– Да-да, принцесса, – подтвердил маг и, не церемонясь, ухватил меня за руку и подтянул к высокому, в три человеческих роста, механизму. – В отличие от Молнии гнева, которая пока не далась нам в руки, это изобретение удалось его высочеству. И удалось блестяще! Видите, принцесса, принцип механизма в кристаллах, что установлены в центре.

Убедившись, что я хорошо рассмотрела голубоватые и зеленоватые кристаллы, опутанные непонятными трубками с несколькими отверстиями, маг продолжил:

– У этих кристаллов, найденных в самых глубоких шахтах Восточных рудников, его высочество обнаружил одно интересное свойство: они поглощают энергию. Если в пещеру, где они растут, зайдет бодрый, полный сил человек, буквально через минуту он начнет зевать, потом усядется прямо на каменный пол, а затем поймет, что лежать – еще удобнее, чем сидеть, и, наконец, вскоре сладко засопит, подперев кулаком щеку.

Я хмыкнула, оглянувшись на виконта, а тот кивнул и сказал хмуро:

– И это будет его последний сон. В пещере, из какой добывали эти кристаллы, нашли множество костей разной степени тлена.

– Какой ужас, – ахнула я, закрывая рот ладонью.

Маг приосанился, словно это он отважно спускался в пещеру и лично поднимал наверх каждый из кристаллов.

– Именно поэтому, принцесса, этот механизм установлен так глубоко под землей, – пояснил он и нехотя, словно только вспомнил, добавил: – Правда, для нас он неопасен.

– Неопасен? – переспросила я. – Вы уверены?

– Совершенно, – хмыкнул виконт. – Видите это? Карлу удалось не только в сотни раз усилить мощь кристаллов, но и перенаправить их работу на энергию, которая выделяется при прокладывании темных порталов.

– Такие установлены по всему периметру границы с холодными землями, – сказал маг и любовно похлопал механизм по гладкому боку, как воин ласкает доброго коня, и я успела подивиться перемене, произошедшей с ним.

Несмотря на перепачканное сажей лицо, на подземелье с затхлым, сырым воздухом, на неверные тени и пугающую мощь машины, что стоит перед нами. Он приосанился, расправил плечи, и вид у него точь-в-точь у полководца, который хорошо отдохнул перед боем.

Внезапно что-то кольнуло изнутри, я дернулась, Диларион взлетел с плеча и горделиво уселся на самую макушку механизма, а виконт, который отошел на несколько шагов, в мгновение ока оказался рядом.

– Что-то не так, Элизабет? – спросил он.

Маг тоже обернулся, сверкнув глазами, как звездами.

– Нет-нет, все в порядке, я просто вспомнила плен у Каравары и подумала: а можно ли настроить эти кристаллы таким образом, чтобы они поглощали не только энергию темных порталов, но и магическую энергию? Любую?

Темные глаза мага чуть не вылезли из орбит, а виконт, скрестив руки, посмотрел на меня таким долгим взглядом, что я вынуждена была отступить на шаг.

В следующий момент я вздрогнула, когда Николаус хлопнул меня по плечу, а брови виконта поползли на лоб.

– Прошу извинить, леди, Дагрей, – пробормотал маг с отсутствующим видом. – Мне срочно надо посмотреть кое-что в записях принца. Элизабет, вам не говорили, что вы гений?

– Конечно, говорили, – излишне торопливо подтвердила я, устремившись к лестнице вслед за магом. – Каждый день говорили, в Авароне. Здесь к умным женщинам несколько другое отношение.

– Кто вам такое сказал, леди? – воскликнул сзади виконт и я прибавила шаг, почти перепрыгивая через ступеньку.

Когда дневной свет в окнах, сменился светом подземных кристаллов, я сказала магу:

– Я распоряжусь перед отъездом, чтобы вас пустили в покои мужа. Он работал и оставлял записи не только в лаборатории.

– Благодарю, принцесса, – с жаром произнес Николаус и зачем-то потряс мою руку, а я успела отметить, что хватка у мага стальная, несмотря на некоторую субтильность. – Вот где ваше место, как мага, со всеми идеями и мыслями, здесь, в лаборатории! Нельзя ли не ездить туда… Куда вы собираетесь ехать?

