ХХХ
Макеевна ставила пироги. Сегодня и начинка была что надо: квашенная капуста со свежей свиной мякотью и тесто удалось. Хорошо взошло. И все так ладно складывалось, что обязательно должно было что-то подчернить этакую благость. И точно. Не успела Макеевна сопроводить первую партию в хорошо, березовыми дровами, настоенную печку как явилось. И не запылилось. Русин Раков явился.
- Мир этому дому, не пойдем к другому. Что, Макеевна, пироги ставишь?
- Здорово, староста. Торопку порадую на последние грошики. Что же это у тебя деется, староста. Али не видишь? Поросенок трухлявый - 7 копеек. Али свету конец приходит?
- Свету не знаю. За весь свет не ответчик. А нашему Угличу точно последние времена приближаются.
Русин Раков присел на лавку, рядом пристроилась Макеевна.
- Да не томи ты, черт? Зачем пожаловал?
- Приказано дома определить для постоя московского посольства. У тебя, значит, десяток стрельцов разместим.
- Ты что, Русин? Мыслимое ли дело. К честной вдове разбойников, охальников подводить?
- Не разбойников? Стрельцов государевых. Сын твой кто? Разбойник?
- Нет моего дозволу. А мы где с Торопкой жить станем? С Барабаном в будке?
- У тебя поварня воон какая. А ночки теперь воон какие теплые. Сам бы жил.
- Вот и живи.
- Ты Макеевна не рычи. Дело это решенное.
- Не решенное. К Пантюхиным небось не пошел. А у них изба не чета моей.
- И к Пантюхиным пойдем. Что делать, если целое войско к нам пожалует. Пойми, Макеевна...Вот никак не открутится..
- Эх, Русин,Русин. Сколь я хозяйке твоей Акулине яичек перетаскала, да масла, да сыру сычужного....Черт с тобой, крапивное семя.
- Не ругайся..Не ругайся, Макеевна.
Макеевна роется в сундучке.
- На вот.
- Что это?
- А то не видишь? Хвост лисий. Акулине твоей от меня подарок.
- Посмотреть еще надо. Чей это хвост.
- Посмотришь, когда дело сделаешь.
Огненно-белый хвост произвел заметное колебание в системе мироустройства отдельно взятого губного старосты.
- Ладно, Макеевна. Подсоблю тебе, честной вдове. Не будет тебе стрельцов.
- Вот это другой разговор, губной староста.
- Я к тебе писарчуков приказных определю.
- Ах, ты!
Макеевна хлестанула Ракова приснопамятным лисьим хвостом.
- Что ты! Что ты! Себе хотел их оставить. Они народ гиблый. Тихонючий....Да хватит тебе мамайничать. Согласна иль нет?
Макеевна бросила лисий хвост на колени Ракову.
- Чтоб тебя через два угла на третий.
ХХХ
Федор Никитич Романов помедлил на пороге и на цыпочках, чтоб и половица не скрипнула, прошел мимо спящего Субботы к заветному сундучку под иконами в красном углу. И только отбросил он крышку и только увидел туго набитые мешочки, как почувствовал прямо у шеи обоюдоострый кинжал, а вслед за ним и жесткий голос своего дядьки.
- Учи тебя не учи. Как медведь топотун. За Можаем слышно.
Федор Никитич развернулся, зло прошелся по горнице.
- Ничего себе...- говорил как бы себе, но, конечно, для Субботы. - Думный боярин. Царю ближайший родственник.А у себя в дому ничего и сделать не могу.
Зотов спрятал кинжал и сел на разобранную постель.
- Мне твой батюшка...
- Батюшка мертв давно. Я теперь семьи глава и за все в ответе. Я ответчик.
- А деньги тебе зачем, ответчик? На баб ссадить снова?
- Не твое дело. Ты кто? Дворянишко худой. Мне смеешь...Смотри, Суббота. Одно мое слово и под кнуты пойдешь. Научишься свое место знать.
Суббота как-будто смирился. Встал и смиренно потупил голову.
- Прости, Федор Никитич. И в правду...Как будто места своего не знаю. Прости, Христа Ради...
Федор смягчился.
- Смотри Суббота, чтобы в последний раз.
