Иван распорол острым ножом нитки, которыми был пришит язычок ботинка, вытащил его, отпорол углы коротких берцев. И только после этого осторожно снял ботинок. Затем повторил то же самое с другим ботинком.

- Иван, ты же испортил мне ботинки, - заныл Володя. - Как я теперь дальше пойду на лыжах?

- Не гони лошадей, - сказал Иван. - И помолчи. Вернёмся в Ленинград, я отдам эти ботинки в сапожную мастерскую. Будут как новенькие.

Он осторожно стянул шерстяные носки с ног Володи, потрогал ладо-нью голые стопы. Я тоже потрогал. Стопы были твёрдые, бледно-серые, холодные, как у мёртвого трупа. Кончики пальцев покраснели.

- Обморожение второй степени, его надо срочно в больницу, чтобы избежать гангрены и ампутации, - заключил краткий осмотр Иван.

- Как же так? - задал Володя умный вопрос.

- А вот так, - ответил Иван тоже не глупо. - Я же передавал по цепочке, чтобы непрерывно шевелить пальцами. Ты что, не понял?

- Я пробовал, - виновато сказал Володя, - но у меня была слишком тесная обувь. Скорей всего, в этом всё дело. Я думаю, ботинки замёрзли.

- Не умничай, - возразил Иван. - Придётся тебя транспортировать в Ленинград. У нас при Горном институте есть хорошая больница.

- Зачем же в Ленинград? - расстроился Володя. - Уж лучше тогда в Москву. Там у меня родной дядя работает хирургом в Центральном госпитале Министерства внутренних дел. Он профессор. Тема его докторской диссертации "Лечение ожогов и обморожений в полевых условиях".

- Ах, вот как, тогда это меняет дело. Придётся тебе, - обратился Иван ко мне, - его сопровождать. Как самбист самбиста, - добавил он.

Я сильно расстроился и обиделся. Ну что это, в самом деле, за невезуха такая. Только начался поход, и на тебе: надо возвращаться в Москву. И Володька Гордющенко тоже хорош гусь: не мог уж пальцами пошевелить.

- Раз такое дело, - грустно-весело сказал Володя, - гори оно огнём, дальше мы по Кольскому не пойдём.

- Не остри, - сказал Иван обеспокоенно, - твоё состояние намного серьёзнее, чем ты, возможно, себе думаешь.

- Что же делать? - задал я риторический вопрос. - Наверное, придётся его везти на станцию, положив кулём на лыжи. Как ты думаешь, Иван?

- Я отвечу на этот вопрос завтра утром, подумаю малость, пошевелю мозгами, померекаю. Утро вечера мудренее. А пока ложитесь спать. Помоги ему залезть в спальный мешок, накрой одеялом. И пусть он выпьет немного спирта, разбавленного водой, чтобы заснуть.

- Навеки вечные, - вновь не удержался Володька Гордющенко от охватившего его нервного желания глупо острить.

Иван велел всем спать, а сам уселся на колченогий табурет возле плиты и стал подкладывать дрова, чтобы непрестанно поддерживать огонь.

- Ты что, всю ночь будешь так сидеть? - спросил я.

- Зачем всю ночь? - ответил Иван, хмыкнув. - Посижу часа два, потом тебя разбужу, ты час подежуришь. Через час разбудишь следующего, к примеру, того же Славку Шумского. И так далее. Это называется по-научному вахтовый метод. Нельзя допустить, чтобы печка погасла.

Утром наступившего дня, ещё не рассвело, Иван всех разбудил, велел обуваться, одеваться потеплее, выходить оправиться со стороны тыльного фасада хижины. Сначала женщинам, потом мужчинам. Велел варить манную кашу и готовить чай. Пока все занялись, позёвывая со сна, выполнением полученного от строгого руководителя похода распоряжения, Иван поручил мне и Женьке Кондрашову принести ещё дров.

- Вы вчера ходили, сходите ещё раз, у вас уже есть опыт.

