Кажется еще секунда и все! Я потеряю его навсегда!

Все исчезает вновь, а мрак медленно рассеивается. Я слышу пронзительный писк, который до боли давит на голову. Кажется кровь из ушей пойдет. Но вот пропадает и он. Дышать становится легче. Открываю глаза — белый потолок. Такие же и стены. Чувствую боль в руке. Поворачиваюсь, из нее торчат какие-то трубки. Капельница.

Осознание приходит сразу: я в больнице.

Пытаюсь встать, приподняться на постели, не выходит. Тело такое тяжелое, словно из камня высечено. Голова начинает гудеть. Надо кого-нибудь позвать.

Смотрю на тумбочку рядом — ни телефона, ни вещей на ней нет. Черт. Как я тут вообще оказался? Я же должен был сейчас гулять с Элионом по ночному городу.

« Кстати, а „сейчас“ — это когда? » — проносится в сознание.

Окна зашторены, а весь свет искусственный, от продолговатых светодиодных лам, скрытый в подвесном потолке. Либо сейчас вечер, либо тут просто зашторены и горит свет. Расточительно, конечно, но кто я, чтобы указывать?

Я открыл рот, пытаясь произнести хоть слово, чтобы позвать медсестру или еще кого. Одни хрипы. Язык не шевелится.

« Что же это со мной?» — начал паниковать.

Самые ужасные мысли поселились в сознание. Я вздрагивал, пытаясь встать и достать до тумбочки. Опять безрезультатно. Вот уж не знаю, сколько бы еще продлились мучения, если бы в палату не зашла медсестра — молодая девушка-альфа, на бейдже которой было имя Ванесса.

— Ой! — воскликнула она. — Вы очнулись.

Не знаю, должен ли я был на этот что-то отвечать, так что просто лежал и пытался хотя бы взглядом выпытать что-нибудь.

— Вас привезли два дня назад, — кажется Ванесса поняла мои невербальные сигналы. — У Вас был отек Квинке. Все лицо распухло. Его вызвала аллергия на что-то из того, что Вы съели. На что именно сейчас проверяю в лаборатории, — она поправила одеяло на кровати. — Обездвижены Вы из-за снотворного, что вам было решено вколоть, — я удивился. — Понимаете, Вы бредили: вздрагивали, кричали и ругались. Врачи побоялись, что Вы причините себе вред. Отдохните еще немного, поспите. А как проснетесь — уже все пройдет.

Как бы мне не хотелось возразить ей, вскочить с кровати и уйти отсюда, я физически ничего не мог сделать. Оставалось только лежать, глядя в высокий штукатуренный потолок. В голове роились мысли, подобно вороху пчел. О Дне Рождения Эла и о моем сне. Признаться, до сих пор не покидало это чувство тревоги. Словно, с омегой правда могла произойти беда.

Казалось, холодок прошел по телу, как только представил.

Я многих терял в этой жизни. Своего родного отца, который проклиная свою ужасную, беспросветную жизнь, решил забыться в бодяженном амфетамине. Друзей, что, как выяснилось, за родителями и деньгами не видели самого меня. О последних, кстати, я не грущу. Всю свою жизнь я знакомился, а затем расставался с кем-то, вычеркивая этих людей из своей жизни навсегда. До настоящего момента, единственными, кто были рядом, оставались Алан и Лео. Но это родители. Я дорожу ими, люблю. Но только… Тут все иначе.

Кто бы что не говорил, каким сильным и независимым не хотел казаться, он все равно, глубоко в душе ждет человека, что будет близок его душе. Элион был такими для меня, особенным. Он внес сумбур и краски в мою серую жизнь. То веселый, то грустный, пугливый и бойкий. Такой разный, непостоянный. Но всегда любимый. Дня не могу прожить, не поговорив с ним, хотя бы по телефону или в СМС. Если плохо ему, то и мне. Легко понять, когда Эл скрывает что-то. Такому безэмоциональному и скучному мне, Купер был противоположностью.

Его вещи уже обосновались в моей квартире. В ванной появилась еще одна зубная щетка, на кухне кружка с веселой рожицей кота. Все продукты покупает Элион. В моему шкафу у него есть отдельная полка. Даже лоток Вампиру прикупил, вдруг Эл задержится у меня на пару дней. Не помирать же коту от голода.

