Наконец служители уехали. Нугри добрался ползком до гробницы. Он опасался, что верховный жрец Амона приставил к ней сторожей. Но кругом было тихо и безлюдно.

Нугри принялся подражать крикам ястреба, ибиса, мычанью коровы, вою хищных зверей. И вдруг резко захлопал в ладоши, взвизгнул. Он надеялся, что испугает этими звуками сторожей и они разбегутся.

Крадучись Нугри подошел к гробнице, притаился возле статуи Рамзеса. Ни души.

Солнце зашло, наступила темнота. Крупные золотые звезды зажглись на темном небе. Когда Нугри возвращался к друзьям, было холодно. Набросив на плечи теплые покрывала, которые служили также одеялами, друзья тронулись в путь. Шли на большом расстоянии друг от друга.

Впереди чернел вход, смутно выделяясь в темноте. Он находился выше уровня земли, и добраться до него можно было лишь с обрыва. Нугри и Кени проворно взобрались на скалу. Тинро остался внизу сторожить. Он не видел, как друзья добрались до замурованного входа. Только слышал шопот и упорную работу над своей головой. Вглядываясь, он не мог различить друзей.

«Скорее, скорее!» волновался Тинро, опасаясь неожиданного появления сторожей или воинов.

Вверху все затихло. Как ни прислушивался Тинро, не мог уловить ни звука.

Вдруг он вздрогнул: кто-то ухватил его за плечо.

– Не бойся, – шепнул Нугри. – У нас все готово. Факелы с тобой?

– Вот они.

– Идем. Кени высек огонь.

Нугри помог старику подняться по выступам скалы. Дважды Тинро чуть не обрывался, но сильная рука Нугри поддерживала его.

Очутившись у входа, Нугри подтолкнул Старика.

– Иди. Только осторожно, не ушибись.

– Ничего не вижу.

– И мы не видим. Пробирайся ощупью.

Впереди сверкнули искры. Тинро понял, что это Кени высекает огонь.

– Ничего не выходит? – спросил старик, подходя к другу. – Дай сюда кремни. Я зажгу сено быстрее тебя.

Он присел на корточки и взял кремни. Ему посчастливилось: сено вспыхнуло веселым желтым пламенем.

Тинро оглянулся на Кени, но тот уже исчез.

Слушая, как Нугри и Кени ставили плиту на место, старик задумался.

Мелькнула страшная мысль: «Разве днем не увидят, что вход был открыт?»

С факелом в руке он подошел к Нугри и высказал ему свои соображения.

Нугри растерянно переглянулся с Кени.

– А ведь правда, – тихо вымолвил он. Мы не подумали об этом. К счастью, есть другой выход, который ведет с поверхности холма в гробницу.

Эй, живо, Кени, давай засыпать щели у плиты!

Работали торопливо.

– Жаль, что пропала ночь, – вздохнул Кени.

Кончив работу, они поднялись на поверхность холма и поползли к тайному входу. Дверь оказалась скрытой за кучами песку. Нугри и Кени разрыли песок, чтобы можно было пройти, замели следы и подошли к двери.

Уже светало, когда они подняли дверь и проникли в гробницу. Вдруг послышалось ржание лошади.

– Скорее, – сказал Нугри.

Опустив дверь, они прислушались.

Всходило солнце, и с ним оживала долина. Друзья различили приближавшиеся голоса.

– Идите вперед, я вас догоню, – шепнул Нугри и притаился у двери.

Слышно было, как скрипел песок под ногами людей.

– Тебе показалось, будто ты видел ночью свет у входа в чертог вечности, – говорил верховный жрец (Нугри узнал его по голосу). – Мы осмотрели с тобой вход – все в целости. Не мог же вор войти внутрь и замазать камень снаружи!

– Твоя правда, господин и повелитель, – ответил старческий голос. – Злые духи блуждают у могил в виде огоньков. Клянусь Амоном, это были они.

Ведь ночью я слышал крики птиц и зверей.

– А скажи, нет ли другого входа в чертог вечности?

– Был еще один вход, – сказал начальник зодчих (теперь Нугри не сомневался, что это старый писец), – но я велел засыпать его.

– Внутри?

– Внутри и снаружи.

– А где этот вход?

– Мы стоим возле него.

Нугри затаил дыхание.

Верховный жрец подошел к двери.

– Разве это работа? – сказал он с раздражением. – Вход легко обнаружить. Не помнишь, кто работал?

