— В начале сентября, — ответила старуха.

«Тогда всё точно сходится», — подумал Генри. «Фичетт вполне мог освоить к Хэллоуину самые простейшие способы гипноза, уж тренироваться ему точно было на ком — вон сколько гремлинов под рукой».

— Может, и тебе хотелось бы узнать что-нибудь о гипнозе? — спросила старуха.

— Я бы с радостью, — слукавил Генри, — но мне и этих книг хватает. — Он слегка подбросил стопку в руках.

— Что? Всего три книги? Нет! Так не пойдёт! — возмутилась библиотекарь. — Одиннадцать долгих лет не было ни единого студента… Ты просто обязан взять с собой больше… намного больше книг. Сейчас мы тебе ещё что-нибудь подберём… — Старуха вновь стала просматривать пыльные тома на полках, выискивая что поинтереснее.

Генри удручённо закатил глаза: он понял, что старуха желает отыграть на нём все бесстуденческие годы.

— Батильда, а не могли бы вы подобрать мне книги по пути к выходу отсюда?

— Ну, можно и по пути…

Батильда Блум подошла к нагромождению ровно составленных на полу книг, накрытых каким-то тряпьём. Только сейчас парень понял, что это — ложе старухи. Вытащив из-под подушки фонарик, она включила его и сказала Генри следовать за ней.

Проходя мимо стеллажей, они то и дело останавливались, старуха снимала с полки очередную книгу и клала на руки парню. И постепенно стопка из трёх книг выросла до двадцати двух.

— Далеко ещё до выхода? — поинтересовался Генри, придерживая подбородком верхушку книжной башни.

— Совсем немного, — отозвалась старуха.

— Вы так говорили двенадцать книг назад, — недовольно заметил Генри, но вдруг старуха остановилась и, светя на книжный шкаф, сказала:

— Пришли.

— И где же лестница? Что-то я её не вижу.

— Это потому, что она спрятана, — пояснила библиотекарь и издала хриплый смешок. — Вход на неё находится за этим шкафом, который граничит со стеной.

— И зачем же в Селтфоссе такая лестница? — удивился Генри.

— Ну, основатель Селтфосса Руфус Мрачный питал немалый интерес к тайным проходам и лестницам, и, когда проектировал университет, добавил их в план. Насколько известно, он пользовался ими не только чтобы тайно перемещаться по этажам, но и чтобы подслушивать кого-либо. Но после реконструкции их осталось немного, и лестница за этим шкафом, как раз относится к числу сохранившихся тайных ходов. По крайней мере, лишь её я воочию и видела.

Затем старуха подошла к шкафу и потянула на себя третью книгу слева на пятой полке, после чего шкаф выехал вперёд и отодвинулся вправо.

Перед Генри открылся прямоугольный проём, за которым начиналась каменная винтовая лестница, уходящая ступенями вверх.

— И куда же она ведёт? — полюбопытствовал парень.

— Если меня не подводит память, ты должен попасть в Зал почёта, — ответила Батильда Блум.

Генри тут же вспомнил зал со статуями в человеческий рост, который он хоть и мимолётно, но видел, когда в первый учебный день доктор Монстролли волок его за собой в лабораторию.

— Может, пока ты не ушёл, я дам тебе ещё две-три книги?

— Нет! — моментально вырвалось у Генри. — Мне бы эти прочитать. Кстати, когда я должен их вернуть?

— Оставь себе. От библиотеки ненамного убудет. Я тебе их дарю.

— А как же лифт?

— Ах, это… Пустяк. Гремлины завтра утром обнаружат, что он неисправен и всё починят, ведь они должны принести мне как всегда завтрак.

Генри взошёл на первые ступени лестницы и сказал библиотекарше, чтобы та закрыла проход.

— В следующий раз приводи с собой однокурсников, — с надеждой в голосе произнесла старуха.

— Обязательно, — процедил сквозь зубы Генри, чувствуя, что устал держать всю эту кипу книг и вот-вот её уронит.

Наконец шкаф вновь занял своё место, и, оказавшись во тьме, Генри с облегчением бросил книжную башню под ноги.

