Альфа тысячу раз права. Вот приняли закон о том, что мужчины из ЗОПа могут делать с женщиной всё что угодно, если она нарушила Статью 1 ОП – и как они теперь смотрят на женщин? Как на кусок мяса. Так, как смотрел на меня сегодня тот зоповец в парке. Это всё последствия, побочные эффекты, которые проявились много лет спустя.

Я вытаскиваю из дальнего ящика комода свой нелегальный эргосум. По привычке открываю в нём электронный блокнот с таблицами и диаграммами, но новые цифры не заношу. Я вспоминаю слова молодого человека из парка.

«Всё относительно», – философски замечает мой внутренний голос.

Да. Мой подсчёт мнений – это полный бред. Ну ладно я – я воодушевилась, что смогу приобрести себе заветного аполло, и сломя голову бросилась выполнять эту работу. Но Альфа, и остальные – как они могли этого не заметить? Это какая-то подстава! Да-да. Как со стремительным карьерным ростом Элеоноры, как с этим молодым человеком в парке: не бывает везения и случайностей. Есть причина и следствие.

«А что, если… А если они знают про папку?» – испуганно бормочет мой внутренний голос.

Я сажусь на кровать.

Кто? ЗОП?

«Да нет же! Альфа, Альбина, и остальные… Почему ты здесь? Разве не странно, что тебя отправили сюда в тот день, когда кто-то оставил на пороге твоего дома белую папку?»

Белую папку, которой не было.

«Ты же в своём уме. Ну?»

Я встаю и начинаю ходить по комнате из стороны в сторону.

Не было папки. Это была галлюцинация. То, что я в ней увидела – это невозможно.

«А мальчик из парка сказал…»

Верить словам особи второго пола? В ущерб своему сообществу?

«А верить своему сообществу в ущерб самой себе? Вита не могла погибнуть так, как тебе сказали. Более того, твоя сестра, возможно, по-прежнему жива. И то, что было в белой папке – тому доказательство».

Альфа не стала бы обманывать меня. Она всегда заботилась и обо мне, и о Вите.

«Ну, предположим, сама Джулия здесь и не причём. А что насчёт Альбины? Ведь в папке был компромат на неё. Чьей идеей было отправить тебя в Город?»

– Почему я здесь? Зачем они пропадают? – я задаю вопросы вслух и ложусь на кровать. Она не издаёт ни скрипа, она неподвижна, как бетонный блок. – Почему я здесь? Зачем они пропадают? – повторяю я и закрываю глаза.

23 июля 2113 года. Загородная Резиденция Альфы. Я в просторной светлой зале. Изящные колонны, перетянутые бирюзовыми браслетами, утончаются к высокому потолку, касаются его лишь изогнутыми в форме серпов металлическими скобами. Разноцветные витражи под идеально круглым куполом имитируют отблески нежного рассвета у морской глади. Ультрамариновые шторы из шёлка рассекают широкие окна стремительными волнами, падают в пол, и у самой окаёмки перевязаны муаровыми лентами. Эта зала – дуга восточного крыла здания. Я могла представить, как здесь напор утреннего солнца смягчается тёплой белизной тюли из кружева Шантильи. Пол обтянут бархатом цвета румяного золота. Изогнутые столы и стулья из перламутра напоминают гигантские ракушки, рассыпанные среди морских пейзажей на картинах маринистов. Акустика здесь такая, будто ты говоришь у края обрыва, и как только поднимется ветер, все твои слова разлетятся в стороны и превратятся в размеренный гул эха. Альфа очень любит море.

Я удивлена, потому что Джулия не одна. А в моём запросе было чётко сказано, что дело конфиденциально. Альфа всегда относилась к этому с пониманием.

Прохожу к полукругу из кресел, оббитых изумрудным бархатом, и располагаюсь через два места от Джулии. Она кивает мне в ответ. На ней строгий костюм, её густые каштановые волосы сияющим монолитом лежат за спиной, её атласная блузка фрез изящно драпирует тело, а твидовый пиджак с приглушённой малиновой ёлочкой подчёркивает острые плечи. Её стройные ноги скрещены одна над другой, ладони обхватили правую коленку; из-под окаёмки чёрных брюк выглядывают остроносые, начищенные до ослепительного блеска туфли. Безупречна.

