Ни о чем.

Я вела себя глупо и неосторожно. И безответственно.

Голубая стеклянная капля упала на песок. Я снова взглянула на свою ладонь и увидела на ней крошечные капли крови, которые тут же смывал дождь.

Скрипнув зубами, я вцепилась в рулевое колесо и несколько раз сильно его дернула, словно хотела вырвать его из приборной доски. «Дура!.. Дура!.. Дура!..» Я стукнула по рулю кулаком, потом откинулась на спинку сиденья и заплакала.

Я не хотела умирать.

Я жалела Кэсси, носившую на своих плечах бремя, которое не по силам и взрослому человеку.

Плакала я и об Оуэне. Встреча с ним потрясла меня до глубины души, но я знала, что вернуться к прошлому мы не можем. Никогда. Я просто не могла этого допустить. А еще я плакала о своей матери, чья жизнь оборвалась так рано. Ах, мама, думала я, прижимая ладони к груди. Я жила без нее уже двенадцать лет, но мне по-прежнему ее не хватало. Кэсси тоже может остаться сиротой, подумала я, и все из-за моей глупости. И когда я только пойму, что любая моя ошибка может иметь самые сокрушительные последствия не только для меня самой, но и для моей дочери? А ведь я только что чуть не совершила свою последнюю ошибку!

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я успокоилась настолько, что почувствовала себя в состоянии ехать домой. Остановив машину перед домом бабушки, я вышла на тротуар и вдруг увидела Кэсси, которая, стоя у калитки Оуэна, выливала в кювет грязную воду из ведра. Оуэн тоже был здесь – он скручивал садовый шланг. Услышав хлопок дверцы, оба подняли головы и посмотрели в мою сторону, а Оуэн помахал мне рукой.

– Что вы делаете под дождем? – спросила я, подходя ближе.

– Кэсси помогала мне мыть машину, – ответил Оуэн несколько раздраженным тоном и бросил быстрый взгляд на небо. – К сожалению, дождь начался раньше, чем я рассчитывал.

Я повернулась к Кэсси – и замерла на месте. Ее лицо стало белым, как известь, хрупкие плечи сотрясала дрожь. Губы Кэсси шевелились, но с них не слетало ни звука.

– Кэсси, что с тобой? – спросила я, чувствуя подступающую панику. – Что?!

– Ты ездила к морю. – Кэсси набрала полную грудь воздуха и завопила: – ТЫ ЕЗДИЛА К МОРЮ!!! – Подхватив с земли грязную губку, она изо всех сил шлепнула ею по крылу «Камаро». – ЗАЧЕМ?!! – Еще шлепок. Мыльная вода так и брызнула во все стороны. – Зачем? Зачем?! Зачем?!! – Каждое слово Кэсси сопровождала новым ударом по машине, и застрявшие в губке мелкие камешки оставляли на краске глубокие царапины.

– Кэсс!.. – прошипел Оуэн.

– ЗАЧЕМ?!! – истерично взвизгнула Кэсси и разрыдалась.

От ее крика мне стало не по себе.

– Извини, Кэсси. Я просто… просто собирала «слезы русалок». – Я сунула руку в карман. – Посмотри-ка, что я нашла!

Я протянула ей раскрытую ладонь, на которой лежали пять найденных мною кусочков стекла, но Кэсси наотмашь шлепнула губкой по моей руке, и драгоценные находки полетели на дорожку.

– Ты меня не слушаешь! – Кэсси топнула ногой. – Не подходи к воде! Ты же обещала!

– Но я… Но со мной же ничего не случилось! – попыталась возразить я.

– Нет! Нет, случилось. У тебя другой цвет! Неправильный!

– Но я даже не подходила близко к воде. Я…

– Врешь! – Кэсси показала пальцем на мои мокрые джинсы и облепленные песком туфли. – Ты врешь! – Она швырнула в меня губкой. Та попала мне в грудь и отскочила, оставив на свитере несколько клочков мыльной пены.

– Послушай, Кэсс…

Но она уже отвернулась и смотрела на Оуэна. Ее губы дрожали, зрачки были расширены от страха. Больше всего на свете мне хотелось подхватить ее на руки, прижать к себе и пообещать, что все будет хорошо, но я не могла. Я нарушила наш уговор, обманула дочь и понимала это.