Когда мы вернулись с новыми охапками веток и сучьев, Иван отозвал меня в сторону и сказал строго конфиденциально, как будто посылал меня в опасную разведку через линию фронта в глубокий тыл врага:

- Я тут посмотрел расписание поездов: в два часа тридцать минут на станции "Апатиты" остановится скорый "Мурманск - Москва", следующий в Москву через Кандалакшу, Петрозаводск, Тверь. Без захода в Ленинград. Надо успеть на этот поезд. Я посмотрел по карте, мы вчера прошли от стан-ции до этой рыбацкой хижины 15 километров. С тобой пойдёт Женька Кондрашов, я ему об этом уже сказал. Он когда-то ходил со мной в Хибинах и неплохо ориентируется на местности. Везти Володю, положив его на лыжи, как ты вчера вечером предполагал, не получится, лыжня глубокая, а по целине вы его не дотащите. Ботинки он надеть не сможет. К тому же это уже не ботинки, а полуфабрикат. Надо сделать из носков некое подобие валенок. У тебя есть запасные носки? - спросил он, обращаясь к Володе Гордющенко.

- Есть две пары, - ответил Володя скучно.

- Это хорошо, - сказал Иван. - У меня тоже есть одна, могу тебе одолжить. Вот, понимаешь, отрастил себе ножищи, как у слона, носки не сразу напялишь. Ну, ничего, как-нибудь валенки смастерим. Три пары носков твои, одна моя, ещё бы одну, и, я думаю, валенки будут готовы.

- Я могу пожертвовать свою запасную пару, - предложил я. - Мне не жалко. В Москве ещё куплю.

- Отлично, - сказал Иван. - Сам погибай, а товарища выручай.

Мы помогли Володе натянуть отобранные носки один за другим по возрастающим размерам на холодные бледные ступни - получились некое подобие деревенских чуней. Затем Иван снял с Володиных лыж задние ре-мешки креплений, оставив только переднюю петельку. Раздал её на самый большой размер и обмотал эластичны бинтом, чтобы нога в чуне плотно входила в петлю крепления, но ремешок не давил ногу.

- Вам надо торопиться, - сказал Иван, - чтобы успеть к приходу скорого поезд.. Можно выходить затемно. Пойдёте по глубокой лыжне, как по рельсам. Попейте горячего чаю с сухарями и в путь. Время не ждёт.

Мы помогли Володе одеться, выйти наружу и встать на лыжи. После тепла в хижине показалось, что мороз не такой страшный, каким был вчера. Я встал на лыжи впереди, сквозь кольца моих палок, мы продели палки Во-лодиных лыж, он ухватился за темляки. Когда я отводил руки назад и выдвигался вперёд, палки натягивались, получались как бы оглобли.

Я надел свой рюкзак, выложив банки с консервами, и передал их Ива-ну, перекинул ружьё через плечо, вставив в патронник на всякий случай два патрона с картечью, на пояснице закрепил патронташ и охотничий нож. И мы пошли по глубокой лыжне, как по рельсам. Замыкающим, практически с пустым рюкзаком, шёл Женька Кондрашов. Иван нас провожал.

- Когда доставишь пострадавшего в больницу в Москве, возвращайся на следующий день. Встретимся в Кировске, в железнодорожной школе ? 2.

В поезде, которым вы поедете, есть вагон-ресторан, там купишь что-нибудь поесть. Ружьё передай Жене Кондрашову. Он же захватит в обратный путь лыжи Володины лыжи. Ну, в добрый час. Ни пуха ни пера.

- Пошёл к чёрту, - весело сказал я, и мы тронулись.

Вскоре выяснилось, что Володя носками лыж, на которых он стоял, то и дело наезжают на задники моих лыж. Пришлось удлинять "оглобли" за счёт палок Женьки Кондрашова. Он пошёл без палок. Стало светать. Теперь лыжню было хорошо видно. Когда надо было преодолевать бурелом, я взваливал к себе на спину Володю, подхватив его под руку, как будто собирался провести бросок через плечо, и перетаскивал его через ров. Женька пробирался рядом и страховал. Когда я уставал, мы менялись с Женькой местами: он тянул Володю, я шёл замыкающим. Иногда Володя просил остановиться.