Тем временем пробка на мосту и не думала рассасываться. То движение впереди, что Влад принял за знак грядущего вызволения, оказалось всего лишь попыткой одного из водителей развернуться. В ситуации, когда машины стояли в обоих направлениях, такой маневр был скорее жестом отчаяния. Да, если проторчать тут еще полчаса, то печалиться придется уже о нем самом!

Заглушив наконец двигатель своей «газели», Влад вдруг обнаружил, что его сильно знобит. Лоб и руки покрылись холодным потом! И это когда на улице плюс тридцать, а в кабине все сорок! А может Точно! И как он сразу не догадался?! У него же просто тепловой удар! Конечно, носиться с самого утра по жаре, без воды, на нервах  а потом еще удивляться, что «база» приказывает не печалиться!

От осознания того, что он всего лишь получил по голове от родного северного солнышка, сразу стало легче. Это же ерунда! Вот выберется он из пробки, поставит машину в тенечке, сам зайдет в прохладное кафе, выпьет апельсинового сока, прихватит с собой двухлитровую бутылку воды  и снова полный порядок! Влад даже рассмеялся: надо будет вечером, когда Серега уснет, рассказать Маше хохму про то, как ее муж перегрелся на солнце и ему явился ангел смерти в обличие сына! Ха-ха! Конец всем печалям!

Распахнулась помятая дверца камаза и его водитель грузно спустился на дорогу.

Владу вдруг нестерпимо захотелось избавиться от тесного панциря своей машины. Он вытащил ключ из замка зажигания и по привычке бросил взгляд в левое зеркало: не едет ли кто?

Открытое пространство встретило его неподвижным раскаленным воздухом, от которого руки враз покрылись гусиной кожей. Как будто он вылез не из перегретой кабины, а из морозильника.

Обзор в сторону проспекта Славы перекрывался фурами. Ну и ладно. Не очень-то и надо было что-нибудь там разглядывать! Нет, само собой, всегда хочется заполучить побольше информации  пусть даже и для того, чтобы иметь иллюзию контроля над ситуацией. Только в данном случае идея повлиять на пробку своей осведомленностью была слишком уж явной иллюзией.

Между легковушек, что стояли рядом, бродил водитель камаза  кряжистый мужик в майке, тренировочных штанах с отвисшими коленями и тапочках на босу ногу. Он беспрестанно вытирал руки о майку и, ни к кому конкретно не обращаясь, объяснялся:

 Ну господа местные жители! Я все понимаю. И Санкт-Петербург. И культурная столица. И я ж не против! Только мы сюда не на экскурсию прибыли. И не позагорать. Нам же ехать надо!

Этот до мозга костей дальнобойщик обводил взглядом замершие автомобили и все повторял: ехать надо, ехать надо, ехать надо. Так, наверное, в старину заклинали вышедших из повиновения лошадей.

Подумав, что немного размять ноги тоже не помешает, Влад захлопнул дверцу своей машины и через высокий бордюр шагнул к чугунным перилам моста.

Железнодорожная станция «Сортировочная» была отсюда как на ладони. Слева не спеша проползал длиннющий состав, груженый лесом. Чуть правее маневровый тепловоз тащил одинокую цистерну с надписью «С горки не спускать».

Влад положил ладони на горячие перила и устремил взгляд к горизонту. Если не брать в расчет эту дурацкую пробку и этот незаметно подкравшийся тепловой удар, то можно сказать, что у него все складывается неплохо. Нет, оно и на самом деле неплохо! Потому как на пробки злиться глупо, в пробках все в одинаковых условиях. А у жаркой погоды есть обратная сторона: в предстоящие выходные он точно откроет купальный сезон, хоть на календаре еще только начало мая! И уж если на то пошло Вот здесь, на этом мосту, он даст себе слово переговорить с Машей о том, чтобы сначала купить новую машину, а уж потом думать про мебель в гостиную и на кухню. И нечего пугаться страшилок про затянувшийся кризис. Да, так будет правильно! Взять большой цельнометаллический фургон. Новый. Немецкий. С кондиционером. И «газель» свою не продавать, а посадить на нее водителя. Хотя бы соседа Диму. Почему нет? Парень он серьезный. А самому пора уже расти вширь. Точно! Даешь новую машину! Сегодня же вечером он обсудит это дело с Серегой  и они вместе уломают маму подождать с мебелью еще пару лет.

Тут Влад заметил какую-то суматоху в районе тех путей, по которым только что прополз состав с лесом. Вдоль стоящих вагонов бежали трое железнодорожников в оранжевых жилетах. Один из них махал красными флажком и, по-видимому, чего-то кричал. Влад посмотрел в том направлении, куда так спешили эти люди, и увидел приближающийся поезд. Вроде как пассажирский, но уж больно короткий: четыре огромных локомотива тащили всего четыре вагона! Этот странного вида состав с ревом промчался под мостом, и железнодорожник с флажком побежал вслед, продолжая отчаянно подавать свои сигналы.

А он-то полагал, что из всех областей человеческой деятельности, доступных ему для непосредственного наблюдения, железная дорога представляет собой чуть ли не единственную, свободную от суеты. Так вот же  полюбуйтесь! И сюда добрались крикуны и пустозвоны! Кругом, блин, засада

Влад поднял голову. Небо было совершенно прозрачным. Редкие облака на горизонте воспринимались объемно  и в то же время расстояние до них впечатляло. Эх, вот где никогда не бывает дурацких проблем, так это на небе! Там все просто и понятно: или дождь, или снег, или ясно, или пасмурно; случается, конечно, и буря, только и это тоже без лишней нервотрепки.

Странное дело, но Влад уже не ощущал никаких последствий теплового удара. Он стоял посреди моста, на солнцепеке, и при этом у него не было ни головной боли, ни слабости. Хватало сил даже на то, чтобы злиться на эту пробку, хотя делал он это больше по привычке, из корпоративной солидарности со всеми настоящими водилами.

Решив вернуться к своей машине, Влад уже почти двинулся, но тут его лица коснулся слабый ветерок  такой неожиданный, будто еле слышный вздох в чистом поле. Он посмотрел вперед

Темная полоса, появившись ниточкой у самого горизонта, начала быстро наползать на голубое небо. Странная такая полоса, будто живая. Влад уже готов был вслух спросить, что все это значит, но вдруг ощутил, как смертельная тоска пронзила его тысячами острых стрел.

Опоздал

Волна низкого гула прокатилась по земле.

Мост завибрировал мелкой дрожью.

Длинный тревожный гудок.

И голос женщины-диспетчера, мгновенно сорвавшийся до самой последней степени крика.