– Это можно установить у писцов по их книгам.

– Узнай, какие люди работали и откуда они родом. Не поднять ли нам дверь? Вор мог пройти здесь.

– Невозможно, господин! На песке были бы следы. Но если бы вор и проник, ему оттуда не выбраться. Он погибнет с голоду, прежде чем доберется до места, где лежит наш бог, царь и господин великий Рамзес-Миамун.

Нугри, волнуясь, слушал их беседу.

– Истина говорит твоими устами, – согласился верховный жрец. – Здесь он не выйдет, потому что мы сами засыплем дверь.

– Сами? – вскричал начальник зодчих.

– Да, сами, – подтвердил верховный жрец. – Звать землекопов нельзя, я не доверяю им: проболтаются.

– Можно уничтожить их.

– Это неразумно. Разнесутся слухи об убийстве, народ будет волноваться.

Верховный жрец помолчал.

– Чем будем носить песок? – спросил он.

– Плащами.

– Не скоро мы закончим работу. А нам нужно быть в Фивах пополудни.

Ведь царевич-наследник, сын Рамзеса-Миамуна, повелел нам явиться сегодня во дворец.

Нугри прислушивался, как они сыпали песок в щели опускной двери, и сердце у него сжималось.

«Теперь не поднять дверь, – думал он. – Здесь выход нам отрезан.

Осталась надежда на главный вход.»

Не желая расстраивать друзей, он решил не передавать им беседу жреца с писцом. На душе его было тяжело.

Сумрачный, он догнал друзей в конце коридора и сказал:

– В путь! Нужно поскорее добраться до заупокойного храма.

Нугри шел впереди со смоляным факелом. Узкий коридор почти отвесно спускался вниз, а потом упирался в стену, в которой были высечены ступеньки. Они поднимались вертикально и терялись в темноте. Нугри стал взбираться, сделав знак друзьям следовать за собою. Чем выше он поднимался, тем ступеньки становились шире. Наконец Нугри уперся головой в потолок. Осмотрев его при свете факела, он обнаружил, что над ним плита.

Передав факел Кени, взбиравшемуся за ним, Нугри уперся руками в плиту и сдвинул ее.

Они проникли в темный коридор. Боги и богини, высеченные из гранита, с головами львов, кошек и собак, встречали их на каждом шагу. Иногда попадались статуи богов из зеленого базальта[13] или кедрового дерева. Тинро казалось, что боги удивлялись дерзости людей.

Вдруг Нугри отшатнулся, факел дрогнул в его руке. На повороте, как бы преграждая путь, возвышалась мраморная статуя Озириса. Бог сидел на камне.

Он был с узенькой бородой, в руках держал бич и скипетр. На голове его красовалась египетская корона со страусовыми перьями. Кени и Тинро с суеверным ужасом смотрели на бога. В глаза им бросилась дощечка с надписью: «Горе святотатцам и ворам!»

– Идем, – решительно сказал Нугри, – нас не запугать!

И он с вызовом взглянул на Озириса.

Дальше шел светлый коридор, облицованный белым мрамором, с черными и желтыми сфинксами, хранителями гробницы. Сфинксы были с туловищем льва и лицом Рамзеса. Черный базальт и желтый мрамор резко выделялись на белом фоне.

Вскоре они поняли, что подходят к заупокойному храму. Виднелись колонны, высеченные из красноватого гранита. Большая статуя Изиды с Озирисом на коленях, изваянная из алебастра, светлела впереди.

Войдя в храм, они направились к кирпичной стене, воздвигнутой Тинро.

– Нужно ломать, – сказал Нугри.

– Я думал об этом, – ответил Тинро. – Но шум будет слышен снаружи.

Нугри вспомнил беседу верховного жреца с начальником зодчих.

Несомненно, за гробницей установлено наблюдение. Ведь ночью был замечен свет факела и слышны были крики птиц и животных.

– Стену надо разобрать без шума, – сказал Нугри. – Начинай, Тинро!

Работали осторожно, потихоньку откладывая кирпичи в сторону. Когда образовалось широкое отверстие, Нугри пролез в него. Кени подал ему мешки.

Смоляной факел осветил саркофаг и драгоценности, наваленные на полу. Нугри бросился к самому большому сундуку и попытался взломать его. Окованный бронзовыми обручами, сундук казался неуязвимым. Как ни бился над ним Нугри, ничего не получалось. Пришлось кликнуть Кени.