападений на юристов! Тем более, на моих знакомых...

***

Гном на встречу пришел, хотя и без особой охоты.

- Роб, мы же договорились...

- А я тебя и не впутываю! - возразил Роб. - Мне нужна твоя профессиональная помощь. Если хочешь, могу заплатить.

- Умный, да?

- Не дурак.

- Ладно, к делу! Давай твои вопросы.

- Вот! - Роб достал из кармана и протянул Гному пластиковый пакет. - Это рвотная масса. Мне нужен анализ на присутствие... ну, не знаю даже... клофелин, наркотики, парализатор... Сможешь?

- Ну, есть у меня на примете одна лаборатория, к вечеру, я думаю, справятся.

- Спасибо!

- Да, ладно тебе! Рвота-то чья?

- Ты не знаешь.

- Ладно, проехали. Что со вторым вопросом?

- Посмотри, вот! - сказал Роб, раскрывая комп. - Может быть, знаешь кого?

Вообще-то это был выстрел наобум. Вряд ли Абе встречал где-нибудь этих людей, но почему бы не попробовать? Мысль эта возникла у Роба спонтанно, когда четверть часа назад Барбара переслала ему файлы с очищенными от шумов, "просветленными" и доведенными до ума кадрами с видеозаписи в баре.

- Знаю, - кивнул Абе, совершенно не удивленный вопросом. - Вот этого знаю, - показал он на парня в байкерской косухе. - Зовут Герт, фамилии не знаю, работает у твоих друзей из "Оракула".

"Опять "Оракул"? Не много ли для одного раза?!"

- Спасибо, Абе! Я тебе очень благодарен!

- Да, ну тебя! - неожиданно смутился Гном. - Свои же люди! Третья тактическая, а?

- ТэТэ, - согласился Роб и вдруг подумал, что в последние годы словосочетание это стало постепенно терять свой изначальный смысл, но теперь выяснялось, что повернуть время вспять не так уж и сложно. Надо только снова окунуться в дерьмо, а там все уже само как-то устраивается.

Шестидесятый егерский полк имел четырехбатальонную структуру, и в каждом из батальонов был свой разведывательный взвод, а в нем своя тактическая группа - 1-я, 2-я, 4-я и 5-я. А вот третья ТГ или просто "третья тактическая" находилась в составе штабной роты и подчинялась лично командиру полка. Специализация группы - террор и диверсии, и бойцы этой, как, впрочем, и всех прочих тактических групп, проходят по специальным спискам министерства обороны, имеющим двойное кодирование. Вот Роб, к примеру, по одной версии являлся разведчиком в стрелковом батальоне, а по другой - служил в официально не существующей третьей ТГ егерского полка. Тактическая группа состоит из девяти человек, и сплоченность этих людей не только залог успеха, но и сильный шанс на выживание всей команды, в целом, и каждого бойца в отдельности в экстремальных обстоятельствах войны без правил...

7.

На этот раз пробуждение оказалось гораздо менее болезненным. Лиза открыла глаза и сначала удивилась, но потом вспомнила кое-что из виденных во сне кошмаров, и удивление сменилось обеспокоенностью, если не страхом. Похоже, это и не сны были вовсе, а обрывки воспоминаний о реальных событиях.

Лиза села и осмотрелась. То, что она увидела, ей сильно не понравилось, и это еще мягко сказано. Она находилась в каком-то погребе или склепе. Помещение освещалось тусклой лампочкой в колпаке из стальной проволоки, и походило - при более детальном изучении - на тюремную камеру в средневековом замке. Лиза видела пару таких помещений в Голландии и Германии, да и в кино, разумеется. Стены и сводчатый потолок, сложенные из камня на растворе, каменные плиты пола, низкая дверная арка - все, даже отсутствие окна, наводило на мысли об узниках крепостных подземелий. Дверь и лампочка относились, впрочем, к совсем другой эпохе. Дверь была металлическая, с врезанным в нее глазком. И еще, здесь было страшно холодно. Только сейчас, окончательно проснувшись и оглядевшись, Лиза поняла, как замёрзла. Одета она была совсем не для пребывания в такого рода местах, а шерстяное одеяло, оставленное ей похитителями, по-видимому, сползло с нее во сне.

