Через минуту подошел приветливый полноватый бармен, скорее всего, хозяин.

– Добрый день! Что бы вы хотели выпить? – спросил бармен по-английски, безошибочно определив в Никите иностранца.

– Бонжур, месье. Рюмочку «Кира», пожалуйста. – На бытовом уровне Никита сносно владел английским, но сейчас, конечно, пустил в ход свой отличный французский. Бармен с довольной улыбкой слегка наклонил голову, отдавая должное не то его лингвистическим способностям, не то алкогольным предпочтениям.

Легкий аперитив «Кир» из белого сухого вина с черносмородиновым ликером «Крем де Кассис» приобрел известность во Франции и за ее пределами после Второй мировой войны. Священник Феликс Кир был героем Сопротивления, а после войны в течение двадцати лет оставался мэром Дижона и одним из пропагандистов идеи городов-побратимов. Принимая в мэрии многочисленные делегации, он предлагал гостям региональный коктейль «Блан-кассис» из белого сухого вина с добавлением ликера «Кассис де Дижон», который исторически производился в окрестностях города. Таким образом, предприимчивый мэр пропагандировал сразу два продукта местного производства – вино и ликер. Поскольку значительная часть запасов бургундских вин была конфискована фашистами, в ход шло вино не лучшего качества, и душистый ликер удачно скрывал его недостатки. Вначале право использовать свое имя в названии коктейля Феликс Кир предоставил только одному дижонскому производителю – дому Lejay-Legoute, который разливал коктейль в бутылки в готовом виде. В 1952 году этой компанией была зарегистрирована торговая марка Kir. Название прижилось. Позже появились альтернативные варианты коктейля, в которые входит не черносмородиновый ликер, а ежевичный или даже персиковый.

Никита намеренно заказал «Кир», чтобы продемонстрировать осведомленность и сократить дистанцию. План сработал. Улыбающийся бармен прихватил с соседнего столика пустые бокалы и направился к стойке.

Пока он звенел бутылками, Никита огляделся.

Бар выглядел неожиданно. В элементах ар-деко усматривались признаки культурного бунта: кого-то когда-то здорово достало Средневековье. В пику старинной кладке и дубовым балкам, заведение украсили хрустальными бра, затейливыми стегаными диванчиками и барными стульями с обивкой под зебру. Вальяжный интерьер многократно отражался в расчерченном на ромбы зеркале за барной стойкой. Рама зеркала была, пожалуй, самым роскошным предметом в баре – широкая, плоская, из благородного темного дерева и ажурного металла. «Неплохо, – подумал Никита. – Может, для моей гостиной такое подойдет? Хотя не знаю…»

От размышлений над стилевыми противоречиями его вскоре отвлекли крики снаружи.

Под каменными сводами галереи за двумя сдвинутыми столиками сидела шумная и уже нетрезвая кампания. Пятеро мужчин разного возраста в рабочих комбинезонах пили пиво. Они были с ног до головы покрыты строительной пылью и вряд ли мыли руки перед едой. Разговор шел на английском.

– Смотри, Дилан, твоя жена опять приедет за тобой, как вчера, и будет тебя ругать, – ржал длинный худой человек с глазами навыкате.

– Пусть приезжает!

Далее, судя по всему, последовало красочное, полное нелестных эпитетов ругательство. В подкрепление своих слов Дилан вскочил с места и недвусмысленными жестами изобразил, что именно он сделает с женой, если она посмеет прервать их веселье.

Дилан был коренастый, с крупным лицом, на котором странно уживались пронзительно голубые глаза, конопатый нос пуговкой и длинный, массивный подбородок. Рыжеватые кудри довершали его портрет, никак не соответствующий представлению Никиты о типичном англичанине. Вел он себя очень самоуверенно, как главарь местной шайки.

– Это англичане? – тихо спросил Никита у подошедшего бармена, кивком указав на работяг.

– Не совсем, месье, – ответил тот, ставя рюмку на картонный кружок. Под белым вином медленно расплывался густой смородиновый ликер. – Дилан – валлиец, он из Уэльса. Я не уверен насчет остальных. Кажется, двое – англичане, еще двое – голландцы. Прекрасный французский, месье. Откуда вы?

