Брэд понимал, что не только люди, действующие против, но и те, что стоят за спиной, главным образом Координатор, будут резкими противниками идеи воздаяния каждому, по заслугам его. Как понимал: и свои и чужие сделают всё, чтобы не допустить воздаяние вот прямо сейчас, по разным, иногда диаметрально противоположным, соображениям. Поэтому он и приказал Дэну поставить блок на файл, отыграв, таким образом, несколько дней на проведение сомнительной операции. У своих отыграв. С чужими всё было бы намного проще, при условии, что именно тот чиновник являлся концом цепочки, приведшей к гибели людей Килби. В этом случае можно не стесняясь просто зайти с парадного хода, отработать как надо, и спокойно уйти тем же путём.

Совсем другой будет ситуация, если цепочка, пройдя через этот кабинет, потянется намного дальше и выше, в чём Брэд практически не сомневался, ибо знал: приказ такого уровня чиновник среднего звена отдать не мог. И даже выше среднего, всё равно бы не отважился, понимая, к каким последствиям это неизбежно приведёт.

Сомнение возникло сразу же, как только он увидел знакомую физиономию в видеоархиве лаборатории, ибо люди, играющие действительно серьёзную роль, в столь деликатных ситуациях в первые ряды не лезут. Будь то инспекция официальная: санкционированная, одобренная, и прочая, и прочая, и прочая... тогда — другой разговор.

Но лезть в тайную лабораторию, существующую практически в рамках, может быть даже и не антиправительственного, но всё-таки заговора? Да кто ж отправится туда собственной персоной, с риском засветиться, и потерять навеки, в лучшем случае, бездонную кормушку должности, в худшем — вообще всё.

Действительно значимые персоны в таком случае засылают людей второстепенных, с напутствием: «Нигде, никогда, и ни при каких условиях! Иначе!!!». Второстепенные хорошо понимают смысл этого «Иначе», а потому очень не любят распространяться о деле, даже под достаточно серьёзным давлением.

И вот только если прижмёт так, что дальше уже некуда, и надо банально спасать шкуру, собственную шкуру, вот тогда, и только тогда они сдают всех, кто есть под рукой. Именно это критическое давление нужно было провести, чётко, быстро, и без огласки, ибо опыт говорит, что сдавший всех персонаж вряд ли будет самостоятельно орать на каждом углу о своём подвиге. И совсем не ради того, чтобы подарить кому-то время на разговор с персонажем следующим.

Поэтому мысль о лобовом решении Брэд отмёл с порога, предпочтя идею тихой работы с чёрного хода, который есть у любого здания просто потому, что стоит оно на коммуникациях, о существовании которых многие даже и не задумываются. Разумеется, те, кому по службе следует знать, знают, и следят за ними внимательно. Но если в течение многих лет ничего серьёзного не происходит, то внимание неизбежно притупляется, и это нормальный процесс, вытекающий из психологии нормального же человека.

Проблема входа в разветвлённый лабиринт, проблемой не была, ибо входов этих по городу — считать, не пересчитать. Схема лабиринта тоже небольшая тайна для людей со специфическими познаниями, и не менее специфическими интересами. В общем, в район правительственного квартала они вышли достаточно быстро, и без особых приключений.

Но на самой его границе Брэд остановил группу, и приказал Дэну подобрать место, где можно оставить кое-какое снаряжение, и, при необходимости, отсидеться. Достаточно длительное время, если обстоятельства вынудят менять план на ходу. Он надеялся, что это не понадобится, но по старой привычке всегда брал поправку на непредвиденные обстоятельства, которые иногда сыпались как горох из порванного мешка.

Дэн копался долго, но подыскал-таки довольно просторную конуру, о которой, судя по её состоянию, все давно и прочно забыли. Остаток дня они потратили на обустройство подходов к берлоге специальным оборудованием, и отработку маршрутов отхода, занимаясь рутиной, как правило избавляющей от неплановых приключений.

Когда работа была закончена, Брэд отправил людей спать, даже не подумав выставить охранение, ибо знал: нужды в нём именно сейчас нет.