Сидела Лиза на низком деревянном топчане, покрытом жестким клочковатым матрасом, скверно пахнущим и влажным. Точно таким же оказалось и одеяло, когда Лиза подтянула его к себе и набросила на плечи.

"Н-да... скверно!"

Итак, она заперта в какой-то темной средневековой камере, где холодно и сыро. Тело ноет и ломит в суставах. Голова болит, хотя и не так сильно, как прежде. Во рту противно, в горле сухо, в желудке... В желудке неопределенно. Из хороших новостей было лишь то, что наручники с нее все-таки сняли. Однако синяки от стальных браслетов на запястьях остались, и значит, это ей не приснилось. Вообще, судя по всему, то немногое, что сохранилось в памяти, отнюдь не являлось плодом воображения. Не сон, не бред, а именно воспоминания - пусть и фрагментарные - о суровой и, мягко говоря, скверно пахнущей реальности.

"Черт! Черт! Черт", - сейчас Лиза припомнила, что кто-то из охранников оказался чрезвычайно чувствителен к ее "посылам". Но в бессознательном или полусознательном состоянии она могла лишь проецировать вовне свои самые примитивные желания и простые вопросы. "Хочу пить", "Что со мной?", и все остальное в том же духе. Сейчас же, когда она вполне пришла в себя, дотянуться до этого человека она не могла. Ей нужно было его видеть, или хотя бы представлять, какой он и где находится, но, в любом случае, ее магия не работала через стальную дверь и каменную кладку. Оставалось ждать удобного случая и постараться не упустить свой шанс, когда и если он все-таки представится.

Лиза облокотилась на стену, укуталась в старое влажное одеяло и попыталась отвлечься, вспоминая параграфы и пункты закона "О заповедниках, заказниках и прочих природоохранных территориях". Время тянулось медленно, но оно, несомненно, проходило. И, наконец, за дверью темницы раздался негромкий шум. Возможно, кто-то смотрел на Лизу через глазок, но совсем не обязательно. Ей могло и примерещиться. Когда чего-нибудь слишком долго ждешь, всегда начинаешь "сходить с ума". Однако, на этот раз, Лиза не ошиблась. Прошло еще несколько томительных мгновений, и загремел дверной засов.

"Так! Теперь только не спешить! Я должна действовать расчетливо и наверняка!" - Лиза внутренне подобралась, но постаралась при этом выглядеть больной, разбитой, все еще не пришедшей в себя.

Между тем, дверь открылась, и в камеру к Лизе вошли двое. Оба были крупные мужики в неброской одежде и черных балаклавах. Это последнее Лизе понравилось. Если прячут лица, значит, не исключают возможности ее освобождения.

- Я хочу пить! - сказала она самым жалостливым голосом, на какой оказалась способна, одновременно толкая в головы похитителей основные идеи дальнейшего их с ней взаимодействия. Мерзавцы должны были ее жалеть и не совершать против нее никаких актов насилия. Для начала этого было более чем достаточно.

- Вот, - сказал один из охранников, подходя и ставя на край топчана небольшую картонную коробку. - Здесь еда и вода, и твои сигареты. Зажигалку мы тебе не дадим, но спички я положил. Что-то еще?

Похоже, этот слышал ее просто замечательно. Судя по интонациям, он действительно хотел ей помочь.

- Мне очень холодно, - сказала тогда Лиза. - Не могли бы вы дать мне еще одно одеяло. И какую-нибудь обувь...

Туфли ее потерялись, и Лиза осталась в одних чулках. А ходить по холодному каменному полу в тонком капроне - или из чего там их делают эти чулки? - небольшое удовольствие.