–Есть у меня один секрет…, – тихо с серьезным видом сообщил Аарон. – Каждое утро натощак я…,-намеренно сделав паузу, он улыбнулся тому, как Пирс весь в нетерпении склонил голову в его сторону во внимании, – потягиваю из трубочки аккумуляторный электролит.
Пирс поджал губу и метнул недовольный взгляд в сторону своего собеседника.
–Иди к черту, супермен, блин! -съехидничал Пирс улыбающемуся Россу. -Вали уже в свой душ. Я, кстати записался в тренажерный зал, – бросил тот в след удаляющемуся детективу Россу. -Завтра начинаю новую жизнь!
–Я помню, у тебя уже был один день новой жизни! – с усмешкой припомнил обернувшийся Росс. -Когда на работу ты впервые пришел раньше всех, уставший от пробежки и простывший от бодрящего душа. Я тебе все чай с лимоном носил. Ты снова решил взбодриться?
–На этот раз все будет иначе, мой друг, -радостно отреагировал Пирс. –Вот увидишь. Будешь потом завидовать моей прессухе. Все, язва, катись отсюда!
Всю дорогу до отдела, детектив размышлял: "Невозможно не связать эти два убийства вместе. Тот же подчерк. Разрыв во времени между ними всего 30 минут. У обеих жертв прекратилась мозговая деятельность, затем произведен выстрел в сердце. Один генетик, другой владелец книжного магазина. Какая связь между покойными –могли ли они быть друзьями? Убийца хотел узнать название 27 планеты– как это можно связать… Похоже на какую-то нездоровую клинику… И где искать этого «красавца» … На записи отчетливо слышен женский визг… Значит, нужно искать женщину, которая была связана с убитым владельцем магазина или возможно с убитым профессором…».
Глава 2.
Хайвэй. Нью-Йорк.
Под капотом резво рычало 8 цилиндров коллекционного Понтиака GTO The Judge 1969 года. Росс мчался по хайвэю, оставляя за собой клубы дыма. В эти минуты, когда Аарон ощущал эту дикую мощь автомобиля под собой, он любил Нью-Йорк. Буря эмоций трепала его душу, словно врывающийся ветер через окно автомобиля, набрасывался на его отросшие кудри. Каждая миля была для него новой порцией адреналина и кайфа. Каждое движение руля – это молниеносно принятое решение, полный контроль над собой. Он легко бы отказался от всех ощущений в жизни, кроме чувства, что давал ему его черный блестящий Понтиак. Свобода, ветер, скорость.
Огни города проносились мимо со скоростью, превращаясь в бесконечную желтую полоску света. Нью-Йорк не спал.
Въехав на мост Джорджа Вашингтона, и доехав до середины, Росс остановился. Мосты были для него излюбленным местом для размышлений, особенно ночью, когда они так таинственно подсвечивались огнями. Он вышел из автомобиля, зажег сигару, выкурил ее, наслаждаясь видом, открывавшимся с моста на город и реку, а затем стремительно вернулся в машину, хлопнул дверцей, завел двигатель, наполнив ревом ночную атмосферу вокруг, резко крутанул руль влево, переехал сплошную линию разметки и решительно рванул на скорости 180 в обратную сторону, словно вспомнил, что забыл потушить пожар.
У дома профессора Сивирена он заглушил двигатель. "Цирк уехал", – подумал Росс о полицейских ночных дежурных. «Эти балбесы наверняка остановились где-нибудь на обочине и жрут свои пончики, оставляя жирные пятна на форме и травят очередные глупые байки, а потом промывают мне косточки, какой я доставала».
Войдя в дом, Росс еще раз осмотрелся по сторонам и двинулся к книжным полкам, взглядом ища то, за чем приехал – портрет девушки за стеклом серванта. Это была вырезка из журнала для физиков, уже немного выцветшая от старости. Возможно, поэтому, Росса она не заинтересовала сразу. Но теперь он был уверен, что именно этот образ ему виделся несколько раз. То ли во сне, то ли на яву детектив не припомнил, но его нейронные импульсы подсказывали ему, что это то самое лицо.
