– Любимая моя девочка, ты можешь расслабиться? – спросил ласково я, покрывая её поцелуями, – я хочу трусики снять, помоги мне, пожалуйста. Она кивнула головой и приподняла попку. Я присел и аккуратно стянул с неё трусики. Моя девочка сдвинула ноги, – видимо, ещё немного стеснялась меня. Я прилёг рядом, стараясь её успокоить.

– Милая моя, ты боишься?

– Совсем чуточку, милый мой, мне может быть больно.

Я снова поцеловал её.

– Обещаю, буду предельно нежен и осторожен, – шептал я, целуя в ушко. – Если тебе всё же будет очень больно, потерпи самую малость и прости меня.

– Вадим, милый мой, я очень хочу, чтобы ты вошёл в меня. Ты сам не волнуйся так, я же вижу, как ты собран и напряжён, весь уже взмок. Ты сам-то расслабься. Может, ты боишься последствий? Если так, то будь совершенно спокоен, спускай прямо в меня. Мне сейчас можно, я не забеременею.

Прильнув к ней, коленкой раздвинул её ноги. Она поддалась и развела их пошире, чуть согнув. Опершись руками о пол, я осторожно притянул вторую ногу и оказался нависшим над ней, у неё между ног. Я волновался, во мне всё трепетало. Теоретически я знал, как это делать, только вот практики у меня нет совсем. Решил подстраховаться, лучше сообразить, куда же мне надо. Подавшись назад, присел на колени, чтобы рассмотреть вблизи её девочку. Моя милая внимательно глядела на меня, она поняла, в чём тут дело. Шире раздвинув ноги, легонько приподняла таз, чтобы мне было удобнее всё рассмотреть.

В мерцании янтарного света предо мной открылась великая пустота, разделённая пополам, которую я запомнил с первого раза ещё тогда, двенадцать лет назад. Сахарные уста её девочки почти не изменились. Она оставалась всё такой же сладкой и нежной, только чуть подросла и красиво покрылась светло-коричневыми волосками, самую малость, на самом верху, на лобке. А всё её небольшое продольное тельце чуть-чуть распустилось, и оттуда проглядывали пара нежных розовых лепестков и тычинка. Вся композиция напоминала розочку, небольшую такую, которая на рассвете, с первыми лучами солнца, приоткрывает бутон, чтобы вдохнуть свежесть утренней росы и выдохнуть свой аромат.

Я подумал: как это славно, как здорово и необыкновенно! Казалось бы, такое хрупкое небольшое создание, а может впустить в себя извне нечто большее. И даже может принять семя в себя, сберечь его, выносить и дать новую жизнь. Опыт познания меня завораживал, но, конечно, я со школы знал, что женские половые органы более ёмки, чем мужские.

Всё внимательно разглядев и поняв, я навис над моею девочкой и приблизился к её входу. Меня затрясло, напряжение в руках нарастало, я тыкался не туда. Тогда взяв в руку своего мальчика, направил его в нужную сторону и попал прямо в цель. Мальчик мой осторожно упёрся головкой в её чуть распахнутые лепестки и, раздвинув их самую малость, кончиком вошёл на порог и остановился у входной двери.

– Всё, туда! – прошептала моя милая девочка мне на ушко, обняла меня и, расслабившись, закрыла глаза, приготовилась к боли, подалась еле заметно навстречу мне.

Я притормозил, отступив, продолжая пребывать у неё на пороге. До желанной цели оставалось одно движение, но я замер.

Не только моя любимая девочка думала всё это время о чём-то ещё, но и я. Меня не отпускали ночные слова моего друга о его девушке: «Я берегу её и ничего себе не позволяю. Потому что люблю её!»

Делаю ли и я так же, мучила меня совесть всё это время… А потом и она правду сказала, мне действительно может быть плохо, не по себе, не сейчас, а потом, позже. Я могу прямо сейчас её трахнуть, но будет ли это проявлением моей искренней, настоящей любви и желанием быть с ней всегда рядом, угрызался я. Меня сильно глодали сомнения.

