Владимир Ноговицын родился в 1962 г. в Коряжме Архангельской области. Часть детства провёл в Белгородской области (город Грайворон). Срочную службу проходил в погранвойсках (Краснознамённый Северо-Западный округ).

Учился в Ленинградском государственном университете на факультете журналистики.

Тридцать пять лет отдано им работе в СМИ (в газетах, в том числе «Пограничник» КСЗПО[1] (г. Ленинград), «Двинская правда» (г. Котлас), «Трудовая Коряжма» и «Коряжемский муниципальный вестник» (г. Коряжма), на радио и ТВ.

Публиковался в советской и российской региональной прессе, в центральных изданиях, не исключая зарубежные, например, в Болгарии, Польше, Швеции…

Появлялись его произведения в журналах и альманахах «Позиция», «Родина Ломоносова», «Белый пароход», «Двина» (Архангельск), «Комсомольская жизнь», «Журналист», «Пограничник», «Рабоче-крестьянский корреспондент», в Интернет-журналах «Парус», «Русское поле» (Москва)…

Его стихи звучали в программах Архангельского областного радио и ТВ, по «Радио России». Переводились на польский, шведский, азербайджанский языки.

С 1997 года – член Союза писателей России.

Всё, что будет дальше, найдено в пути.

Оно пришло в дороге либо за письменным столом – в общем-то, как следствие того увиденного и переоценённого.

Не хотелось длинно. Хотелось покороче. Чтобы без нарочитой заумности и вымученной, показной искренности.

Сказать, выплеснуть то душевное состояние безо всякой заранее чётко продуманной схемы и заданности.

Ведь не объясняем же мы, почему идёт дождь, опадают листья или зачем снежит. И отчего на небе вспыхивает радуга.

Просто назрела пора.

Срок такой подошёл, наступил.

Вот и такие мысли пришли однажды в голову, а затем прочно легли на бумагу.

И так ли важно: прозой? стихами? Так ли нужно объяснять, почему они появились?

Просто возникла потребность высказаться. Сначала самому себе, затем, чтобы услышали другие люди.

Даже не услышали, нет, не так вовсе, а чтобы поняли, прониклись твоими мыслями. Или хотя бы попытались проникнуться ими.

Взгляд этот – не проходной, не зряшный. Наверное, к нему что-то вело и подталкивало. Возможно, предыдущие годы. Вероятно, новые впечатления. Или их осмысление. Или переживания с тревогами. Или внезапные потери и обретения. Муки и радости, короче говоря.

Представилась река. Не конкретная, честь по чести отмеченная на географической карте, с реальным названием. С берегами: высокими или отлогими, в россыпи гальки или песка, либо в камышовых порослях. Большая, маленькая… Разве это имеет сейчас значение?

Река – место нахождения, его граничье. И прошлое, да, наверное, и будущее осталось и остаётся на том берегу.

По ту сторону реки!

Всё оно перед вами.

Я перед вами.

Здесь.

Как на духу.

Как на кромке той и этой жизни.

…Ещё высок берег. Ещё видна с него даль необъятная. Родимые края видны. И многое видится и переосмысливается. Не как итог, а как продолжение жизни.

Время подведения окончательных итогов не настало. Но что-то знаковое есть в этой красивой цифре – «55»! Будто она спрашивает: что успелось, смоглось, случилось? Большой промежуток жизни остаётся в прошлом. А в нём – радости и грусти, тяжёлые потери, заметные приобретения, встречи в пути… Разное.

Это время включило в себя журналистскую работу, писательство, но всё же оставило некую неудовлетворённость собою: не так сказано, не то попало на бумажный лист и закрепилось на нём…

Иногда восторженность заменяется на желание разобраться в чём-то – глубже, обстоятельнее. Пристальнее. Но главное в том, что старался оставаться самим собою – в разных обстоятельствах…

А главное – не скатиться, не сгадиться, не осволочиться… А стихи – они, скорее всего, для круга единомышленников (для них мы, пожалуй, и пишем!), чутких понимателей. Мне повезло на таких – у себя на родине, в Архангельском краю, и в Белогорье, на Вологодчине, где иногда бываю, даже в не менее притягательной Польше…

Хорошие люди поддерживали и помогали, плохие – наоборот. Но… тоже не давали опускать руки, что-то доказывать, к чему-то стремиться.

Не выходит из головы фраза коряжемской журналистки (она и стихи писала) Нины Васильевны Волковой (Ремизовой): «Помни тётку Нинку! Я всегда была за тебя!» Помню, не забываю. С той памятливостью и продолжаю жить.

Проникаюсь токами Земли. Представляю её невидимые нити-провода, тянуче опутавшие всю поверхность, всё пространство – одновременно.

Журчание ручья. Пролёт журавлей. Жалость прижавшихся к земле пожелтелых листьев. Радость и грусть. И всё-таки надежда!

Живу! С поспешностью торопыги-пешехода, не обращая ни малейшего внимания на все предупреждающие знаки.

Взгляд глухонемого: выжидающий, цепкий, напряжённый. Читает человека, как текст незнакомой книги.

Весна стучится в окно с настойчивостью капризного ребёнка. Даже за полночь неумолчно-гулкое, дробное падение капели – по карнизу, по дребезжащей железке ската, по бетонке.

Ночью оно даже слышнее, отчётливее, резче, не заглушаемо другими, посторонними, шумами и звуками.

Тайна и открытость вешнего тающего снега. Превращение из одного состояния в другое качество.