Генри достал из кармана коммуникатор и включил фонарик. Освещая путь, он прошёл три или четыре лестничных оборота, пока наконец ступени не соединились с потолком, в котором был прямоугольный лаз, прикрытый каменной плитой. Тогда Генри пригнул голову, упёрся в плиту плечами и, приложив как можно больше усилий, слегка приподнял её, а затем отодвинул в сторону. Выбравшись наверх, он задвинул плиту обратно и, так как тут тоже было темно, осветил пространство вокруг себя.

Старуха не ошиблась: тайная лестница вывела Генри прямо в Зал почёта, полный каменных изваяний, расставленных в шахматном порядке. Статуя, рядом с которой он вылез, принадлежала некоему Джеймсу Стикману по прозвищу «Заноза», который учился в Селтфоссе с две тысячи шестнадцатого по две тысячи двадцатый год, а пятью годами спустя сумел довести Канаду и Америку до холодной войны — именно такая информация была выгравирована на медной табличке у подножия статуи.

Возможно, Генри бы ознакомился и с другими выдающимися выпускниками Селтфосса, чьи заслуги перед тёмной стороной столь велики, что удостоились целого памятника, но сейчас он хотел лишь поскорее попасть к себе в спальню, тем более, что впереди, между статуями парень заметил проблески электрического света. Как выяснилось, свет исходил из коридора и длинной полосой падал в тёмный зал.

Обрадовавшись, Генри уже было направился к выходу, как вдруг из коридора донеслись чьи-то голоса. Кому бы они ни принадлежали, он не хотел, чтобы его обнаружили, особенно во время блуждания призрака по университету, поэтому Генри быстро вернулся к статуям и спрятался за одной из них. А через мгновение напротив арочнообразного проёма остановились две человеческие фигуры, в которых парень узнал доктора Монстролли и сиамских близнецов Сендж, правда, у последних почему-то бодрствовала только правая голова Роуэла, а вот голова Добронрава, свесившись без чувств, лежала на груди.

Монстролли резко развернулся и сурово сказал, глядя Роуэлу прямо в глаза:

— Нет!

— Послушай же…

— Ничего не желаю слышать об этом!

— Но ты должен помочь мне, я еле вырубил этого болвана, — Роуэл кивнул на голову брата, — чтобы он не заорал на весь вулкан.

— Ты хочешь, чтобы я рискнул ради тебя? Ради тебя! Знаешь, меня недавно вернули в Селтфосс. Не без помощи Гиблла мне удалось избежать Изолятора совести. Не знаю, как ему удалось убедить министра в моей невиновности, но я благодарен ему за это. Чертовски благодарен.

— Ха! Уверен, ты бы с лёгкостью прошёл Изолятор совести. Чего тебе страшиться? Ты — потомственный злодей.

— Никогда точно не знаешь, что выдаст твоё подсознание… — чуть спокойным тоном пояснил Монстролли и опустил взгляд в пол.

Хотя Генри, наблюдающий за всем из-за плеча статуи, почувствовал в словах доктора какую-то недосказанность.

— И всё же я вынужден просить у тебя помощи, — умоляюще произнёс Роуэл. — Пойми, я тоже, как все, хочу творить зло, но с моим братом это невозможно.

На мгновение Монстролли призадумался.

— И всё же — нет, — насмешливо сказал он и, развернувшись, зашагал вперёд по коридору, тем самым пропав из поля зрения Генри.

— Это не слова настоящего доктора Монстролли, — бросил в спину ему Роуэл. — Настоящий создатель шеффилдского червя-хищника никогда бы так не сказал. Для настоящего Монстролли слово «риск» было всем. Тебе предрекали великое будущее, но ты сдулся подобно мешку из чертополоха от волынки. Ты попросту струсил и сбежал от судьбы. Слышишь! Ты — трус!

Роуэл был доволен собой, что наконец выплеснул наружу накипевшие эмоции, но через секунду выражение его лица приняло встревоженный вид. Доктор Монстролли вновь появился в проёме и с такой силой толкнул Роуэла в грудь, что тот еле удержался на ногах.

— Ты посмел обвинить меня в трусости! Да что ты знаешь обо мне, чтобы так говорить? Ничего!

— И всё же ты отошёл от дел. От настоящих злых дел и стал преподавать в Селтфоссе.

— На то была весомая причина! Министерство зла перестало меня финансировать!

— Ложь! Министерство тут ни при чём! Ты просто испугался величия, испугался, что возможно именно тебе под силу впервые в истории зла захватить мир. Но ты струсил.