По крайней мере, нужно проверить всех, кто был в отряде Рональда. Я раскисла, и позволила себе положить голову на стол. Что-то я упустила, но никак не могу понять что. Отпускать разбойника было рано. Зелье, так называемой "правды", которое я подлила в воду еще не закончило свое действие, а мне не нужно чтобы он разболтал что-то по поводу меня всем в округе. Зелье не только заставляет говорить правду, оно действует на нервную систему, поэтому испытуемый просто испытывает желание разговаривать, о чем угодно и с кем угодно.

- Еще кое-что... - сказал Робин, и моя голова чудным образом поднялась и стала взирать на собеседника. - с ним была девушка. Невысокая такая, вот она точна не из знатных, больно лицо у нее неказистое, её я хорошо разглядел. Волосы темные, сама щекастая и не худая, но и не полная, глаза темные, она стояла поодаль от заказчика.

Тоже маловато, но хоть что-то. На безрыбье и рак - рыба. Хотя этот рак с "неказистым" лицом, может принести большую пользу.

- Одета была тоже простенько, даже про ее внешность ничего сказать не могу, разве что на руке шрам большой был, на ожог похожий.

- Это всё, что ты можешь сказать? - я надеялась еще на что-то, хотя понимала, что Робин уже исчерпал свою надобность мне.

- Да.

Я кивнула, встала со стула и попрощалась. Дюрелли смотрел на меня с некой завистью, вот ни секунды не сомневаюсь, что наш начальник тюрьмы подслушал всё до единого слова. Он проводил меня до выхода из тюрьмы в полом молчании, лишь изредка поглядывая на меня.

Я отпустила экипаж, приготовленный для меня. Хотела проветрить голову, в тюрьме тяжелый воздух, тяжелый и неприятно влажный. На улице же наоборот стояла теплая и сухая погода. Направилась я всё равно ко дворцу, но шла медленно и по длинной дороге. Мой молчаливый охранник следовал за мной. Было желание заговорить с ним, но мои попытки успехом не увенчались.

Моя прическа распалась, предоставляя ветру возможность подхватить мои волосы и растрепать их. Попытки собрать их - обратились в прах. Волосы никак не хотели собираться, а только шли на поводу у быстроменяющегося ветра.

- Мисс Берелл! - послышался сзади приятный мужской голос. - Мисс Берелл!

Это Рональд, какая удача, как раз сейчас и спрошу его по поводу его отряда в ту ночь.

- Рональд! - его я могла называть по имени, мне, он разрешил еще при первой встрече говорить неформально. Я развернулась, он бежал ко мне легким бегов, со стороны тюрьмы. Моя рука поднялась, чтобы помахать ему, но замерла. В горле подступил большой ком.

"Светлые волосы...", "роста, как ваш король", "приятный мелодичный голос", "с ним была девушка со шрамом на руке...". Моя рука начала медленно опускаться, а ком наоборот. Дыхание стало сбивчивым. Логинок, которым меня пытались отравить, был с севера, куда незадолго до инцидента ездил Рональд. Девушка, гулявшая с ним в парке, как раз с шрамом на руке, которую я не признала, была одной из поварих, и в день, когда Генриха пытались отравить, а меня засадить - она тоже была на кухне. "Щекастая и не худая". Да, наверное, это единственное, что про неё можно сказать. А также, Рональд быстрее всех нашел лагерь разбойников и прибыл рано, как будто ехал совсем не для спасения... А "Б.И." на запонке не имя и фамилия, а две фамилии - "Батори. Искеский".

Руки задрожали. Дыхание стало сбивчивым. Нет, Рика, не может такой, как Рональд, это сделать. Какой в этом всём смысл?!

Не знаю, что было изображено на моем лице, но Рональд остановился в двух метрах от меня и лицо его стало другим. Изучающим. Выискивающим. А после - насмешливым.

- Какая жалость, что ты слишком предана моему братцу. - тон был другим, не таким, которым он общался с дворцовыми, не таким, которым он общался со мной...

Шок отошел, и я быстро начала рассчитывать, что мне делать. Улица, как назло - пустынна, я, как назло, забыла свой кинжал, хотя вряд ли он мне помог бы, не станет же столь высокое лицо опускаться до драки в подворотне...или станет? Я шагнула назад, к своему охраннику, пытаясь найти хоть какую-нибудь надежду, что мне не перережут горло прямо здесь. Красивая, конечно, улица, но я надеялась умереть в более благоприятном месте.