-Ага. -соглашался Суббота. - В последний раз.
И тут же ударил Федора Никитича в грудь. Романов полетел в стену. Через мгновение поднялся и схватился с Субботой. Однако, старик был не плох. Совсем не плох. Но и Федор Никитич уступать не собирался.
- Старый ты, черт. Холоп дрянной. - ругался Романов.
- Дам я тебе холопа. Соплежуй жухлый.
Дрались в запертой горнице, а входная дверь с другой стороны вся была облеплена дворовыми. Слушали чем дело закончиться.
Обессилев, Романов и Суббота сидели на постели. Федор чуть не плакал.
- Дай, Суббота.
- Знать теперь будешь. С кем в зернь играть.
- Он князь грузинский. Кочемой Абалханович.
- Князь грузинский, что ярыжка пинский. Таких князей на Тишинке на пятак дюжина.
- Дай, Суббота. Неужто честь Романовых не дорога?
- Это мне то? Ради нее одной и живу. И тебе пропасть не дам, Федор Никитич. Как бы ты не старался.
- Так а мне чего делать?
- Ко мне этого ярыжку направь. Я ему все сполна взвешу.
- Суббота...
- Пока не увижу, что повзрослел. Что можно тебе без боязни все передать...Федор Никитич, ты для больших дел рожден, а не для того, чтобы отцовское добро в зернь всяким прощелыгам просаживать.
ХХХ
Посольство провожали со всей возможной пышностью. От Успенского собора в присутствии царя и патриарха растянулся поезд из кибиток, телег и аглицкой кареты. В ней путешествовал митрополит Геласий. Все было готово, и князь Шуйский получал последние наставления от царя.
- Правды от тебя жду. - говорил царь. - Не утешения, но правды.
- Все сделаю, государь.
- Хорошо.
Царь Федор поцеловал князя Василия и передал ему глиняную свистульку.
- Царевичу положишь. Для него делал и сам хотел передать. Да вот не вышло.
Шуйский принял игрушку, а царь убрал с лица выступившие слезы.
Шуйский подошел к патриарху.
- Благослови, владыко.
Патриарх коротко перекрестил князя.
- Митрополит Геласий тебе верным подручным будет. За тебя и за него молимся.
Шуйский повернулся к Годунову.
- Правитель.
- Все что надобно уже сказано. В добрый путь, князь.
ХХХ
На выезде из Москвы, оставаясь незамеченными, Суббота и Федор Никитич наблюдали, как змеится караван посольства по старой казанской дороге.
- Как на войну, ей-богу. - воскликнул Федор Никитич.
- Кто его знает как оно там все обернется.
Когда в пыли растаяла последняя телега, Суббота добавил.
- Что ж. И наше время пришло.
Он свистнул по-татарски. Из-за деревьев показалось несколько всадников.
- Зачем только едешь? -спросил Федор Никитич.
- Дело есть.
- Челомкаться будем?- улыбнулся Романов.
- Это с девками своими проворачивай. Дай бог, на пару дней всего. Власьевну слушай, там по дому...На вино не налегай.
- Суббота. Ты мне может еще и про утирки скажешь?
- Вот ты, Федор Никитич голова. Чуть не забыл. Я Прохору Косому наказал, чтобы каждое утро. И это...
- Что?
-Ничего...За мной, молодцы.
Маленький отряд сорвался с места и Федор Никитич остался один.
ХХХ
Ворота были ладные, крепкие с железной круглой скобой.
- Хозяева? Есть кто? - постучал скобой в ворота Каракут.
Из ворот высунулась вихрастая голова и Каракут увидел того самого парня, который давеча бросался с топором на Рыбку.
- Вот так встреча. - удивился Каракут. -Колобовы здесь живут?
- Чего драться пришел? А мы только одно стуло из Брусенной избы потянули.
- Тимоху зови.
- Да скажи зачем?
- Драться не буду. Для другого.
Во дворе Каракута кроме парня ждали его дед и отец.
- Тебе чего, мил человек?- спросил старик.
- Тимоха Колобов мне нужен.
- Ну я Тимоха Колобов. - сказал старик.
- И я - добавил мужик.
- И ты? - спросил Федор у парня.
