– Вы понимаете, чем это для меня чревато? – сказал он, – Вы внесете в коллектив разобщенность, что, в свою очередь, плохо отражается на работе.

– Я понимаю, – сказала Лана, – И меня это не волнует. Вы пообещали. Конечно, вы все равно можете мне отказать, но тогда причина станет очевидной. Дискриминация инвалидов, пока что, в нашей стране незаконна. Так что я смогу пойти с этим в трудовую комиссию и в какую-нибудь местную газетку. Что тоже плохо отразится на вашей работе.

По правде говоря, у Ланы и в мыслях не было обращаться в суды или средства массовой информации. Первые в ее стране были безнадежно коррумпированы, а вторые никогда на памяти Ланы не говорили ничего хорошего о Дифференциалах. Однако Росс этого знать не мог, и Лана не испытывала мук совести, оказывая на него небольшое давление.

– Что касается недопонимания, – продолжала она, – Я уже привыкла сталкиваться с ненавистью везде, куда ни приду. Даже сейчас – вы смотрите на меня и ненавидите. Но я и не нуждаюсь в вашей или еще чьей-то симпатии. Мне просто нужна работа. И я могу по возможности не контактировать с коллегами. Уж точно не собираюсь выпивать с ними после работы.

– Сомневаюсь, что вас когда-либо пригласят, – сказал начальник, – Впрочем, это неважно. Даю вам месяц испытательного срока. Если справитесь и выдержите – останетесь здесь.

Испытательный срок означал, что ее смогут погнать драной метлой в любой момент за самый незначительный промах. Лана понимала, что для Росса это еще один, последний шанс избавиться от нее. А потому предвидела, что щадить ее не будут. Как в плане работы, так и в плане отношения.

Этот месяц, пожалуй, стал самым тяжелым в жизни Ланы. Даже в школе ей не приходилось сталкиваться с таким давлением. Хотя школьная травля была куда более жестокой, чем на работе. Но если там над Ланой просто издевались, то здесь ее откровенно выживали.

Начальство поручало самые сложные задания и ставило почти невыполнимые сроки. Порой Лана не то что не ходила на обед, но даже не отлучалась в туалет, чтобы успеть сделать все. Часть работы она брала на дом и там засиживалась за компьютером допоздна.

Коллеги все это время травили ее. Одна женщина постоянно «нечаянно» натыкалась на Лану, ссылаясь на свое плохое зрение. Причем делала это именно тогда, когда в руках Лана держала чашку кофе. Дважды напиток оказывался на ее одежде. На третий раз она научилась боковым зрением отслеживать любительницу столкновений и вовремя уворачиваться. Каждое утро Лана обнаруживала на своем стуле канцелярские кнопки, лежащие острием кверху и приклеенную к столу компьютерную мышь. А на ее рабочую почту постоянно приходили анонимные письма с угрозами.

«Я сексуально озабоченный маньяк-насильник, и я собираюсь тебя трахнуть, Дифференциальная шмара. Я сделаю это сегодня, когда ты будешь возвращаться домой. Я знаю, где ты живешь и каким маршрутом ездишь».

Вообще-то, с такими угрозами следовало пойти в полицию. Но Лана не хотела связываться с доблестными стражами порядка, которые вряд ли прониклись бы к ней большей симпатией, чем коллеги. К тому же она немного понимала в программировании и через какое-то время смогла вычислить автора этих любовных посланий. Письма отправлялись с компьютера, который располагался в паре метров от рабочего места Ланы. За ним работала женщина по имени Нельма. Лана отомстила ей, провернув небольшой фокус. Написала Нельме ответное письмо и сделала так, чтобы оно вылезло во весь экран компьютера, и она не смогла его убрать. При этом Лана прикрепила письмо Нельмы ниже. Сама же написала:

«А ты недурна для маньяка. Сомневаюсь, правда, что у тебя есть чем трахать. Но я не против секса в переулке, который ты так настойчиво предлагаешь. Люблю экстрим и развязных девочек. Твоя Дифференциальная шмара».

