На очередной колдобине бронетранспортер сильно тряхнуло  и Влад предпочел на некоторое время отпустить воспоминания и получше упереться в броню, от которой только что отскочила его голова.

За все время пути их обстреляли лишь раз. Да и то вдогонку, одиночными, из непонятного оружия.

На окраине города Клин командир группы сопровождения, старший лейтенант со шрамом в пол лица,  из-за этого шрама, скорей всего, и признавший Влада за своего  протянул на прощание руку:

 Извини, дальше тебе придется одному. Мы и так уже на территории Московской области, а для нас это теперь дальнее зарубежье. Да и топлива в обрез, потому как возвращаться придется другим направлением, чтобы не нарваться на засаду. Я и тебе советовал бы обойти Клин стороной, хоть он и нежилой город.

Бронетранспортеры уже развернулись, головной рявкнул двигателем. Но командир группы все не уходил.

 Ладно,  Влад взвалил тяжелый вещмешок на плечо.  Спасибо тебе, и будь здоров!

 Погоди,  старший лейтенант подошел ближе.  У нас говорят, что Москва давно превратилась в гиблое место, откуда не возвращаются.

 А я давно перестал бояться разговоров.

 Да я не к тому,  старлей улыбнулся и легонько двинул Влада кулаком в плечо:  Ты это, давай возвращайся, не задерживайся!

Боевые машины растворились в тумане быстро. Да, Влад, где-то там и твои девятнадцать лет. Когда вы пацанами на броне, держась друг за друга, и между собой все так просто и понятно Ему вдруг подумалось, что Тверская республика является последним местом, где он мог бы найти приют! Местом, которое так старается сохранить иллюзию того, казавшегося незыблемым мира Да, он мог тупо отмотать срок и стать полноправным гражданином этой республики. И мог не строить рожу страшнее той, чем есть на самом деле  тогда и срок отсиживать не пришлось бы. Даже прямо здесь, прямо сейчас еще не поздно согласиться со всем, принять! По следам широких колес вернуться, отдать завернутый в бумагу кусок пирога Нет, правда! В крайнем случае  расстреляют! Но разве пословица не говорит, что на миру и смерть красна?.. Влад вспомнил генерала и поежился: красна, не красна, а при выборе между одиночеством и шепотом через пистолетный ствол в качестве формы обратной связи

Итак. Огибать Клин проселками он не станет. Но в город войдет утром, чтобы миновать его за один переход. А сейчас, в оставшиеся до наступления темноты два часа, он найдет подальше от дороги хорошее место, обустроит его для ночлега и потом просто полежит. Поглядит в темное небо, подумает. Да, подумает, только очень осторожно! Это ведь если вокруг кипит жизнь, то мысли уже на расстоянии вытянутой руки на что-то наталкиваются, меняют направление, теряют в общей суете силу. А тут, в океане тумана, ты один  и завтра запросто можешь встретить то, что какая-нибудь твоя шальная мысль накликала сегодня!

Город Клин действительно выглядел нежилым. Везде валялись грязные тряпки, обломки мебели, разорванные книги. Дома стонали беззубыми ртами дверных проемов, не в силах прикрыть выбитыми окнами свою пустоту. Мир, основательно зачерпнувший тлена Люди, однако, здесь тоже встречались. Издалека они выглядели как члены одной семьи, родовым уделом которой было смотреть себе под ноги. И в то же время чужака замечали еще на границе видимости  сразу прятались и насторожено наблюдали из своего укрытия. Да, один человек, без враждебных намерений, если несколько минут подождать, то он уйдет, пусть даже и с этим большим рюкзаком

***

Через три дня, на привале, Влад обратил внимание на мусор, что намело ему в котелок. Маленькие темные частички, слишком уж одинаковые. Он размял пальцами несколько таких Это были листья деревьев! То есть почки, которые не смогли развернуться в листья Влад прошел немного вглубь леса. Только сосны были одеты в свои иголки  и то какого-то странного бурого цвета. Остальные же деревья стояли голыми. Да, все правильно. Когда небо заволокло этим туманом, была весна. С тех пор ни дождинки, ни солнечного луча. Поэтому часть почек успела распуститься, а часть нет. Но теперь и почки опали, и листья. И это означает, что наступила глубокая осень. Которой плевать на то, что по календарю лишь начало сентября!

Еще через шесть дней пути он наткнулся на дорожную пробку. По всей ширине шоссе остовы автомобилей были вдавлены друг в друга так, будто их сгребали огромным бульдозером. А обочины усеивали обломки самых разных вещей. Такие обломки, что в большинстве случаев сложно было понять, какой предмет они раньше составляли. Влад представил, как в толпе людей, спешно покидающих разрушенный город, кто-то роняет какую-то вещь, и многочисленные ноги крошат ее, втаптывают в землю. Или просто сминают, как вот эту металлическую настольную лампу, которая теперь похожа на кленовый лист из фантастического гербария

На второй день движения вдоль мертвой пробки стали попадаться поваленные деревья. Еще через день  разбитые дома.

***

Миновав пересечение с кольцевой дорогой, он оказался на берегу водохранилища.

От автомобильного моста остались две каменные опоры, что возвышались над водой как хвосты огромных акул, следующих параллельными курсами. Справа от опор на берег выходил наплавной пешеходный мост. Его, похоже, строили с этой стороны. Поначалу использовали исключительно толстые брёвна, затем уже все что под руку попадались. Спешили. И как бы там ни было, но свою задачу этот мост выполнил  пропустил через себя многие тысячи человек. А потом уровень водохранилища понизился, мост прогнулся, повис на креплениях к каменным опорам. И то ли часть его отвалилась под собственным весом, то ли ее специально разобрали, но метров десять до противоположного берега теперь можно было преодолеть только вплавь.

Стоя на тонких бревнах, он перебросил на ту сторону снаряжение. Разделся, упаковал одежду. И с мешком на голове соскользнул в воду.

Всего десять метров. Черной воды. Ледяной. И тошнотворной даже на запах! Видимо, на дне этого водохранилища покоятся не только брошенные вещи

Уже собирая по берегу банки консервов, Влад подумал, что надо было взять побольше таблеток для очистки воды  пусть даже и отказавшись от мотка веревки.

***

Поначалу в черте города он ориентировался без труда. В несколько рядов сгоревшие автомобили  Ленинградское шоссе. День пути, и вот он, поворот налево, на Ленинградский проспект. Да, повернуть было надо. Только ему показалось, что в том направлении развалины оплавлены сильнее. И он решил идти прямо: рано или поздно все равно ведь упрешься в Москву-реку.