— Примерно 3/15 дюйма толщиной, три дюйма шириной, — сказал Корхонен, снова фыркая. — Мы работаем над моделями, но это скорее всего меч, как подозревалось, или аналогичное оружие. В ране на шее мы обнаружили микрочастицы высокоуглеродистой стали, что подтверждает версию с мечом… наряду с примесью морской воды и соли… но они проводят испытания, чтобы оценить вес лезвия, рост человека, державшего его, точный угол…
— Но он был зарезан возле деревянной сваи, верно? — сказал Блэк.
— Верно. Ну, улики пока что указывают на это…
— Так как они определят рост? — спросил Блэк, глядя на него. — Или вы имеете в виду высоту, с которой нанесли удар?
Корхонен фыркнул, но выглядел слегка опешившим.
— Очевидно, — холодно ответил он.
— Это стандартный размер для чего-либо? — спросил Блэк. Он так и стоял, склонившись над трупом и глядя на рану на шее. — Клинок, который вы только что описали.
— Примерно размер средневекового длинного меча, — сказал Корхонен. — Но парни из лаборатории считают, что он может быть модифицирован… даже сделан вручную. В смысле выкован. Он длиннее большинства мечей того периода. Они также считают, что он может быть тяжелее.
Блэк во второй раз взглянул на него.
— Как насчёт топора палача?
Казалось, этот вопрос также поразил Корхонена. Он взглянул на Ника, как будто ища поддержки, но быстро пришёл в себя, в очередной раз снисходительно хмыкнув.
— Они ищут и в этом направлении тоже… но мне сказали, что в тот временной период топоры не были в ходу. Обычно они использовали обычный боевой меч или гильотину.
— Вы предполагаете, что он строго придерживается исторической точности, — заметил Блэк.
— Если он зациклен на временном периоде, как гласит предоставленный мне отчёт федеральных профайлеров, то вероятно, что он захочет быть как можно более точным, да.
Я заметила, как он довольно сильно подчеркнул слово «федеральных», и подавила улыбку.
Блэк лишь пожал плечами.
— Но дух в человеке и дыхание Вседержителя даёт ему разумение… — пробормотал он.
— Что? — резче переспросил Корхонен.
— Строки гностиков, — Блэк поднял взгляд, слегка улыбаясь. — Иов 32:8.
Корхонен уставился на него.
Блэк нагнулся над трупом, прищурившись и рассматривая зазубренную плоть вокруг раны на шее.
— Это значит, он может не столько придерживаться хронологической истории человечества, сколько видеть божественный символ в своих действиях, доктор…
— Я знаю, что вы имели в виду, — рявкнул Корхонен.
Блэк кивнул, но как будто слушая лишь вполуха.
Я взглянула на Ника, который теперь тоже, казалось, старался не расхохотаться. Я невольно поражалась тому, что Блэк знает что-то из Библии, гностической или иной.
Наблюдая за ним, я также поймала себя на мысли, что он что-то делал — в смысле со своими экстрасенсорными способностями — глядя на тело. Если и так, я не могла понять, что именно.
Как раз когда я подумала об этом, он снова взглянул на судмедэксперта.
— Покажите мне символы, — сказал он.
Должно быть, он поговорил с Гленом. Он явно знал ключевые детали дела.
Казалось, он знал столько же, сколько я.
Мы с Ником ещё не добирались до символов, но теперь Корхонен протянул Блэку резиновые перчатки с присыпкой на них. Казалось, где-то в ходе их перепалки он принял Блэка как компетентного — возможно, из-за его вопроса о мече, а может, просто потому, что он явно был мужчиной, кое-что знал о деле и имел эго, которое могло посоперничать с эго Корхонена. В любом случае, он перестал фыркать в сторону Блэка и, казалось, смотрел на него как на главного, даже главнее Ника.
Ник и я схватили по паре присыпанных перчаток из открытой коробки, доктор Джайпе также подвинулась ближе к нам, возможно, с мыслью, что она может помочь Корхонену передвинуть тело. В чем бы она себя ни убеждала, я видела, как её глаза снова и снова возвращались к лицу и торсу Блэка. Я также видела, как она заглядывается на его задницу.