Тогда, приехав на осмотр места убийства, он лишь мельком бросил взгляд на ее портрет и не придал значения. На мосту же эти два образа сошлись в один. Он вглядывался в фотографию. На вид лет двадцати; зеленые глаза, длинные каштановые волосы и чудесная улыбка. Можно было бы залюбоваться ее личиком, если бы смотревший на нее был не Аарон Росс, а другой мужчина. Детективу до красоты никакого дела не было. Главное –расследование и ничего кроме этого. Падок на хорошеньких женщин он не был. Эта черта его характера, пожалуй, ему нравилась в себе особенно.
Росс взял вырезку в руки и посмотрел на оборотную сторону. Увиденное его поразило. Надпись была бледной, но еще читабельной. Детектив был так ошарашен, что невольно озвучил прочитанное вслух: -Моя 27 планета. 2018 год.
На миг Росс впал в оцепенение от мысли, каким неведомым образом он получает такие подсказки. Словно сам черт, а может ангел вел его по уже написанному сценарию.
Положив фото себе в карман и надев кожаные перчатки, он подошел к письменному столу профессора и открыл ящик. Ничего особенного: канцелярские принадлежности, записная бумага и шкатулка, обтянутая черным бархатом, внутри которой хранилась пустота. В углу ящика лежала визитница и позолоченная записная книжка. Росс пролистал визитки и не обнаружил ничего, за что бы он мог зацепиться. Записей в блокноте убитого не было, только телефонные контакты и адреса. Записную книжку детектив тоже прихватил с собой. Направившись к выходу, он остановился посреди комнаты, озираясь.
"Странный дом"-пришло ему в голову. "За исключением камер видеонаблюдения снаружи, больше никакой современной техники в нем нет… даже микроволновки. Очень странно…В наш то век техники и электроники!"
Он дернул губой и в размышлениях вышел из парадной, хлопнув дверью. В опустевшем доме раздался глухой отзвук. Затем послышался рокот двигателя и стихающий шум удаляющихся автомобильных шин по асфальту.
Глава 3
1969 год. Раскопки близ города Каражала. Казахстан
Голые мокрые от пота спины рабочих, которые за два дня уже успели загореть и облезть, блестели на солнце, то разгибаясь, то сгибаясь, вкапывая лопаты под земную твердь. Казалось, это работали не люди, а механические машины, не знающие что такое усталость. Лопаты в их руках, словно иглы швеи, поблескивая на солнце, впивались острием в землю и выныривали нагруженные землей. По мере раскопок становилось возможным разглядеть объект, с бешеной скоростью рухнувший с небес на землю. Это было нечто бесформенное металлическое, походившее скорее на отвалившийся кусок космического корабля.
Удар был не сильным, но все же город вздрогнул от сотрясения. Спецслужбы Казахстана среагировали на удивление так же молниеносно, как и само падение осколка. Объект идентифицировали, как неизвестный космического происхождения предмет и место быстро обнесли забором с колючей проволокой, поставили усиленную охрану, измерили уровень радиации и конечно же, засекретили все, что можно было засекретить.
Уже первый выпуск новостей, который вышел через 20 минут, сообщал о падении метеорита. Далее быстренько организовали интервью со столичным национальным педагогическим университетом, где выступил заведующий кафедрой теоретической и экспериментальной физики, доктор технических наук и профессор Марат Курбаев, с комментариями и ответами на вопросы от телезрителей, как выглядит метеорит и почему он упал.
Новость покрутили сутки и больше к ней не возвращались. На следующий день люди уже забыли о неведомом метеорите. И никто не знал, что на месте его падения кипела бурная деятельность по извлечению того, что находилось внутри.
По окончании раскопок рабочих собрали и группой вывезли с территории в неизвестном направлении. Больше бедолаг никто не видел.
Техники сделали доклад, что объект являлся отломившейся частью неизвестного космического аппарата, внутри которого обнаружили холодильную компактную камеру с сосудами с замороженным веществом.
Исследование химиков показало, что в сосудах находился генетический материал неизвестных земной науке организмов.
Уже через 5 часов тишину лагеря нарушил шум двигателя совершенно непонятного летательного аппарата, из которого появились неизвестные люди, одетые в камуфляжную форму. Безмолвно с важным видом они прошествовали к дистанционному пункту командования и скрылись внутри. Никто не заметил среди делегации странное существо в черном кожаном комбинезоне с очками на глазах ростом не больше 120 сантиметров. А если кто-то и уловил странный силуэт, то возможно мог списать на плохую видимость в ночное время суток. Ведь чего только ночью не могло померещиться.
