- Видел, Запекан? Слышал? Все как один. Понимаешь ты. Вместе!

После этого они обычно выбирались из спальных районов. Коротко перекуривали на низкой скамейке под дряхлыми развалинами парковых вязов, бродили у неясных очертаний иезуитского костела в сиротском сереньком платье. Они видели, как месяц причаливает к кружевному костельному кресту. Шли через городской сквер со знаменитым фонтаном. По чьей-то прихоти, его, бывало, включали зимой, и на его острие вырастала ледяная лавровая ветвь. Обходили справа каменную кифару, поднимались на гору, становились на самый край обрыва и парили над живым серебром реки, спускались на набережную, склонялись над водой, и биение их сердец сливалось с ритмичной пульсацией реки. Но в этот раз все вышло иначе. Растревожив двор, нечаянно ставший заложником научных изысканий Фиалки, они побежали к "Золотому теленку" заведению приличному и мордатому. За ними гналась патрульная машина, подкалывая их в спины кинжалами фар. Они могли скрыться. Не было ничего сложного. Повернуть направо и нырнуть в пятиэтажные лабиринты бульвара. Запеканкин так и сделал бы. Но с ним был Фиалка. Не мог Фиалка бежать. Не мог. Остаток ночи они провели в обществе трех образованных клошаров с пьяного угла, привольной развалистой забегаловки у ДК Химиков. Давно немытых и оборванных, но трезвых и с газетами в руках. Был спящий дебошир. Он лежал рядом с лавкой. Время пролетело незаметно. Антон затеял дискуссию с клошарами о вреде постоянного жилища. Сошлись на том, что крыша не имеет права довлеть над личностью. Когда Антону надоело сидеть, он начал ломиться в запертые двери, требуя у измученных дежурством милиционеров все подряд, то, что приходило в голову, от адвоката до арахисовой канапки с шоколадно-карамельным муссом. Когда Фиалку и Запеканкина призвал к себе Чулюкин, были счастливы клошары и милиционеры. Была счастлива, не осознавая этого, неподъемная персона у лавки. Антон прекратил в запале топтаться по ее ни в чем не повинному мятому костюму. Антон удалось объединить необъединимое. Две стороны Луны увидели друг друга. Охотники обнялись с дичью.

- Невообразимая чертовщина - дымчатые хамелеоны рванули ввысь и резко спикировали на сцепленные замком руки.

- Как угодно, Чулюкин. - ответил Фиалка. - Так как я осведомлен о твоих фантазиях, Чулюкин. Полагаю, назревает штраф? Давай быстрей и мы отчаливаем.

Чулюкин потомил Фиалку и Запеканкина в течении некоторого времени. Спросил у Запеканкина, почему тот ушел от Звонкова. Получил ответ от Фиалки про школу Дедов Морозов. Майор выписал штраф. Фиалка потребовал квитанцию. Чулюкин квиток выдал, но предварительно пробарабанил этот вопрос по лбу того, кто имел дядю, в свою очередь, в честь которого , была названа артистка Клавдия Шульженко и клавиатура компьютера.

- Мелкий таракан на сальце хуже чем капкан на пальце. - отметил Антон, рассматривая корешок квитанции.

Сержант Пузанов позволил себе с ним не согласиться. От вешалки донеслось.

- Лучше камешек в носок, чем булыжником в висок.

Антон настаивал на правоте своей мысли.

- На стуле булавка сильнее, чем Кафка.

Сержант выдвинул новую версию. Тоже литературную. Грамотные люди, не смотря ни на что, жили в городе.

- На закусь один Чиполлино лучше, чем сто Буратино.

Антон парировал.

- Чеснок - вампиру заворот кишок.

Сержант согласился. Интересное наблюдение сделал Запеканкин. Ни сержант, ни Антон не проявляли никакого интереса к тому, чье гордое чело мусолил пальцами Чулюкин, и какая-то неведомая сила толкала Богатого и его Запеканкина. К началу занятий в школе они поспели вовремя. Запеканкин сразу побежал в зал. Фиалка остался в фойе с квадратными колоннами.

- Я подойду позже, Петр. - сказал он Запеканкину.

Фиалка направился к высокому мужчине с модной стрижкой и бородкой, сторожившему на пару с пожилой женщиной в пуховом платке и армейских высоких ботинках, красные мешки, плотно составленные у входа в мужскую плавательную раздевалку. С распростертыми объятиями спешил навстречу Альберту Антон. Высоким мужчиной был именно Гробочинер.

