— Но я хочу есть. Для ребенка вредно голодание, — я пытался давить на жалость.

— Суп скоро будет готов, не помрешь, — но он непреклонен.

Мой друг, а именно таковым я его считаю, взяв в руки половник, не спеша помешивал куриный бульон. А мне пришлось положить обратно в пакет свое лакомство.

Тяжело вздохнув, я уже хотел покинуть кухню, когда был остановлен словами приятеля:

«Кстати, я кое-что хотел тебе показать.»

Он отложил половник и достал из кармана на фартуке скрученный в трубочку журнал. Это был очередное «пособие» по уходу за детьми и от людей, у которых их нет, что я купил по дороге с работы.

Парень раскрутил его и принялся быстро перелистывать страницы. С момента покупки, мне так и не довелось пролистать журнал, так что я и подумать не мог, что он ищет. А заголовки статей проносились перед глазами так быстро, что я успевал только понять, как менялся цвет шрифта.

— Ага, вот! — произнес громогласно Ян, тукнув пальцем на одну из страниц.

— И что это? — с его стороны было очень умно расположить чтиво вверх тормашки для меня и думать, что я смогу это прочесть.

— Да ты, что не видишь сам? — омега был очень удивлен, а потом принялся пояснять. — Тут, в общем, решили устроить конкурс на лучшую детскую сказку и я думал, может ты захочешь поучаствовать. Ведь ты все писателем стать хочешь.

Меня поразила его наивность, но так открыто об этом я заявить не мог.

— Ян, ну неужели ты сам не понимаешь, что это глупость, только для того, чтобы привлечь больше читателей. Победит, конечно, кто-то из знакомых людей из редакции, так что смысла я не вижу забивать себе голову лишней морокой.

— Но ведь для тебя это отличная практика! — не унимался Ян. — Сам же говорил, что давно не писал, а тут такая возможно размять свои пальцы, ударяя ими по клавишами ноутбука.

В принципе, в чем-то он был прав. Я и хотел было еще поискать причины не соглашаться, но решил попробовать. Ведь особой погоды мне это не сделает. Я ничего не потеряю, разве что свое время. Но и тут не велика потеря.

Когда суп вскипел, мы позвали всех ужинать. Дети быстро похватали столовые приборы и покидали их на стол. Ян разливал всем еды, а Крис расставлял тарелки. Ели мы довольно спокойно. Дети не баловались. не кричали, так иногда перекидывались парой фраз.

Вообще в этом доме я словно абстрагировался от внешнего мира. Забывал о суете и проблемах, в приятных хлопотах и обыденном быте. Даже порой я мог проводить целый день без единого упоминания о Бернарде. Только вот ночью, его образ все равно всплывал в сознании. Боль и спокойствие тогда селились в моем сердце. В такие минуты я стараюсь быстрее заснуть, чтобы избавиться от гнетущих видений.

Подумать только, лишь на секунду отвлекся, как моя порция уже остыла. Пришлось быстро закидывать в себя чуть теплый бульон. Не люблю такое, но все же.

После ужина, я помыл за всеми посуду. Ян пошел помогать братьям с уроками, а мистер Марвин, выполнял ту работу, что взял на дом. После ухудшения здоровья он стал заниматься фрилансом, причем количество его работ было мне неизвестно.

В один день мужчина шил игрушки, в другой занимался чем-то на компьютере, а в третий клеил на фольгу какие-то непонятные резиновые кругляши. Словом, старался помочь сыну помочь семье.

«Хочу стать таким же отцом своему малышу!», — не раз думал я.

Видя каждый день с какой любовью он смотрит на своих детей, как старается ради них, на душе становится тяжело от того, что сам я был лишен такого. Но Крис для меня — пример идеального родителя, на которого я хочу равняться.

Когда уроки были сделаны, работа окончена, да и семейные телесеанс завершен, все разошлись по своим койкам. И я тоже лег, как всегда, с Яном. Только спать не хотелось совсем.

Тут дело было не только в дискомфорте от близости с человеком, который питает ко мне чувства. Со сном у меня в целом проблемы в последнее время.

