Как мне объяснили, в первом исследовании они должны посмотреть общее состояние, после результатов анализов мне повысят давление, а после этого посмотрят на состояние ребёнка. Ведь смена давления сейчас опасна для моей красавицы.

Даррен договаривается о быстрой готовности анализов, а я собираю сумку для первого УЗИ. В одноместную палату заходит доктор Парт, он является здешним терапевтом. Мужчина с такими же голубыми глазами, как у моего парня, но только этот субъект носит рыжие волосы и чёрные очки. Очень милый доктор.

— Стефани Ховард, готова к обследованию? — спрашивает он своим томным голосом, я лишь киваю и забираю сумку. На мне мои любимые розовые лосины и черная майка с розовыми узорами на ней. Хороший домашний комплект для представителя женского пола. Я надеваю балетки чёрного цвета и закрываю палату на ключ.

Доктор провожает меня до кабинета, и мы заворачиваем за угол отделения, именно за этим углом процедурный кабинет моего врача. Я тут была уже, но инициатива терапевта проводить меня была неоспорима.

— Да ладно, быть не может! Стефани Николь Ховард, сколько лет, сколько зим! — доносится до боли знакомый голос моего бывшего друга… Я поворачиваю голову на источник звука и замечаю Орланда.

Неужели я даже дверь открыть не могу без неприятностей?

Аспен. Часть 4. За случайно бьют отчаянно или Новый этап.

***

Пока есть возможность, я скрываюсь в кабинете врача, закрываю дверь на ключ. Врачи смотрят на меня с интересом и нескрываемым удивлением. А я от страха глубоко дышу и, прислонившись к двери, пытаюсь успокоиться.

— Простите, что так поступаю, но там мой бывший парень, и я не выйду из этого кабинета, пока он не уйдёт. А он не уйдет, ибо я его очень хорошо знаю, у него маниакальная зависимость от разговоров. Он горит желанием поговорить с любым человеком! — «Даже с той, которая посадила его в тюрьму за изнасилование, но его выпустили под залог. Собственно, так же, как и Кастэра».

Объясняю я докторам свой страх, сама же утаиваю правду. Почему я не могу спокойно улететь домой и забыть про всё, просто работать и наслаждаться любовью с моим парнем. Неужели я так много прошу?!

Дальше происходят стандартные процедуры УЗИ, я просто наблюдаю, как она шевелит своими ручками и ножками, мне показывают пол ребёнка, хоть я и знаю хромосомный набор малютки.

(С этого момента нужно включить музыку. Для эпичности).

Врач говорит, что более точная картинка будет к середине шестого месяца, я лишь покорно мотаю головой в знак того, что всё понимаю; раздаются звуки печати фотографии, но тут я слышу, как о стену что-то резко ударяется. Выбегаю за пределы кабинета, и на мои глаза попадается Орланд, бьющий Даррена, но в этот момент я спасла его. Даррен берет инициативу на себя, а во мне словно разряд тока пробегает, когда я вижу на затылке Даррена стекающую капельками кровь. Парни дерутся, стараясь ударить как можно сильнее, ещё при этом и перекидываются словечками обо мне:

— Она не твоя! — хук справа со стороны Даррена в переносицу Орландо, и смачный удар коленом в живот, но после этого Даррен смотрит на меня, а я лишь реву, прося их прекратить, но они меня не слышат. Даррен, видя мои слезы, идёт ко мне, но сзади ему подставляет подножку массивный мужчина с чисто белыми волосами. Орланд был всегда спортивным, насколько я помню, даже с рождения, хотя такое и не совсем реально. Я подрываюсь с места, крича имя Анкилоса, и вижу, как его красивое лицо впечатывают в каменный пол больницы. Я больше не могу такое терпеть. Захлебываясь в слезах, хватаюсь за живот и чуть ли не теряю сознание от резкого скачка давления. Меня уводят в кабинет врача и дают нашатырный спирт. Ядерный запах, с помощью которого можно разбудить коматозного слона, мне кажется.

