– Иваныч, меня замполит прислал. Просил тебе вот это передать. Сказал, что ты в курсе. – он передал Иванычу брезентовую сумку, в очертаниях которой угадывалась стеклянная трехлитровая, и явно не пустая, банка. – И вот это, – Богдан поставил рядом с чемоданом небольшую алюминиевую кастрюлю. – Когда закончите, позвони с КПП на камбуз, я приду и заберу.

– У нас, бойцы, задача на сегодня простая, – начал инструктаж Иваныч, – Вон в том загоне, похоже, свинья заболела. Мне ей нужно температуру померить, и, возможно, сделать инъекцию. А вон в том, – он махнул рукой в тускло освещенную глубину свинарника, – три кабанчика подросли. Их сегодня небольшое хирургическое вмешательство ждет. Как со всем этим управимся, все свободны. Ясно?

Мы нерешительно покивали головами, пока не понимая отведенной нам роли.

– Начнем со свиньи. Идите за мной.

Вслед за ветеринаром мы подошли к калитке загона.

– Бойцы, кто-нибудь из вас борьбой занимался?

Я занимался. Дзюдо, – без энтузиазма ответил Виктор.

Отлично. Дзюдо, как раз, то что нужно. Будешь в группе захвата старшим. Ваша задача следующая. Подходите к свинье, берете за две ноги, переднюю и заднюю, но, обязательно те, что дальше от вас. Резко дергаете на себя. Вот, ваш старший, наверняка знает, как это в борьбе делается. Он вас и научит. Дергаете, свинья падает. Вы наваливаетесь сверху, вяжете ее, и держите, пока я не скажу отпустить. Ясно?

Мы опять молча закивали, уставившись на свинью через дощатый забор. Больной она точно не выглядела. Необъятных размеров животное, словно в предчувствии чего-то дурного вжалось огромным задом в дальний угол своего загона. Она чуть наклонила голову. Ее маленькие круглые, чуть навыкат, глазки, обрамленные розовыми, как будто совсем безволосыми веками, недобро смотрели из под больших белесых, нависающих сверху щетинистых ушей.

– Давайте, вперед, чего встали?! Так мы и до ночи не управимся, – подгонял нас Иваныч.

Дальше происходило что-то среднее между американским родео и испанской корридой. Четверо городских пацанов, в своем прошлом видевших свиней только на картинках, ободряемые матерными криками непрерывно дымящего папиросой Иваныча, пытались совладать с бедным, практически взбесившимся от страха животным. Свинья была сильна. Она дралась как лев. В загоне было тесно и очень скользко. Несколько раз нам казалось, что победа совсем близко. Но свинья снова изворачивалась, стряхивая с себя нависших недругов, и, вместо нее кто-то из нас падал в зловонную жижу. Все, кроме свиньи и Алжана, оравшего громче всех, но, при этом, в решающий момент, предусмотрительно оказывающегося за нашими спинами, как минимум, по разу побывали в нокдауне. В конце концов, не на шутку разозлившийся Витька, схватил бедное животное за ноги, и технично бросил его на землю. Мы с Шуриком прыгнули сверху, скрутив ее конечности приготовленным заранее брезентовым ремнем. Ветеринар измерил температуру, поставил какой-то укол, после которого, животное было отпущено.

Ну что-ж, отлично! А теперь, бойцы, пойдемте кабанчиков кастрировать.

– Как это кастрировать? – переспросил озадаченный Шурик.

– Как, как? Каком кверху, – хрипло засмеялся над своей остротой Иваныч, – знамо как, скальпелем. Да вы не дрейфте. Кастрировать я сам буду, для меня это дело привычное. Вы будете ассистировать, – он достал из принесенной Богданом сумки банку, открыл капроновую крышку, аккуратно отлил с полстакана в какую-то склянку, шумно выдохнул, выпил, достал очередную папиросу, чиркнул спичкой, затянулся, выпустил облако дыма, задумался, налил еще, выпил, опять затянулся, – в общем, бойцы, план такой…

Тут его цепкий прищуренный взгляд остановился на совершенно чистой, в отличие от наших, робе Алжана.

– Ты, боец, молодец, я смотрю, не запачкался даже. На товарищей то твоих смотреть не хочется, все в дерьме. А на тебе не пятнышка. Чистую работу любишь?

– Я спортсмен! Я сильный и ловкий, – принял похвалу за чистую монету Алжан. Я никогда не падаю, я всегда побеждаю.

– Да, я заметил. Я я и говорю, боец – молодец, – процедил, выпуская синий дым сквозь прокуренные зубы Иваныч, – будешь моим заместителем.