Проворочавшись в кровати с полчаса, я встал и поплелся на кухню. Заперев дверь, согрел чай. Сидя на стареньком столе и доедая свой спрятанный кекс, я заметил тот самый журнал. Пошарив в нем, я с трудом, но нашел этот конкурс. Условия в нем были, как и во всех похожих конкурсах: написать по данным критериям, отправить на такой-то адрес с припиской о конкурсе и ждать результатов. Конечно, мой выигрыш маловероятен, тем более, что писал я в последний раз ну очень давно. Но… представив, как буду лежать на кровати, а под боком будет посапывать маленькое чудо, которое заснуло под неспешный ритм моей сказки, на сердце стало так приятно и тепло.

Видя перед глазами эфемерный образ этого маленького счастья, я невольно улыбался, сидя один в крохотной пустой кухоньке.

Pov Бернард.

Я смог покинуть офис только когда все сотрудники разошлись. По взгляду охранника было понятно, что кто-то из сотрудников и ему растрезвонил о моем срыве.

Неудивительно. Должно быть теперь каждая собака в здание знает, что я чуть не придушил своего омегу-секретаря. И, естественно, ни чем хорошим для меня такое не аукнется. Если этот ублюдок решить разболтать все каким-нибудь диванным моралистам или новостникам — в глазах людей я стану монстром. И ведь им будет плевать на мои мотивы. Люди любят осуждать других толком и не разобравшись.

Теперь для меня главное — чтобы Юджин не подал в суд. Да, с огромной вероятностью меня оправдают или дадут условное наказание, штраф из-за всего, что собрал детектив. Вполне возможно, что после такого наказание понесет и сам омега. Только СМИ выставит меня ужасным чудовищем, которое обвинил невинного, чуть не убил его. В компанией произойдет разлад — это однозначно. Да и могут отвернуться деловые партнеры. Зачем им иметь дело с неуравновешенным с дурной репутацией.

Тяжело вздохнув, я ударил головой об руль. Силу, как всегда, не рассчитал и раздался громкий сигнал клаксона. Испугавшись, я подскочил на своем месте. Так еще и головой о крышу ударился.

Ушибленный затылок сильно болел. Потирая его ладонью, я поднял глаза на окно. С той стороны на меня смотрела пара удивленных подчиненных. Прочем оба мужчины застыли, точно статуи и неотрывно пялились.

— Так, хватит тут эмоции выпускать. Итак натворил дел сегодня. Не стоит опускаться ниже. — сказал я сам себе, заводя мотор.

Машина тронулась с места и через пару минут огромное стеклянное здание скрылось из виду.

Центр ярко освещали фонари, огромное множество машин, мигая разноцветными фарами сновали туда-сюда, а люди все еще прогуливались в по улицам, заходили в магазины и ужинали в уютных кафе и ресторанах. Вокруг кипела жизнь, а мне было тоскливо и одиноко. Не хотелось никого и ничего.

Попав в свою квартиру, я прямо с порога стянул с себя пиджак, бросив его где-то на полу. Туда же последовала удавка-галстук и рубашка с брюками. Хотелось поскорее отчисться, снять и стереть с себя все воспоминания о сегодняшнем ужасном дне. Забыть его и, избавившись от всех напоминаний. От этого позора.

Конечно, я чувствую себя лучше, узнав всю правду. Но от нее мне не по себе. Человек, который по долгу профессии был моей правой рукой, жестоко предал меня. Нагло пользовался добротой, изводя моего возлюбленного. Причем в глаза всегда показывался белым и пушистым. Еще и эта оплошность со срывом, которая может стоит и мне и родителям всего, что создавалось очень много лет. От этого тошно.

Ужинать я не стал. Так, съел сэндвич, запив его виски. Потом забрался в душ и просто долго стоял под горячими струями воды. Они медленно стекали по всему телу, согревая похолодевшие от нервов пальцы. Огладив все тело вода скрывалась в водостоке.

В кровать я лег совсем выжатым. Плохо было настолько, что хотелось просто закрыть глаза и не открывать больше. Слишком тяжело все это. Такой груз ответственности вперемешку с собственными чувствами и переживаниями сдавливает, словно пресс.

Я не могу так больше. И без Элиона не могу. Даже зная правду, не представляю, как встретиться с ним, чтобы поговорить. Он ведь просто не подпускает меня к себе.