Я прихожу в себя и снова подрываюсь с места. Женщина старается удержать меня на месте, а я зову Даррена во весь свой голос. Пытаюсь сопротивляться, но у меня ничего не получается.

— Стефани, успокойся, пожалуйста, я вызвала охрану, сейчас они их скрутят, и ты сможешь к ним выйти. Хочешь выкидыш получить, иди тогда! — эмоционально говорит женщина, отпуская меня. Мои мозги становятся на место, я пытаюсь успокоиться и укачиваю свой живот. Когда в коридоре становиться тихо, я иду к двери, опустив верхнюю часть пижамы, и открыв, вижу, как высокие люди в чёрной одежде сдерживают брыкающихся парней. Я даже не смотрю в сторону бывшего, сразу же направляюсь к Даррену.

— Даррен Адам Анкилос, успокойся! Вспомни, кто ты, вспомни, кто перед тобой, — я провожу рукой по шее любимого и случайно касаюсь чего-то липкого. На моих пальцах кровь брюнета, но я держу себя в руках и, немного вытянувшись, легонько касаюсь губами парня. Наши губы соединяются вместе, я чувствую, как он слабеет и приходит в себя. Прошу, чтобы его взяли за плечи. Беру за руку любимого парня и смотрю в его голубые глаза. Кладу ладонь на свой живот и чувствую, как красавица начинает лупить меня изнутри.

— Это наша дочка, Даррен, больше ничья, только наша, успокоился? — Адам кивает, и я, взяв его за руки, веду в кабинет. — Я заплачу штраф за Даррена, а с ним можете делать что хотите, — говорю я охране и своему терапевту.

Закрыв дверь перед их лицами, я беру спиртовую салфетку и обрабатываю подтёки крови моего брюнета. Он жалуется на боль прямо как маленькая девочка, когда ему обрабатывают раны йодом и покрывают пролом головы специальной повязкой.

— Расскажешь, что произошло? — интересуюсь я, когда УЗИ продолжается.

— В палате, — коротко заявляет и смотрит на экран не отрываясь.

— Знаете, я не вижу смысла лежать вам тут неделю. Потому что от такого всплеска эмоций и поднятия давления в вашей матке произошло только пару сокращений. В целом красавица в порядке. Только поменяла своё положение в животике, теперь лежит головкой к левой руке, а не к правой, как это было до смены давления. Просто резкая встряска организма, и всё. Но лучше сдать анализы, подождать результат и на всякий случай ещё раз прощупать все места, но держать в больнице не вижу смысла. Доктор Парт проверит ваше состояние, сходите к офтальмологу и невропатологу, и, если всё будет замечательно, можете спокойно лететь в Сан-Франциско, — заявляет доктор, рассматривая картинки на экране и переписывая что-то в мою карту.

Мы прощаемся и возвращаемся в палату, собираем вещи.

— Так и будем молчать? — задаёт вопрос моя внутренняя мегера. Мне надоело постоянное молчание, и я решила закатить истерику! Сажусь на кровать и скрещиваю руки на груди.

— Он первый начал, как только узнал, что я с тобой встречаюсь. А потом я узнал его имя, и он рассказал: то, что он сделал с тобой, вышло случайно. Дальше я уже не сдерживал себя. Мной как будто бес овладел какой-то, но потом пришла охрана и всё. Спасибо, что заплатила за меня! Я больше так не буду, — вешает голову парень.

Я подхожу к этому чуду. Он словно маленький мальчишка. Я смотрю на его раны и понимаю, что действительно люблю этого человека. Мне больно видеть, как у него течёт кровь, я не могу смотреть, когда ему что-то не нравится. Мне до безумия хочется сделать ему хорошее! Но сейчас мне нужно идти в кабинет сдачи анализов.