Её спокойные карие глаза неспешно перебирают взглядом всех присутствующих: я, Альбина, Елизавета, и ещё две женщины, которых я никогда не видела.

Альфа размыкает губы:

– В Городе пропадают женщины. Между ними нет ничего общего. Кира, как ты думаешь, кто в этом виноват?

Она так внимательно смотрит на меня, как будто собирается выслушать мнение эксперта.

– Я, – откашливаюсь, – Джулия, я просила о личной встрече. И твой вопрос… я ничего…

Повторяет:

– Из Города, где все выходы герметично закрыты, вместо земли асфальт, а над головой только интерференционный купол; где каждый проспект и закоулок здания просматривают через камеры тысячи внимательных работников ЗОПа, исчезают без следа женщины. На месте среднестатистической цэрперы я бы начала верить в мистику. А ты?

– Сколько их уже? Пропавших? Семеро? – уточняю я.

– Пятеро.

– Это не так много, – натыкаюсь на возмущённые взгляды со всех сторон. – Я имею в виду… что… что…

Альфа смотрит на меня серьёзно.

– Они как сквозь землю провалились, – вступает Кристина. – Приходили поодиночке к себе в квартиру, кто после работы, кто после мероприятий, закрывали за собой дверь… и больше оттуда никогда уже не выходили. Утром на работе нет. Эргосум исчез вместе с жертвой, и не обнаруживает местоположения. Как растворились.

Я говорю:

– Видимо, кто-то подстроил так, что камеры в подъездах были неисправны. Но ведь нельзя всё продумать?

– Если ты сотрудник ЗОПа, можно продумать всё, – отвечают мне.

– Такого не может быть, – мотаю я головой. – Защитники общепринятых принципов не станут обижать тех, кого они обязаны оберегать.

Альбина хмыкает. Альфа смеряет её строгим взглядом и снова смотрит на меня:

– Не все сотрудники ЗОПа считают честью свою работу, Кира. Альбина говорила мне, когда предложила твою кандидатуру, – Альфа сочувственно улыбается, – что твоё… трепетное отношение к ЗОП могло бы повредить делу: твоя сестра работала в этой структуре…

– Вита была моей инсобой, – перебиваю я. – Родственные связи здесь не причём.

– Хорошо-хорошо, – Альфа извинительно улыбается. – Я знаю, что ты тоже хотела работать там. Тебе не нужно будет менять своё мнение об этой структуре, если уж на то пошло. У тебя будет другая задача. Я думаю, что ты справишься, потому что у тебя есть мотивация. Тебе просто нужно на время перестать доверять тем, кто обязан нас защищать. Потому что только работники ЗОП могут это сделать – подчистить видеозаписи. Никто кроме них, – Джулия вздыхает с таким разочарованием, будто её личный проект потерпел крах.

– И всё же я уверена, – настаиваю я, – что ЗОП просто пока не задействовал все свои ресурсы… А что за дело? В смысле, про какую задачу идёт речь – с которой я справлюсь, потому что у меня есть мотивация?

Джулия опускает глаза, и поправляет тонкое кольцо на длиннопалой руке:

– Твои усилия в борьбе с болезнью ведь пока не увенчались успехом?

– Да, это так, – пожимаю я плечами. – Тем не менее, я занялась новым проектом. Я продолжаю работать. Психотерапевт сказала, что я могу, наконец, устроить переезд ко мне моего аполло. Он ждёт этого ещё с марта, и всё это время мне приходилось оплачивать…

– Да, Себастьян, – улыбается Джулия.

– К сожалению, моих Средств не хватило…

– Я знаю, знаю. Ты купила себе Фредерико. Он – хороший аполло, но ведь совсем на тебя не похож. Другое дело – Себастьян. Мы можем всё исправить. Тем более, это увеличит шансы на выздоровление. Но просто отдать аполло, который так тебе подходит – не сработает. Я знаю, что у тебя сейчас рецидив. Болезнь зашла слишком далеко. Могут начаться панические атаки и галлюцинации. Бессмысленность как важнейшая характеристика подступающей пустоты порождает нигилизм, и нигилизм ставит под сомнение твои самые стойкие убеждения. Я уже несколько дней думала о том, что именно ты подходишь для той роли, которую кто-то из нашего сообщества должен будет выполнить. В любом случае, перемена обстановки будет фатальным ударом по болезни.