Маша недовольно пошевелилась рядом.

— Нет, это здорово, что ты есть, — продолжил я. — Я даже не знаю, как бы всё было, если б не было тебя… Просто…

— Просто что?

— С тобой всё ровно, спокойно и просто.

— А ты хочешь сложно?

— Нет… Но Вадик говорит, что я многое упускаю…

— А ты что, попробовать хочешь? С Вадиком или с кем другим?

— Тьфу на тебя! — возмутился я. — Я же не в этом смысле!

— А в каком? Я в тебя кефиром как-то запустила. И батоном стукнула…

— А потом сама стену от кефира отмывала, — хихикнул я.

— Ну было дело… Я б не сказала, что всё просто и спокойно. Ты, похоже, маму мою забыл. И папу своего…

Я вздохнул.

— Ну вот представь: мы живём-живём… И тут — бац! И я влюбляюсь в какую-нибудь… Ну не знаю… Элеонору Зибульвег.

— В кого-кого?

— Да не важно в кого. Представь: страсть, скандалы, перехлёст эмоций… Как-то у нас с тобой всё слишком спокойно… — я уже и сам был не рад, что из меня выплеснулся этот поток сознания. — Вот что тогда делать?

— Эх, Дима, Дима… — Маша снова притянула меня к себе. — Что делать? Я бы тебя к ней отпустила…

— Чего-о-о?! — я даже голову поднял.

— Ты бы всё равно ко мне вернулся.

Тут Маша сначала фыркнула, а потом и вовсе захохотала. Я вопросительно посмотрел на неё.

— Видела я твою Элеонору.

Теперь захохотал уже я.

— Такие не в твоём вкусе.

— Вообще-то да.

***

Когда, перед тем как после полудня мы вылезли из кровати, Маша спросила:

— А ты правда меня любишь?

— Правда. А что?

— Меня все эти разговоры на сайте достали.

— Какие разговоры?

— Что ты гей и не по девочкам.

— Забей и не бери в голову, — отозвался на это я.

— Уже поздно.

— В смысле?

— Я наш селфик выложила.

— И что? А я — по осени наши фотки, — пожал плечами я. — Помнишь, нас Лёша на скамейке фотографировал?

— Это — другое.

— Ну выложила — так выложила. Никто ж внимания не обратит, — уверенно ответил я. — Можно даже перед зеркалом фоток ню наделать. Никто не заметит.

— Не, — отозвалась Маша. — Ню не надо.

— Стесняешься, да? — пошутил я.

— Нет. Здесь холодно, и освещение плохое. Мы выйдем зелёными и пупырчатыми как крокодилы… — Маша замолчала, а потом добавила: — А ты точно меня любить будешь, даже если я селфик выложила?

— Буду. Если пообещаешь не краситься под Элеонору.

Маша фыркнула. Мы переглянулись и заржали уже вдвоём.

***

Весь день мы с Машей бродили по заснеженным улочкам, даже не догадываясь, какие круги уже идут от Машиного селфика, всколыхнувшего фанатское болото.

Вадик обе ночи в Рязани ютился на раскладном кресле у Игоря и Альфреда.

Комментарий к Часть 27. Если б не было тебя…

Имя гипотетической Элеоноры взято с потолка.

Ну а прообраз тут:

https://www.tulup.ru/gallery/20070211/hi/img_2232.jpg

https://www.youtube.com/watch?time_continue=19&v=Y-RC1pjG1Rw

========== Часть 28. Сержант на плацу и другие разбитые стереотипы ==========

Вторая ночь в гостинице тоже весьма способствовала привыканию к обнимашкам. Так было и теплее, и комфортнее. Утром я бегом проводил Машу на поезд, благо что для этого требовалось лишь перейти площадь. Уже в автобусе, когда я подсел с извинениями к Вадику, то с изумлением услышал, что тот обе ночи погибал от жары в номере Игоря и Альфреда. Когда нас привезли обедать, я узнал, что половина ребят, так же как и я, оказались в номерах с едва тёплыми батарейками и были после жалоб переселены в то же крыло, что и Игорь с Альфредом. Единственным, кто остался там, куда его поселили, был я.

Через пару дней после отъезда Маши я от нечего делать залез на фанатскую страничку. Стыдно сказать, для того, чтобы получить доступ к части тем, мне пришлось пасть столь низко, чтобы зарегистрироваться! Ради того, чтобы не спалить своё мыло, мне даже пришлось завести второй почтовый ящик. Дабы поддержать мировое равновесие, я зарегистрировался как «Элеонора Z». Раз они там все считали меня геем, я решил притвориться девушкой. Тем более, что чисто мужских ников в списке пользователей я не нашёл и десятка.

