Иногда в воспоминания заползал прелый запах кожаной куртки, мужского пота, пролитого на пол салона виски, перед глазами маячил логотип London never sleeps на груди пьяного Антона. Чудовищная путаница. Существовал ли в действительности врач, спасший ребенка? Или тот приставучий алкоголик? Кто из них ей приснился? А если Антон реальный, почему он ей до сих пор не позвонил? Она ведь дала ему свой телефон. Или не дала?

Запутавшись, Оля брала себя в руки, оглядывалась по сторонам, вновь знакомилась с окружающей реальностью и жила дальше. Все чаще возникала мысль – надо обратиться к врачу, попить таблеточки для памяти. Тот самый «танакан от тараканов». Их мама давно пьет и папу заставляет.

Кто из врачей лечит голову? Невропатолог, психолог, психиатр? С кого начать, чтобы не закончить в Кащенко? Кащенко…, Марина Кащенко, так звали ее одноклассницу, когда-то они дружили, сейчас их пути разошлись. Только Маринин папа был журналист, а Оле нужен врач-мозгоправ. Ей обязательно нужен врач.

Но мысли о врачах заглушал привычный бег по кругу: дом – работа – дом – работа.…

Потом, завтра, обязательно!

Что и говорить – сегодняшний день на работе выдался суетной. Стоило первым клиентам переступить порог, Ольга поняла: головная боль началась.

Одетая с головы до ног в траур странная парочка расположилась в холле на диване. На немолодом очень худом мужчине был старинный венгерский кафтан, плотные лосины, обтянувшие тонкие ноги и отчего то балетки с клоунскими помпонами. На гладко причесанной черноволосой даме траурное гипюровое платье с глубоким декольте, еле прикрывающее впалую грудь, и длинные, выше локтя перчатки. Оба посетителя вид имели нездоровый, под неоновым освещением лица их приобретали землистый, а местами зеленоватый оттенок, оттого ярко накрашенные губы женщины казались зияющей кровавой раной.

Театр Ермоловой находился неподалеку, гости вполне могли быть актерами, поэтому жуткую игру цвета на лицах посетителей Оля списала на театральный грим.

Эта версия показалась ей самой вероятной, иначе как еще объяснить появление двух чудиков, нарядившихся на похороны.

К сожалению, никто, кроме Оли принять клиентов не мог, две коллеги грипповали, а ее подруга Марина занималась месячным отчетом. Увидев гостей, Марина многозначительно завела глаза в потолок, мол, сочувствую, но ничем помочь не могу.

Поэтому Оля нацепила вежливую улыбку, прихватила бланк заказа и прошла в клиентскую зону и тут же невольно поморщилась, в воздухе витал явный запах гнили, словно кто-то из сотрудников забыл вчера вынести мусор с остатками обеда.

Только «артисты» словно не замечали неприятный запах и явно переигрывали, мужчина развалился на офисном диване, закинув ногу на ногу, и с тоской разглядывал свой слегка облезлый помпон, его спутница листала лежащие на столе туристические каталоги, да так отчаянно, что страницы не выдерживали и рвались.

На появление Ольги оба отреагировали безразличным стеклянным взглядом. Настолько стеклянным, что цвет глаз сразу не разберешь. Такие бесцветные мутные взгляды можно встретить у привокзальных алкоголиков, но зачем алкоголикам театральные костюмы?

На предложение приготовить кофе или чай – гости ответили отказом.

– С утра предпочитаем томатный сок, – процедил мужчина в кафтане, оголив редкие пожелтевшие зубы, выточенные в форме клыков.

В голове Ольга закончила фразу – « точнее, с похмелья». Что за пьесу ставят в «Ермоловой», если там играют спившиеся комедианты со сточенными зубами? «Мой собутыльник Франкенштейн»?

Осталось еще вставить в лобную кость рога и пожизненно играть монстров. Воочию представив на редковолосой голове незнакомца коровье украшение, Оля улыбнулась и достала их холодильника пакетики с томатным соком. Заодно заглянула в урну, но вчерашнего мусора не заметила. Откуда же воняет?

– Все для вас. Соль добавить? – поставила сок перед актерами.

Мужчина поморщился.

Странные гости с утра пораньше, что перебежавшая дорогу черная кошка, точно не к добру.