- Охломбертус, ты ли это? Жертва сладких дециметровых каналов? Я вижу мадам Дудилофф. - Антон фыркнул. - По-прежнему в прекрасной физической форме.

Альберт защитил синее с желтыми переливами пятно на своей скуле от дерзких поползновений Антона рассмотреть синяк поближе.

- Не приставай Фиалка. Видишь, я занят. - в отличии от Антона Альберт встрече не радовался. Счеты между ними были давние и уходили в темное прошлое. В 1985 год. Тогда Альберт на детской площадке прикарманил оловянного пехотинца, принадлежавшего Антону, за что был некультурно с оскорблениями избит. Месторасположения пехотинца не выдал, за то своими криками привлек внимание подвернувшегося на скорую руку справедливого прохожего. У Антона долго горели уши после этого, а у Альберта физические раны зажили на удивление быстро. Радость нечаянной победы врачевала их. На протяжении всей последующей жизни Альберт избегал встреч с Антоном, справедливо опасаясь его язвительности и грубой несдержанности. Антон отвлек Альберта от выполнения важной задачи. Вчера до позднего вечера наиболее приближенные адепты Ягуара Петровича Вера, Люба и Надя комплектовали мешки с подарками. Каждая пара, состоящая из дедушки и внучки, получит несколько мешков для раздачи в своем, строго определенном районе. Во избежание возможной путаницы мешки должны были быть пронумерованы. Этим занимался Альберт. Поминутно заглядывая в гибкий планшет с зубастой защелкой, он приклеивал к красному дорогому ситцу мешков стикера с новогодней символикой и цифрами. Надя - адепт в армейских ботинках выносила мешки из раздевалки, используемой как временное хранилище. Альберт мешки помечал. Заклейменная горка росла. Надя, не смотря на то, что там могли себе вообразить ее ботинки, женщиной была в возрасте и с каждым новым мешком из неработающей по специальности раздевалки ее одышка лишь набирала обороты. В это время Альберт с неописуемым удовольствием, приноровившись, отрывал защитный линованный слой стикера, прицеливался, выбирая подходящее место, и с размаха шлепал стикер на мешок.

- Кажется их больше, Альберт Петрович. - тяжело дыша, сказала Надя, сбрасывая с плеча мешок.

- Не говорите ерунды. Вы же вчера считали. - отмахнулся Альберт.

- Считали. - согласилась Надя. Она махнула рукой. Одним больше, одним меньше. Примагнитившиеся к полу, ботинки потащили ее в раздевалку. Такое разделение труда Антону не понравилось.

- Охломбертус, тебе не кажется, что ты не вовремя себя записал в Новуходоносора великого и ужасного.

- Не понимаю, что ты имеешь ввиду - размахнулся с усмешкой Альберт. На мешке повилась цифра 18.

- Не рановато ли тебе заводить разнорабочий гарем? Может самому мешочки поносить.

- Я в отличии от некоторых на руководящих должностях не первый год состою. Опыт имею и авторитет, должностью подаренный, порушить никак не могу. - отвечал Альберт. Он с едва уловимым раздражением отклеивал липкий стикер с указательного пальца. - Если имеются какие-либо возражения по поводу отправления мной служебных обязанностей, просьба подавать их в письменном виде через моего секретаря. Фиалка, ты что делаешь? Фиалка! Фиалка! Я милицию позову.

- Напугал ежа. Вышел без ремня. - просипел от натуги Фиалка. Весил Альберт порядочно. Антон схватил его в охапку, отволок к раздевалке и бросил внутрь. Он подпер дверь длинной спортивной лавкой. Поглядев по сторонам, не обращая внимания на еле пробивающиеся крики Альберта, смешавшиеся с криками Нади, Антон для пущей неразберихи, щелкнул выключателем. В раздевалке что-то упало. Не теряя времени, Антон подошел к мешкам. На пробу развязал один. Оказалось, что подарки были упакованы в черный пластиковый пакет. Озорно сверкнули глаза Антона. Он развязал около десятка мешков. Сорвал с них ситцевые красные покровы. Антон работал быстро, в беспорядке одевая красную оболочку с цифрами на пакеты. Перепутав таким образом около десятка мешков, Фиалка с удовлетворением похлопал по сытому боку последнего мешка.