– Ты умрешь! – громко всхлипнула Кэсси, и я почувствовала себя так, словно это уже произошло. – Ты умрешь, и я останусь одна! Не хочу! Не бросай меня, мам-а-а!.. – Последнее слово она почти провыла, и я инстинктивно потянулась к ней, но Кэсси оттолкнула мои руки и, круто повернувшись на каблуках, бросилась бежать к бабушкиному дому. Вот ее башмачки простучали по ступенькам крыльца, громко хлопнула входная дверь, и мы с Оуэном остались на дорожке одни.

В первую секунду я хотела побежать за ней, но вовремя сообразила, что это ничего не даст. Надо подождать, пока Кэсси хоть немного успокоится. В таком состоянии она все равно не стала бы меня слушать.

– Господи, какого же дурака я сваляла! – воскликнула я и закрыла лицо руками.

Оуэн некоторое время стоял неподвижно, потом шагнул вперед. Он заставил меня опустить руки и осторожно убрал с моего лица прилипшие к нему волосы. Дождевая вода потекла по моей шее.

– Извини. – Я показала на исцарапанное крыло «Камаро». – Я заплачу за ремонт.

Оуэн наклонился и, подобрав губку, бросил ее в ведро. За калиткой палисадника заскулили Грязнуля и Пачкуля.

– Ты мне так и не ответила… – проговорил он.

Я удивленно взглянула на него.

– Насчет чего?

Калитка вздрогнула и заскрипела, когда кто-то из лабрадоров с разбегу ударился в нее всем телом. В щели под досками мелькнула широкая лапа.

– Насчет Кэсси. Она – такая же, как ты?

Я отвела взгляд, но все же успела заметить, что в глазах Оуэна вспыхнул огонек. Похоже, он получил ответ на свой вопрос.

– Я уже знаю, что она видит энергетические поля. Что еще она может? Кто она? Эмпат? Ясновидящая?.. – Он слегка повысил голос, пытаясь заглушить скулеж и лай рвущихся на свободу собак. – Или она обладает внушением, как ты?..

– Нет, она не такая, как я! – выкрикнула я, начиная терять самообладание, и в тот же момент над нашими головами сверкнула ослепительно-яркая молния. – Она хорошая, добрая, невинная девочка, и…

– Ты тоже когда-то была такой.

Старина Оуэн! Он никогда не позволял себе осуждать меня и мои способности. Он принимал их как мою неотъемлемую часть. Однажды он сказал, что без них я была бы совершенно другой. К сожалению, я не могла относиться к себе с таким же спокойствием и рассудительностью.

– То, что я сделала, было… отвратительно. – Я отвернулась.

– Но что ты сделала, Молли?

Не дожидаясь моего ответа, Оуэн приблизился еще на полшага, и я вдруг ясно ощутила рядом с собой его надежное, успокаивающее присутствие.

– Тогда, много лет назад, ты оттолкнула меня из-за этого, да?.. Из-за какого-то своего поступка? Я ведь так и не смог понять, что между нами пошло не так и почему ты вдруг расхотела быть со мной. Твои родители умерли, и почти сразу ты меня бросила. У меня создалось такое впечатление, словно… словно… – Он сморщился и прищелкнул пальцами. – Можно было подумать, что ты вдруг забыла все, что тебе было дорого.

– Не смей меня упрекать!

– Я тебя вовсе не упрекаю.

Снова сверкнула молния – такая яркая, что у меня перед глазами еще некоторое время плавали черные пятна.

– Отлично! Тогда перестань задавать мне эти глупые вопросы, мне сейчас не до тебя, – отрезала я. Мне и без этого казалось, будто я балансирую на краю обрыва, и лишние проблемы были сейчас ни к чему.

В небе над крышами загремел гром, словно столкнулись два товарных поезда. Собаки за калиткой завыли. Дождь сразу усилился, и я почувствовала, что начинаю стучать зубами от холода.

Оуэн сурово посмотрел на меня.

– Что с тобой случилось?

Я уже открыла рот, чтобы послать его подальше, но тут калитка распахнулась с такой силой, что даже ударилась с наружной стороны о забор. Грязнуля и Пачкуля выскочили наружу, они с разгона налетели на меня, и я замахала руками, пытаясь устоять на ногах. Наверное, я бы все-таки упала, но Оуэн вовремя подхватил меня и прижал к своей груди.

Не переставая лаять, оба лабрадора промчались вдоль улицы и пересекли бульвар перед самым носом большого внедорожника, который едва успел затормозить. Оуэн выругался и, отстранившись, посмотрел мне прямо в глаза. Даже не знаю, что было бы, дай он волю своим чувствам, но в последний момент Оуэн сдержался.