– К сожалению, нельзя, Николаус, – ответила я и на миг почувствовала себя в Авароне, словно говорила не с недавним арестованным, а с одним из приятелей Нинель из Альма-Матер при Ковене.

– Побыстрее возвращайтесь, – сказал он. – Быть может, к вашему возвращению я смогу воплотить мечту его светлости и создам Молнию гнева!

– Об этом смертоносном оружии нам рассказывал наставник, – задумчиво пробормотала я. – Только изготавливается оно с помощью самой опасной из магии стихий: грозовой магии… Будь осторожен.

– Э, принцесса, так ведь в том-то и соль! Если мы получим Молнию гнева без магического вмешательства… Это… Это…

С этими словами Николаус зарылся носом в толстую тетрадь с желтыми краями и перестал замечать окружающий мир.

Покидая лабораторию через выход во дворцовый парк, я протянула руку виконту, который помог мне спуститься, и, когда сошла со ступеней, задумчиво проговорила:

– А ведь он прав. Мое место здесь. Как же не хочется ехать!..

– Все будет хорошо, Элизабет, – заверил виконт. – Все будет хорошо. Я буду рядом.

Я подумала, что момент как нельзя лучше подходит, чтобы передать Дагрею де Жерону послание от брата. Но когда представила, как буду это делать, смущенно попросила меня извинить и отправилась лично проследить за приготовлениями в дорогу.

Мы выехали ранним утром, когда солнце еще не встало, и на горизонте белела лишь полоска света. Хотелось спать, а тело при каждом движении отзывалось утренней скованностью и жаждой отдыха, которого в последнее время не хватает.

Мои попытки убедить виконта, что могу ехать верхом, были встречены резким отказом. И после получаса споров и уговоров пришлось сдаться.

Разместившись в экипаже, я вытянула ноги и положила их на противоположное сидение. Мягкие подушки прогнулись, а в икрах возникло ощущение невесомости.

Уставившись в окно, где рассвет медленно, но уверенно вступает в свои права, я думала о дракончике, которого пришлось оставить в Городе-крепости. Он так жалобно пищал, когда Альре уносил его, сманивая сладкими булочками, что до сих пор слышу его пронзительный голосок. Но слова виконта по поводу двора поселили зерно сомнения в душе, а вместе с ним и беспокойство за маленького питомца. И когда де Жерон сказал, что дома ему будет безопасней, я поверила.

Теперь я еду в гордом одиночестве экипажа, покачиваясь на кочках и чувствуя, как слипаются веки. Видимо, меня убаюкало потому, что через некоторое время перед глазами поплыли картины из прошлого, вначале далекого, где по коридорам ходит Бенара, а на коврике носится рыжеволосая Нинель. Потом пошли образы больше похожие на реальность. Виконт де Жерон на носу корабля, малышка Мириам. Но, когда в тумане нарисовалось лицо Карла Сварта, я вздрогнула и проснулась.

Видимо, вскрикнула, потому что к окну дормеза подъехал гвардеец и, наклонившись, спросил:

– С миледи все в порядке? Или позвать господина виконта?

Пока дремала, успела сползти на самый край сидения, и теперь сижу, как непослушное дитя за обедом, которое пытается спрятаться под стол. Быстро сев, как положено, я поправила волосы и проговорила:

– Спасибо, не нужно. Со мной все в порядке.

– Уверены, миледи? – проговорил гвардеец. – Вы бледны.

– Это от недосыпа, – поспешила я успокоить его.

Гвардеец промолчал, но по лицу поняла – не поверил ни капли. Еще раз смерив меня обеспокоенным взглядом, он выпрямился на лошади, и чуть пришпорив коня, умчался вперед.

Оставшись в одиночестве, я выдохнула и снова стала смотреть в окно. Только теперь поняла, что после приезда в Пустошь минуты, когда можно побыть наедине с собой стали на вес золота. Но сейчас это уединение приправлено горькой микстурой.

Небо на востоке посветлело, окрасившись в розовые и сиреневые тона, запел утреннюю песню соловей и оказалось, что мир не так суров. В голову пытались лезть мысли обо всем, что произошло и о том, что ждет впереди, но я усиленно гнала их прочь, стремясь запомнить момент уединения и покоя.