Примета оказалась на редкость верной, а цель визита настолько неожиданной, что версия о спившихся актерах разлетелась в пух и прах.

Траурная пара явилась с желанием провести грядущее бракосочетание в средневековом замке.

«Скорее всего, в Уэльсе или Шотландии. Франция – увы, отпадает – это уже моветон! И давно не в тренде!», – мутные глаза жениха закатились к потолку.

Последовавшие ремарки повергли Ольгу в настоящий шок.

– Нужен замок с призраком. С настоящим приз-ра-ком, а не артистом в простыне. Во избежание недомолвок, предупреждаю, мы в «теме» и на дешевый трюк не поведемся. Заплатим за истинное ощущение. И заплатим сполна, сейчас задаток.

И тут мужчина расшнуровал кафтан, достал из-за пазухи внушительную пачку пятитысячных, перетянутых резинкой и шлепнул ее о стеклянный столик.

Версия о заглянувших в гости комедиантах окончательно лопнула, перед Ольгой сидели свихнувшиеся богачи. Семейка Адамсов не иначе.

«Семейка Адамсов» выдвинула новые требования.

Аренда замка под ключ, с приходящим персоналом, поваром, горничными, исключение делается лишь дворецкому, которому позволено остаться с гостями, но запрещено выходить из комнаты по ночам. Обязательное наличие тринадцати спален, не менее и не более, по числу приглашенных пар, зала с камином для банкетной рассадки гостей, подвального помещения, желательно со склепами, а не имитацией из ритуального салона, в роли бонуса – чердака со старыми фарфоровыми куклами. Без глаз, можно без ног, и чем больше увечий – тем лучше.

Пока Ольга записывала райдер, по ее спине пару раз пробежался холодок.

Она заполняла бланк заказа, не упуская деталей, мужественно встречала каждое новое условие брачующихся. Понятно, почему именно в их агентство обратилась пара.

Услышав подробности заказа, большинство уважающих себя консьерж сервисов найдут предлог отказать. Но такое удовольствие не входило в правила их службы, недавно появившейся на рынке. Они отвоевывали место под солнцем и кусочек сладкого пирога, брались за все, вплоть до поиска подснежников зимой и звезд с неба.

Стоит директору узнать о невежливом обслуживании клиентов, Ольгу не спасла бы протекция подруги, устроившей ее в компанию «Мир у ваших ног» с босыми пятками на логотипе и девизом « Топчите – не перетопчите».

Потому, стиснув зубы, Оля записывала все пожелания. В голове пока не складывались варианты, какие зарубежные агентства задействовать, где заказать тринадцать комплектов черного атласа для постелей, несметное количество витых свечей и курильниц с определенным набором благовоний, на каких помойках искать сломанных одноглазых и безногих кукол. Мало того, каким образом организовать бал-маскарад с финальным жертвоприношением.

Слово «жертвоприношение» заставило ее вздрогнуть и оторваться от бланка заказа. Гнилью воняло все сильнее. Может мышка за компьютерным столиком сдохла? Неужели кроме нее никто не ощущает запах?

Оля подняла глаза на погрузившегося в запредельные фантазии жениха. Тщедушный мужичок, умудрившийся дожить до сорока с хвостиком и полностью лишиться ума, отвлекся и словно бы прочел Олины мысли.

– Чем так вкусно у вас пахнет? Прямо слюнки текут.

Не дождавшись ответа, продолжил:

– Итак, символическое жертвоприношение! Мы следуем нелепым и навязанным правилам. Насильно навязанным, что прискорбно. Эти правила заглушают наши душевные порывы. Лишь омытое кровью младенца перевернутое распятие избавит людей от власти Света. Но нет! Всевозможные запреты, нелепые препоны. Монополия церкви. А у нас своя церковь, Ла Вея.

Так они сатанисты, свят-свят. Только их не хватало.

– Итак, жертвоприношение будет символическим? – сохраняя выдержку, уточнила Ольга. Она старалась не смотреть в глаза безумцу, во избежание подхватить от него смертельный вирус.

– Зачем по сто раз повторять? Именно – символическим. Словно на масленицу сожжем деревянную куклу, – раздался шелестящий голос, похожий на трещотку гремучей змеи.