Алжан гордо расправил плечи, поглядывая на нас с явным превосходством.

– Давай, зам врача, сходи в баню и принеси мыло, два ведра теплой воды и мочалку какую-нибудь. Или, хотя бы кусок чистой ветоши, если мочалку не найдешь.

Алжан еще раз гордо посмотрел на нас и ушел выполнять свои непростые заместительские обязанности.

Ветеринар повернулся к Шурику.

– Ты, боец, будешь моим ассистентом. Будешь мне инструменты подавать. Заодно и латынь подучишь. Инструментов не много, запомнить легко… И он подвел Шурика к ящикам, накрытым клеенкой, рассказывая ему, что и как называется, и в какой последовательности это все может понадобится.

– А вы, – закончив с инструктажем Шурика, Иваныч повернулся ко мне и к Витьке, – вы будете анестезиологами. Это просто. Видите, в углу бочка стоит?

Мы посмотрели в указанном направлении. В углу и правда стояла бочка.       Стандартная столитровая бочка, набранная из деревянных планок, стянутых двумя уже ржавыми обручами. В таких бочках с продуктовой базы флота обычно привозили на камбуз кислую капусту и соленые огурцы.

– Так вот, – продолжал своим хриплым прокуренным голосом ветеринар, -берете бочку и одеваете ее на кабанчика спереди, обездвиживая его переднюю часть. Дальше перекатываете бочку вместе с кабанчиком на сто восемьдесят градусов. Так, чтобы его задние копыта смотрели в потолок. И крепко все это держите. В смысле, и бочку, и копыта. Так, чтобы кабанчик не шелохнулся. Все остальное уже не входит в круг ваших обязанностей.

Мне очень не нравилась вся эта история. Со свиньей еще куда ни шло. Свинья действительно болела и ее нужно было скрутить для ее же блага. Конечно, было не очень приятно. Извозились все с ног до головы, воняем как ассенизаторы… Теперь придется все это стирать и завтра утром надевать мокрое. Но, это все мелочи, это переживаемо. А вот участвовать в оскоплении трех ни в чем не повинных животных мне, честно говоря, совсем не хотелось. Еще и за всем этим наблюдать…

Я посмотрел на Витька. Думаю, он думал о том же. По крайней мере, в его глазах явно не читалась счастливого вдохновения.

– Извините, пожалуйста, как Вас по имени отчеству? – спросил я ветеринара.

– Иваныч я, мне так привычнее.

– Извините, Иваныч, а нельзя ли, после того, как мы кабанчика поймаем, вколоть ему какое-нибудь снотворное? Мы их поймаем, вы их усыпите. Так надежнее будет, – сделал я последнюю попытку облегчить свою миссию.

– Нельзя. На кой хрен мне столько снотворного переводить, если у меня анестезиологи есть? – Ивныч обнажил в улыбке свои желтые зубы, – Да и не к чему все это. Не бойтесь, им не сильно больно будет, у меня рука легкая. Ну все, хватит разговаривать, за дело! А то командиру вашему нажалуюсь…

Мы с Виктором, конечно, подчинились. Взяли бочку и отправились к загону. Кабанчики были как минимум в два раза меньше свиньи. Вообще, нужно отдать должное продуманности процесса. Размер бочки ювелирно подходил для того, чтобы обездвижить переднюю часть животного. Мы с Витей довольно быстро поймали первого, перевернули бочку, зафиксировали задние ноги и стали ждать.

Подошел Иваныч. Шурик принес ящик с инструментами. Алжан, вернувшийся с двумя ведрами, мылом и мочалкой уселся на перевернутое корыто рядом с докторским чемоданом, наблюдая за нами издалека.

Эй, заместитель, ты чего там расселся?! – закричал на него Иваныч, – сейчас как раз твой выход. А ну тащи сюда все, за чем я тебя посылал!

Алжан повиновался.

Смотри грязь какая! Как я оперировать должен? – указал он рукой на место предстоящего оперативного вмешательства, – давай, намыливай мочалку и вперед! Чтобы через минуту все сияло, как у кота!

Я не умею это, вон, лучше Шурик, у него лучше получится, – попробовал, как всегда, «откосить» Алжан.

Я вот те покажу, «Шурик»… Шурик – мой ассистент, у него другая работа! Взял мочалку, намылил и вперед! Быстро! А то сейчас за командиром твоим пошлю… , Да, и все, что отрежу, бережно соберешь и сложишь вон в ту кастрюльку. Все понял?!…