– С молодым “по колено”, так с молодым! Нам, что подтаскивать, что оттаскивать, лишь – бы пыли меньше было! – Толик смачно выругался, очередной раз, подтвердив, что он на дружеской ноге с не стандартным лексиконом. – Годидзе! – ещё раз снисходительно произнёс почти бордовый Толик. В этот момент лицо его было похоже на большой перезревший помидор. – Но, условие, играем на вынос «параши» (то есть большого ведра, мирно стоявшего в углу и к этому времени, наполненного доверху отбросами от пиршества).

Договорились считать победителем того – кто выиграет две партии подряд. За новичка «болел», судя по дискуссии, почти весь взбодрённый «нарзаном» коллектив. Перед началом тура Толик принял призовую дозу и небрежно передвинул свою белую пешку по центру. Он заранее чувствовал себя победителем и от этого играл очень небрежно. Но, уже после нескольких ходов, лицо его стало похоже на фиолетовый помидор, так как ситуация для белых сложилась плачевная.

– Говорят, вы из цыган? – поинтересовался Оскар.

– Верно, говорят!

– На вашем месте я бы сдался. – предложил Оскар Толику.

– Это ещё почему?

– Потому что цыганский шахматист считает, что партия проиграна, когда он теряет обоих коней.

Гроссмейстерские мысли у Толика не проявились и первая партия, на всеобщую радость болельщиков, им была быстро и позорно проиграна. Во второй партии Толик использовал весь свой умственный потенциал, но вероятно первый раз осознавая, что эта игра требует более серьёзной теоретической и трезвой подготовки. Он каждый свой ход сопровождал пятистопным матом, но агония продолжалась также недолго и закончилась с тем же плачевным результатом для “шахматного гиганта местного разлива”. И «пупырю», по его собственному признанию, в первый раз в этой должности, пришлось выносить им же предложенный “приз”, под смех и улюлюканье раскрасневшихся болельщиков! Но это бригадира задело за живое. И он предложил сыграть ещё «партиечку» на «наряд». То есть, если проиграет новичок, то все, кроме него, идут на станцию разгружать платформы с речным песком. А если выиграет молодое «по колено», то самый выгодный наряд на завтра он отдаст молодому и его напарнику Беспалому. Так он назвал коренастого парня, у которого на правой руке не хватало двух средних пальцев, но который очень страстно жестикулировал в поддержку молодого грузчика.

Беспалый, – это исключение из нормальной жизни. А в мат плане Беспалый для грузчиков был “вундеркиндом”.

Вообще, начало беды этого времени состояло в том, что мат среди определённых групп населения уже перестал являться исключительно шахматным термином. По информации дальних родственников и по собственному признанию Беспалого…, он прошёл курсы “спец материнства”, не отрываясь “от производства” (т.е. от груди матери) присосался к значительным дозам алкоголя, насыщенного никотином, а также через её молоко легко научился – материться, пить и курить одновременно!

День своего совершеннолетия Беспалый отметил «с друзьями» в новом отрезвителе. За своё сквернословие в общественных местах, по его признанию, он неоднократно «награждался» пятнадцатидневными суточными. А за временное тунеядство, его чуть было не отослали осваивать земли за сто первым километром от Столицы. К счастью, он вовремя успел устроиться в издательство Рашпиль. Но, устроившись грузчиком, держался за работу, хоть она его порой так выматывала, что к вечеру он, забывал все скверные слова.

– Пока, … – говорил Беспалый, – только малая часть из народа понимает, что народный мат, зародившись в его недрах, вышел из народа. Поэтому в обозримом будущем с молоком матерей устойчиво войдёт и в его будущих руководителей!

И действительно, под воздействием стихийно возникающих временных обществ «на троих», и их творческой пропаганды мата, под дозу на «сугрев» в подъездах и других тайных для дружинников и милиции местах, он стал замечать положительные сдвиги в сторону своей идеологии отдельных экземпляров из народных масс. А под влиянием собственных сдвинутых идей, а также «знаний» почерпнутых из обрывков фраз черновиков и прочих бросовых материалов, которые ему часто приходилось вывозить на свалку из Рашпиля, в голове Беспалого зародилась мутная мысль о необходимости написания словаря по народному мату.