Мне пришлось прикусить губу, когда она подошла к его стороне стола и нарочно прижалась к нему, чтобы помочь Корхонену передвинуть тело на бок.
Блэк легко увернулся от неё. Он помедлил ровно настолько, чтобы мельком взглянуть на неё, но и в этот раз едва её заметил.
Я не полностью контролировала собственную злобу.
Когда доктор Джайпе во второй раз потёрлась об него, эта злость во мне полыхнула ещё жарче.
Это, должно быть, Блэк почувствовал.
Я отвела взгляд, как только его золотые глаза метнулись к моим.
Несколько казавшихся очень долгими секунд Блэк продолжал пристально смотреть на меня, хотя я не смотрела на него в ответ. Затем я видела, как он взглянул на доктора Джайпе, от которой он уже слегка отошёл, скорее по привычке и инстинктивно, нежели по сознательному решению. Я практически ощущала, как он пытается решить, стоит ли что-то сказать. Затем он нарочито обошёл Ника, встав прямо между Ником и Корхоненом.
Корхонен ничего из этого не заметил.
Ник ненадолго нахмурился, скорее всего, от внезапной физической близости Блэка, но я видела там недоумение, ещё до того как он взглянул на меня. Очевидно, Ник не заметил никаких взаимодействий с доктором Джайпе, или моих последующих тяжёлых взглядов на Блэка.
С помощью доктора Джайпе и Ника Корхорен перевернул тело на бок, открывая безголовую спину. Я невольно сморщилась, глядя на разрубленную шею Джеффри Норберга и виднеющийся кусок кости, хрящей и свернувшейся крови.
— Здесь, — сказал Корхонен. Он взглянул на Блэка, поначалу самодовольно, затем с заметным разочарованием, когда Блэк не выказал никакой реакции на кровь. — …У нас есть детальные рисунки, — сказал Корхонен чуть более брюзгливо. — Но детектив Танака сказал, что хочет, чтобы эта… женщина… увидела настоящие порезы. Что-то связанное с предыдущим делом.
Блэк впервые резко посмотрел на Корхонена.
Я увидела злость, поднявшуюся в его золотых глазах прямо перед тем, как они метнулись ко мне. Он посмотрел на Корхонена, и его пристальный взгляд напоминал робота.
— А эта женщина…? — холодно произнёс он.
— Блэк, — пробормотала я.
Блэк продолжал пристально смотреть на Корхонена, который, опешив, посмотрел на него в ответ. Он казался удивлённым тем, что мужчина, которого он удостоил профессиональным кивком, обернётся против него. Он мельком взглянул на меня и фыркнул.
— Эта. Она. «Друг» Танаки.
Намёк за этим словом не должен был остаться незамеченным.
Взгляд Блэка сделался заметно холоднее.
— Ты знаешь, почему этого мудака упокоили, кузен? — произнёс он, и теперь его голос звучал опасно мягким.
— Блэк, — мой голос раздался ещё тише, но теперь содержал лёгкое предостережение.
Блэк на меня даже не посмотрел.
— …Он был женоненавистническим паразитом, — закончил он, все ещё глядя на Корхонена. — …Одним из тех, кто прячется за своим членом, чтобы замаскировать чувство собственной несостоятельности.
Его слова несли в себе больше того странного акцента, чем обычно.
Я наблюдала за его чертами и этими пятнистыми золотыми глазами, и в тот момент он выглядел для меня невероятно нечеловеческим. Я задавалась вопросом, заметил ли он вообще, что назвал Корхонена «кузеном». Он говорил, что видящие часто называли людей «кузенами» в его родном мире.
Были и менее лестные слова, судя по тому, что он мне рассказывал.
«Блэк, — пробормотала я в его сознании. — Все хорошо… я привыкла».
«Ты не должна привыкать к этому. Мудаку надо преподать урок хороших манер…» — холодно начал он.
«… Который в одно ухо войдёт, из другого выйдет, — я вздохнула, посылая ему импульс тепла. — Я люблю тебя за то, что ты пытаешься, но он не заинтересован в обучении. Ты его просто пугаешь».
Блэк вздрогнул, его золотые глаза метнулись ко мне. Как только я осознала, что сказала, куда более сильный импульс жара выплеснулся от него — достаточно сильный, чтобы я сделала полшага назад.