«Нужда появится завтра, после того, как мы прижмём гада! — думал он, лёжа в уголке на полу. — Сегодня нас искать никто не станет, а завтра станут почти наверняка. Даже если мы эту сволочь не прибьём к стене. А ведь не прибьём... но — расколем, я надеюсь: не настолько эта категория людишек смела, чтобы без страха в пропасть заглядывать. Жизнь развратила их уверенностью, что любое слово, слетевшее с уст, для всех — закон, а они выше того закона. И когда вдруг выясняется, что не всё так просто, как думается, плыть начинают, аж смотреть противно. Сдают всех! И этот сдаст, при условии что „все“ в природе существуют, и не он, на самом деле, конечная инстанция. Вот тогда и у нас возникнут кое-какие сложности. Не знаю как в кабинете, а в приёмной видео фиксируется, и наши рожи для истории оно сохранит. Впрочем, это не страшно — пусть любуются, если не лень».

Ещё тогда, на гостеприимной фирме, пока Фрезли улаживал проблемы ошалевших от счастья учёных, не чаявших белый свет увидеть, группа успела основательно посмотреть видеоархив, захваченный в лаборатории. Разумеется, не весь, он был огромен, а лишь в той его части, где должен был фигурировать гость, помянутый Раджи.

Брэд догадывался кого, скорее всего, увидит, ибо уже представлял, кто чем на верхах дышит, но, рассмотрев лицо посетителя, даже зарычал от разочарования. Это был не тот, с кем ему давно хотелось переговорить о смысле жизни, симпатиях в ней... и антипатиях... в ней же. Однако и этого он тоже знал. Очень неплохо, не смотря на то, что думал о нём очень и очень плохо. Настолько, что где-то даже обрадовался представившемуся случаю провести отдельную беседу, с непредсказуемым концом. То есть, предсказать его было несложно, примерно в трёх-четырёх вариантах. Но право окончательного выбора оставалось именно за воспитуемым.

Проблема заключалась в уровне коридора власти, на котором эта сволочь обитала. Он, уровень, не предполагал официальных разборов полётов своих обитателей, и не позволял даже заикаться о вылете оттуда в места, где о смысле жизни можно думать не только годами, но и целыми десятилетиями.

Брэд знал, какие ветры дуют в тех краях, понимал, чем это может отозваться, и поэтому сразу же отправил Ганку к мастерам перевоплощения.

«Иллюзий здесь никто не питает. — Вздохнул про себя Брэд. — И на той стороне их тоже не питают: все, кому надо, и так знают, на кого стоит грешить. Но ведь знания, это как и грех: он есть, но его нельзя предъявить, если тот не задокументирован. Пусть любуются, и бесятся, потому что вот же оно, рядом, почти в руках, а легально ничего не сделаешь! А нелегально... ну тут надо ещё посмотреть, кто в нелегальном действительно силён, а кто — нет. Завтра посмотрим... и чует моё сердце, смотреть придётся в этих катакомбах. Впрочем, это всё завтра, а сегодня надо хотя бы немного поспать. Вон как мои молодцы вжваривают, и страха не имеют, что кто-то пупок во сне отдавит. Нервы крепкие... и правильно — чего раньше времени дёргаться. Будет ещё время, надёргаемся вдоволь».

Он немного повозился, устраиваясь поудобнее, и как-то очень быстро провалился в глубокий сон без сновидений, который тут же вдребезги разбил голос Иржи:

— Лидер, подъём!

— Что, уже? — не поверил Брэд.

— Хлебни тонизирующего. — Подтвердил Иржи, протягивая термос.

— Чёрт! — наливая кофе, хмуро проговорил Брэд. — Я ж только лёг!

— И где ж тогда ты провёл несколько часов? — ядовито поинтересовалась Ганка. — Никак сбегать куда успел?

— Попрошу без инсинуаций! — строго проговорил Брэд, сумрачным ещё голосом, а потом, тяжело вздохнув, добавил: — Нет, ну реально — лучше б кошмар приснился, хоть бы подтверждение было, что на самом деле спал. А так, не отдых, а сплошное разочарование. Как у нас периметр?

— Крысы симпатичные! — отрапортовал Дэн. — Их здесь, наверное, специально отращивают солидными, что бы в статус укладывались. А в остальном всё спокойно — в поле зрения никто не затесался. Датчики тоже суету не фиксировали. В общем, могу констатировать полное благоденствие, и безмятежное существование крыс.