Когда я видел тот сон, когда казалось, что парень вот-вот прыгнет вниз, мое сердце пронзила острая боль. Я не знаю, кем могу быть без него. Разве что лишь пустой куклой, бесчувственным манекеном.

Под грузом тяжких дум и остаточного эффекта транквилизатора, я уснул.

В очередной раз в сознание я пришел уже от легких поглаживаний по голове. Попытался открыть глаза. Слишком светло, ярко. Неприятно. Приходится жмуриться. Сквозь почти сомкнутые ресницы плохо видно, но я смог разобрать силуэты Алана и Лео. Они оба сидели около моей кровати. Пальцы папы мягко скользили по моей шевелюре, разделяя ее на пряди. Отец же одной рукой крепко сжимал его руку, другой мою.

Они чуть ли не запрыгали от счастья, поняв, что я очнулся. По покрасневшим глазам было ясно, что родители плакали. А еще говорят, что беты бесчувственны.

Леонард рассказал, что как только узнали о случившемся, примчались сюда. Судя по персоналу, они подняли всех на уши. Однако результаты анализа, ни они, ни я, так и не узнали. Врач, что лечил меня, сказал, что ждать еще неделю.

Стоило только мне войти в квартиру, как я подключил к севшему мобильному зарядное устройство и принялся звонить Элиону. Гудки длились бесконечно долго, но… Трубку так и не подняли. Второй звонок, третий, четвертый. Наверное с час с сидел на полу, с силой сжимая гаджет в руке. Не знаю сколько раз я вбивал в строку набора до боли знакомую комбинацию цифр. Все без ответа. Тревога все больше пожирала меня изнутри.

После того, как спокойный мужской голос оператора попросил «перезвонить позднее», я не выдержал. Отбросив мобильный вскочил и пошел было к двери, но закружилась голова. Я упал на стену. Родители в ту же секунду окружили меня. Говорили что-то, но вместо голосов звон, а в глазах у меня мрак.

Дождавшись, когда это пройдет, я оттолкнулся от стены и, не обращая внимания на возгласы и вопросы бет, поспешил покинуть квартиру.

Я знаю, что по отношению к ним поступаю плохо, ведь они так волновались за меня. Только вот и я волнуюсь за Эла. Ведь несмотря на свой норов, на лексикон и отрешенность, он очень слаб. Иногда мне кажется, что его так легко сломать, обидеть и ранить. Будто стоит только случится какой-то беде — парень не выдержит. Он, как крошечный одинокий лютик, такой нежный и хрупкий, пусть и может иногда быть диким. Но непогода, ветер и людское безразличие, их забавы, легко погубят его. Я хочу быть его опорой и…

Хотелось бы мне, чтобы у омеги было бы больше защиты. Больше людей, что встанут за него горой. Такие, как Алан и Лео для меня. Они, я точно знаю, всегда будут рядом. Но, к сожалению, на его семью надежды нет.

Нарушив пару правил дорожного движения и скоростного режима, я добрался до спального района, откуда часто забирал своего любимого.

Pov Автор.

По всему подъезду с первого и до шестого этажа слышался гулкий гам. Возможно каждый сквозь тонкие стены слышал, грозный рык и громкий голос альфы. Он изо всех своих сил колотил по старой двери. Казалось секунда и она вылетит с петель.

Неожиданно скрипнула дверь этажом выше. Оттуда вышел престарелый мужчина, альфа очевидно. Взгляд у него был тяжелый, злой. Характер, должно быть подобен ему.

— Хорош долбить, я сейчас копам позвоню! — противным голосом пригрозил старик.

Бернард прекратил свое буйство. Глубоко вздохнув, он обернулся к незнакомцу и, стерев пот с лица, спросил:

«Простите, а Вы не видели парня, что живет здесь?»

Пожилой альфа нахмурил свои густые седые брови и с ядом выпалил:

« Я за этим мелким оборванцем не слежу. И вообще, какое мне дело до выродка-наркомана? »

От слов соседа, в Брайсе опять забурлил гнев.

— Да какое право Вы имеете говорить такое о моем женихе? — он обнажил клыки.

Умерив пыл, старик немного попятился назад.

— Хорош женишок, уже какой день его дома нет, — не удержавшись съязвил мужчина.

Берн хмыкнул сам себе.

— Так вы же сказали, что не следите?

— А я и не слежу, — возмутился альфа. — Просто уже какой день никто своим противным голоском не возникает. Не заметишь тут.