Развивая эту мысль дальше, он даже умудрился написать несколько статей типа… «Развития кретинизма в эпоху дебилизма!», «Мат спасёт мир!», «Луч мата в мировой культуре», «Мать вашу так…» и «Без мата жить нельзя на свете, – нет!» И …очень удивлялся, почему его «творения» не спешат печатать.

– Странно, почему-то не печатают! Да…! Видимо до демократии у нас ещё далеко!…

Но продолжил надеяться на «положительные» сдвиги идеологии Рашпиля и регулярно «ходить в народ» под девизом «на троих».

Итак, бригадир и грузчики ударили по рукам! Снова разыграли, кто будет играть белыми. И на сей раз повезло Толику!

– Вот оно знаменье свыше! – произнёс он и, видимо для концентрации шахматных мыслей в голове, «принял на грудь» перед «атакой» свои «фронтовые» сто грамм, но по привычке или от волнения опять забыл закусить. А вообще «пупырь» придерживался теории: закусывать, – только продукт портить!

Но дополнительная «фронтовая» доза помогла продержаться Толику лишние тридцать минут, и выгодный наряд под одобрительные возгласы заинтересованных болельщиков «перекочевал» из кармана бригадира в карман Оскара! «Ледяной» наряд действительно мог быть выгодным, но при условии, если вам удавалось подогнать вплотную к пятиметровому льду задний борт грузовой машины и несколькими ударами в одну точку специальным ломом с резиновым набалдашником по поверхности льда отколоть ледяную глыбу, и … машина по борта наполнялась кусками льда!

Наутро Беспалому и Оскару распорядитель указал место, где можно брать лёд. Место было «девственным» и, чтобы очистить от покрывавших его опилок и толи им пришлось немало потрудиться. После двух часов упорной работы лёд засверкал на солнце. Казалось, ещё мгновенье и денежки в кармане. Но, когда они подогнали к отвесной ледяной стене задний борт машины, чтобы наполнить кузов сверкающим льдом, неожиданно появился главный завхоз Рашпиля, Блюмкер, и сообщил «радостную» весть, что его заместитель – это место указал ошибочно. И, что нужное место вон … там, где предыдущие ребята якобы из их бригады не подровняли основанье льда и это придётся сделать им, иначе льда они не получат!

– Пошёл я на, … а ты за мной! – закричал «Беспалый» и тут же стал вспоминать «мать, лядь» и других ближайших родственников и знакомых Блюмкера, используя при этом термины, не вошедшие в словарь «Даля». Он «художественно» (от слова худо) переходил с белого мат стиха на «материзованный двустопный ямб» и хорей, а затем обратно. Но его насыщенная не стандартная и страстная речь не возымела должного действия, так как «беспалый» не знал, что Блюмкер, став начальником, тут же стал глух к «гласу народа».

– Можешь лаяться сколько угодно, я всё равно «непокабелим». – сообщил ему главный завхоз Рашпиля.

После ещё двухчасовой «творческой» работы ломами и интенсивного потоотделения на новом поприще стена льда стала почти отвесной.

В это время снова появился Блюмкер в блестящих, светло-коричневых сандалиях на босу ногу и стал бегать перед ледяной стеной, давая свои «бесценные» указания:

– Подровняй здесь! Ударь там!

Беспалый не выдержал и обратился с яркой и пламенной речью с пятиметровой ледяной «трибуны» к «ледяному бугру»:

– Слушай, мать твою! В хвост тебя и в гриву! Ты своими баретками нас ослепил! И вообще, у нас от тебя, пряха муха, в глазах рябит! Тебя что, пальцем делали, и не учили соблюдать технику безопасности или ты, пидермэн, о ней, не слыхал…?

И так минут на двадцать… Блюмкер спокойно выслушал эту яркую и страстную речь, и в ответ только произнёс:

– Слушай, ну что же у тебя в разговоре мат через каждую секунду?

– А у меня чаще не получается!

– Ну, всё равно! Я начальник, ты – дурак!