- Мисс Берелл, вы мне и правда приятны. И заранее прошу прощения за мои действия. - можешь засунуть свои извинения куда-нибудь в более благодарное место... - Но вы слишком много узнали, чтобы оставлять вас в покое.

Я собиралась бежать, но моя спина уперлась в грудь моего охранника, он бежать никуда не собирался, его место здесь и сейчас. Место, чтобы приложить к моему рту и носу тряпку с ужасно-сильным запахом. Мое место тоже здесь и сейчас. Именно здесь, в моих глазах всё должно помутнеть, мои мысли помутиться и именно здесь я должна была упасть на руки к своему охраннику...уже бывшему.

Глава XX

Давно я не видела хороших снов. Но этот был таким приятным, что просыпаться не хотелось. Мама, отец и маленькая я. Где-то вдалеке поют птицы, так благозвучно и красиво. Пахнет скошенной травой и маминой выпечкой, а солнце слепит глаза. А старая няня зовет к обеду: "Мисс Берелл! Мисс Берелл! Мисс Берелл".

- Мисс Берелл. - туман сна рассеялся, только вот звала меня отнюдь не няня, а Рональд. - Я знаю, что вы уже проснулись, откройте глаза.

Если бы это было так легко... Веки стали тяжелыми, как сундук Ами, а голова болела так сильно, как будто по ней бревном ударили. Пересилив себя, глаза я, все-таки, открыла.

Помещение, в котором я находилась, оказалось маленькой комнаткой, с неплохим убранством и красивой мебелью: стол, кушетка, пара кресел и стул, к которому я сейчас была привязана. Я бы хотела всецело насладиться прекрасным интерьером, но связанные толстой веревкой руки и ноги не особо к этому располагали.

- На ад не похоже. - вердикт, после того как я осмотрелась.

Рональд рассмеялся. Впервые за жизнь во дворце, его смех был мне противен.

- А вы, мисс Берелл, никогда не теряете чувства юмора. - сказал он, пристраиваясь напротив меня, на кресле. - В принципе, как и чувство собственного достоинства...

- Надо же чтоб хоть у кого-то в этой комнате было это чувство. - в горле пересохло, поэтому получилось хрипло. - Ответьте мне на вопрос, неужели все покушения на Его Величество ваших рук дело?

- Вижу, вы до последнего сомневаетесь...Это льстит, но да, все покушения - мои, когда действовал я, когда - приобщал других, но идейный зачинщик я.

- Почему? Какой вам смысл в смерти Генриха? Вы не станете королем, не получите наследства, вам никакой пользы от этого.

Улыбка. Что у них общего, так это улыбка. Печальная, с нотками пассивного отчаяния, будто они понимают, что жизнь катиться ко всем чертям, но сделать ничего не могут, а от этого страдают еще больше...

- Месть. - взгляд куда-то за моей спиной, пустой. - В этом доме умерла моя мать, Элиза Батори. Умерла, так и не исполнив своей мечты о короне. Карл просто использовал её, не давая никакой надежды на то, что она станет королевой. И даже когда он видел, как она, умирая, умоляла передать корону мне, оставил порядок престолонаследия и передал престол Генриху. Единственное, за что я не могу простить отца, так это за слезы матери. Всю жизнь она лелеяла мысль, что станет правительницей, но так и не стала, так и умерла обедневшей дворянкой, удачно пристроившейся у короля под крылом, за красивую мордашку и лисью хитрость.

До того по-детски, что хочется смеяться. Оба брата не могут простить друг друга за слезы своих матерей. Только вот один забыл обиду и начал жить дальше, а другой сделал эту обиду смыслом своей жизни.

- Я желал смерти Генриха, просто потому, что он не должен сидеть на троне, кто угодно только не он. Он не должен называть себя королем, не должен носить корону, не должен быть во дворце. Он не чувствовал того угнетения, тех высокомерных взглядов, какими одаривают незаконно рожденных, не чувствовал потерю матери, которая не исполнила мечты всей жизни. - его рука сжалась в кулак. - Именно за это, я и мщу.