Я даже ни разу с ней не потанцевал, ни разу с ней в кино не ходил или на дискотеку, у нас вообще нет с ней совместной истории, дружбы, любви, кроме редких сцен детства. Мы ещё вдоволь не насмеялись, не натанцевались, не напелись, не нацеловались на улице, на морозе, мы ещё не грели друг друга, озябнув, на остановках, не мечтали вместе о нашем будущем и вечной любви! Она же просто идёт мне навстречу, потому что по-настоящему любит и жалеет меня. Если всё так, решил я, то очень важно, когда я отворю её дверь. Ведь я хочу быть с ней всё время, после того как войду. Если сделаю это сейчас, то могу её не сберечь, а себя погубить, – мучился я. Мы можем потерять всё: радость встреч, горечь и светлую печаль расставаний, свежесть чувств и непосредственность нашей любви. И тут я понял, я не просто понял, а буквально прозрел: да я же её погублю, потеряю! Это было самое ужасное, что я только мог себе вообразить!

Нависая над ней на дрожащих руках, я тяжело дышал, пот катил с меня градом, заливая самого любимого моего человека в мире. Я не был мичуринцем и не умел бороться с природой, а если честно сказать – и не хотел! Да, в конце концов, есть масса других способов делать друг другу приятно! Зато моя девочка сбережёт себя для меня, будет ждать меня и всегда будет радоваться нашей встрече!

Я подался назад и встал на колени у неё между ног. В игре светотеней, я снизу, возможно, казался ей могучим атлантом. Моя девочка затаив дыхание, восхищенно смотрела прямо в меня. Её глаза, лицо, весь её образ сводили меня с ума! Но природа брала своё…

По моему телу побежала мелкая дрожь. От перенапряжения, в голове и в груди сильно стучало. Заглянув ей в глаза, я ласково улыбнулся: «Всё хорошо, любимая, всё хорошо…» Она всё ещё ждала меня.

Я почувствовал, как яички мои подтянулись, ягодицы напряглись и мальчик мой запульсировал. Опершись одной рукой о табуретку, другой я сильно схватил себя за бедро, брюшной пресс втянулся внутрь. Образ моей девочки предо мною размылся, взгляд мой осоловел. Не имея больше мочи сдерживаться, мальчик мой и всё моё тело забились в конвульсиях, я едва слышно простонал и обильно излился прямо на свою девочку, матрас и подушки…

Тяжело переводя дыхание, я возвышался над моей милой, закрыв глаза, пока судороги не прекратились, и потом, повалившись рядом с ней, произнёс:

– Теперь ты видела всё!

Она прильнула ко мне, а я подложил ей под голову руку. Глаза мои были полузакрыты, я ещё не мог отдышаться, лежал взмыленный, мокрый и отходил.

– Вадим, что с тобой? – с трепетом спросила она.

– Всё хорошо, родная, всё хорошо! – глубоко втягивая в себя воздух, промолвил я, – мне так хорошо и легко, как никогда ещё! – И добавил:

– Я потерплю, милая, ты права… Я просто понял, любовь моя, что люблю тебя больше природы… больше жизни своей!

Это была правда. Настоящая правда. В эту ночь я сделался взрослым, ответственным, в полную меру осознавшим, что же, наконец, и кто же мне нужен, с кем я хочу быть. Моя девочка оказалась именно тем милым созданием, которое было мне жизненно необходимо, – навсегда, на всю жизнь!

* * *

Мы тихо лежали. Я отдышался. Моя девочка с любовью глядела на моё благостное лицо и нежно водила рукой по моей мокрой груди. Ни брезгливости, ни стыда, ни малейшего отвращения ко мне она не испытывала. И я тоже. Внезапный поворот нашей близости не смутил и не разочаровал её. Размазывая по своему телу мой пот смешанный со спермой, моя девочка подносила к носу и ко рту руку, пробовала свой сбор. Ей было очень интересно, что это такое. Она впервые видела мужское семя.

– Как вкусно пахнет тобою! – тихо сказала она, улыбнувшись. – И запах твой, и твой вкус – такой лёгкий, почти воздушный, с терпким, еле уловимым ароматом полыни и полевых цветов…

Я блаженствовал. Она прижалась ко мне и вдохнула у меня подмышкой. Ей хотелось запомнить меня, знать меня на запах и на вкус…

– М-м-м, мне так нравится запах твой! – повторяла она, целуя меня в плечо.

Я гладил её по спине, и наблюдал, как она любовно меня ласкает. Моя девочка выводила тонкими длинными пальцами у меня на груди замысловатые узоры, нежно льнула ко мне и голубилась. Она была счастлива, как и я, а может быть, даже и больше!