Несмотря на весь этот цирк, Лана справилась с работой, которую ей давали, не получила ни одного замечания по дисциплине и Горину пришлось оформить ее, как подобает. Теперь ее уже не могли уволить без серьезной причины. Коллеги и начальство смирились с тем, что Лана у них надолго. И, хотя издевательства не прекратились совсем, жить стало куда легче.

Позже Росс даже проникся к Лане симпатией. Сугубо за ее профессиональные качества. Она делала вдвое больше работы и куда качественнее любого другого сотрудника. Это даже привело к тому, что босс решил сократить одного архитектора, а ей повысить зарплату. Под сокращение попала Нельма. Коллектив тут же возненавидел Лану с новой силой, но теперь ее это лишь веселило. Их бессильная злоба никак не могла выбить ее из колеи.

И вот наступил очередной день. Придя на рабочее место, она проверила его на наличие ловушек вроде тех же канцелярских кнопок на стуле или клея на клавиатуре. Стоило лишь чуть-чуть утратить бдительность, как обожаемые коллеги тут же устраивали новую изощренную каверзу. Хотя в последнее время таковых стало меньше. К тому же Лана обычно приходила первой. Прибегать же на работу пораньше только для того, чтобы нагадить ей, никогда не желал.

Убедившись, что все в порядке, Лана устроилась за столом, включила компьютер и приступила к работе. Первые пятнадцать минут в офисе стояла полная тишина. Наконец стали подтягиваться другие сотрудники. Они проходили мимо Ланы, не здороваясь, а лишь кидая презрительные взгляды. Лана же вовсе не обращала на них ни малейшего внимания. Последней зашла девушка по имени Дельвия, которая показала спине Ланы средний палец, думая, что та ее не видит. Но Лана видела и именно по сему жесту поняла, что за ней Дельвия. Отличить этих одинаковых женщин и мужчин можно было только по мелким деталям в их поведении – никак иначе.

В середине дня к ней подошла Поль – женщина лет сорока, которая выступала своеобразным неформальным лидером в коллективе. Она проработала здесь дольше всех за исключением босса – целых восемь лет, но не выросла в должности ни на дюйм. Что характерно, дабы компенсировать это упущение хоть как-то, она неустанно демонстрировала, будто имеет здесь некие привилегии. На деле все эти «знаки отличия» были либо надуманны, либо до смеху незначительны. Например, она якобы имела право заходить к боссу без стука. В действительности же она просто поступала так нагло и долго – пока не добилась того, что Росс не устал делать ей замечания.

– Здравствуй, Лана, – сказала Поль.

– Виделись уже, – отвечала Лана, не отрываясь от монитора.

– Да, но я не поздоровалась. Совсем забегалась и забыла, извини.

– Зато ты не забыла состроить милую гримасу в своем фирменном стиле. Извини, что не повернулась, чтобы разглядеть получше. Но не расстраивайся, я заценила. Чего тебе?

Поль поджала губы. Видимо, как и Дельвия, она и впрямь думала, что ее мим-миниатюра осталась без внимания.

– Ты знаешь, у Росси скоро день рождения, – сказала она откашлявшись.

Еще одной «привилегией» Поль было право называть начальника уменьшительно-ласкательным «Росси». За глаза, разумеется.

– Очень рада за него, – сказала Лана, – Должно быть, он счастлив.

Насколько Лана успела узнать своего босса, тот был ярым трудоголиком и не особо любил праздники. И ей виделось, что собственный день рождения для Росса значит не больше, чем вечер пятницы.

– Мы тут скидываемся ему на подарок. Немного, всего лишь по…

Лана отвернулась-таки от экрана, посмотрела в глаза Поль и перебила ее:

– Мой день рождения был месяц назад.

Поль осеклась, и, пользуясь ее заминкой, Лана продолжила:

– Должно быть, тот, кому вы скидывались подвергся ограблению. Или внезапно исчез с деньгами. Ведь не могли же вы проигнорировать день рождения вашей коллеги. Ммм?

Внезапно Поль расплылась в улыбке.

– О, правда?! – воскликнула она, – Но ведь никто не знал, Лана. Нигде об этом…

– На информационном стенде есть листочек. Там написаны все даты. И имена.

Поль опять изменила выражение лица. Теперь она смотрела на Лану осуждающе-строго, как учительница на провинившуюся ученицу.

– Послушай, Ла…