Рылся в форуме я долго. Тыкался по разным темам. Дивился безграничности фантазии некоторых, но в итоге нашёл. Некая «Маша да не ваша» выложила наш с Машей селфик, заретушировав на нём себя. Рядом с довольным мной явственно виднелась прикрытая одеялом хрупкая девичья фигурка. К концу пятидесятистраничного обсуждения фанатское сообщество склонилось к двум версиям: Димочка Сергеев для конспирации заплатил какой-то девахе за постановочное фото, и Дима не шифруется, он просто би и спит с тем, кто попадёт под руку. Пардон, под член.

Самое смешное, что ещё недавно циркулировавшие по фанатскому форуму слухи о подкинутом мне младенце в шали и о наличии у меня поколачивавшей меня за походы «по фанаткам» девушки, уже были позабыты.

Как я потом узнал от ребят, были гостиницы, где всех всегда селили только по одному, хотя, разумеется, были и те, где с бронированием происходили вечные запутки и непонятки. В тех случаях, когда предстояло заселение в давно известную и проверенную гостиницу, и находилась эта гостиница не на другом конце страны, многие ребята беззастенчиво пользовались ситуацией, и к ним приезжали жёны и подруги. Так что Маша со своим визитом не оказалась в этом деле первооткрывательницей. Просто в отличие от других, она явилась тогда, когда сама сочла это нужным и никого не поставила в известность.

В один из вечеров я убедился, что и Вадик пользуется этой негласной возможностью. Влетев с разбега в его почему-то незапертый номер, я обнаружил прикрывшуюся при виде меня одеялом парочку: Вадика и того самого парнишку с длинной чёлкой, Машиного «крестника». Пробормотав: «Двери надо запирать, обормоты», — я оперативно свинтил в коридор.

***

По весне Степан, самый крупный и габаритный из всех, тот самый, который сушил на плафоне футболку, внезапно сделал неожиданный пирует: решил сменить амплуа, согласившись стать зицпредседателем каких-то «Рогов и копыт». Я предположил, что со всё увеличивавшимися габаритами ему просто было тяжело на сцене, но «Рога и копыта»… Ребята пытались его отговорить, но ничего не вышло. Лёне Косорезову гипс сняли уже давно, но всерьёз нагружать ногу пока было нельзя. Поэтому Роман решил взять ещё двух новичков. Решение, с какой стороны ни посмотри, правильное и вполне логичное.

Новичков поручили остававшемуся без дела Лёне, как когда-то Лёше поручили нас с Альбертом и Богданом. В те дни, когда мы были в Питере, прошло несколько репетиций и прогонов. Всё шло гладко и спокойно, ничто не предвещало сюрпризов. Новеньких звали Игнат и Михаил. На первый взгляд, вполне нормальные ребята, адекватные, трудолюбивые, имевшие немалый опыт выступлений. В отличие от меня. И старше, разумеется. Но такого номера, как откололи они, никто не ожидал.

Когда минут за пять до выхода на сцену, стоя за кулисой, я обернулся, то при виде подошедших новичков просто обалдел. В то мгновение я понял, что чувствует сержант, орущий на нерадивых салаг на плацу. Оба парня были накрашены. Нет, НАКРАШЕНЫ. Накрашены как портовые шлюхи. Стоп… Откуда в моём тогдашнем лексиконе подобные выражения? У парней были чёрные тени от верхнего кончика век до бровей. И дальше. До ушей. Нет-нет, я был в курсе про сценический макияж, но то, что я перед собой видел, было явным перебором.

Взгляд направо. Налево. В углу — ведро и швабра с длинным сиреневым мочалом на конце. В памяти всплывает старый французский фильм и уборщица, полощущая такую же сиреневую шевелюру Пьера Ришара в ведре. Но, увы. Воды в ведре не обнаружилось. И вот тогда я моментально осознал несколько вещей. Первое, что вымыть двоих за оставшееся до выхода на сцену время я банально не успел бы, даже если бы в ведре была вода, и мне удалось бы оторвать одну из лохматушек от швабры, и если бы парни не сопротивлялись. И второе, что если я сейчас заору на них, как сержант на плацу, это делу не поможет. Поэтому я просто стоял и молча пялился на представший моим глазам ужас.