– Из России, – ответил Никита.

Он пристально посмотрел на хозяина бара, пытаясь понять, как тот воспримет новость.

Хозяин-бармен не выказал ни восторга, ни испуга:

– У нас бывают туристы из России. Но довольно редко.

И тут наступил звездный час Никиты Шереметева, новоиспеченного французского домовладельца.

Стараясь звучать как можно более естественно и непринужденно, он сказал:

– Я не турист, месье. Я купил дом в Лантерн. Только сегодня приехал.

Ему удалось произвести впечатление. Он знал, что русских среди постоянных жителей деревни не было. Процентов десять, если не пятнадцать, населения составляли англичане. Были еще бельгийцы, голландцы. Даже несколько американцев купили дома и приезжали летом на два-три месяца. Русские же в этой французской глубинке пока были в диковинку.

Бармен проявил живейший интерес:

– И какой именно дом, месье? В какой части деревни? Вы будете здесь жить или приезжать на лето?

– Наискосок от школы, на улице Гарриг, второй дом с краю. Пока я приехал в отпуск.

– Поздравляю, месье! Отличный выбор. Это очень хорошая деревня, – бармен внимательно посмотрел на Никиту, затем кивнул и направился к другому столику.

У Никиты осталось чувство, что тот хотел сказать что-то еще, но передумал.

Пьяный Дилан продолжал играть на публику. Он и пяти минут не мог усидеть на месте, все время вскакивал и жестикулировал. Его выкрики Никита понимал не полностью. Оставалось утешать себя тем, что дело в непривычном валлийском произношении.

Племена кельтов заселяли не только континентальную Европу, они жили и на Британских островах, и в Ирландии. Одно из тех племен положило начало истории современного Уэльса. Германцы называли выходцев из Уэльса валлийцами, что на их языке означало «иностранцы». Современный валлийский язык произошел от одного из древних кельтских диалектов, что, несомненно, наложило отпечаток на произношение жителей Уэльса.

Дилан был первым валлийцем, которого Никита слышал вживую. Его пьяная речь лилась невнятным потоком, из которого Никита с трудом выуживал слова и фразы. Впрочем, этого было достаточно, чтобы понимать содержание разговора. Речь теперь шла о стройке.

– В следующий раз сброшу тебя с лесов, если будешь спать на работе, Олли. – Дилан крепко хлопнул по спине коротко стриженного молодого парня и отхлебнул темного пива. – Это бревно сегодня меня чуть не убило.

– Лучше бы убило. Ты бы сейчас так не орал.

Олли выглядел очень усталым. В противоположность Дилану он сидел почти неподвижно, прикрыв глаза.

– Надо было нанять больше людей для работы на крыше, – сердито добавил парень. – Огромное дубовое бревно невозможно удержать втроем, поэтому мы его и уронили. Скажи спасибо, что тебе не досталось по голове, как Эдварду два года назад. Кстати, мы до сих пор пользуемся его инструментами. Ты хотя бы расплатился со стариком?

– Не болтай, Оливер! – Похоже, новая тема неприятно задела Дилана. – Эдвард был старым занудой.

Ситуацию спас длинный с глазами навыкате, которого звали Кристофер.

Он вытянул руку над головой Дилана и крикнул:

– Я же говорил, что твоя жена приедет за тобой! Вот и она!

Все пятеро развернулись в указанном направлении. Поскольку разговор шел на повышенных тонах, вместе с ними повернулись почти все посетители кафе, сидевшие за столиками снаружи.

– А-а, попались! Шутка! – снова загоготал Кристофер и мгновенно схлопотал оплеуху от разъяренного Дилана.

Это было уже чересчур для заполненной туристами респектабельной деревни.

Владелец заведения стремительно пронесся мимо Никиты на улицу, прорычав по дороге: «Пардон, месье!» Он подлетел к буйным строителям и тихо сказал им несколько слов. Эффект был поразительный – пятеро пьяных мужиков притихли и, как по команде, примирительно подняли ладони вверх.