За создание затора на правительственной трассе, за отсутствие документов на перевозимый груз, а также за проявленное неуважение к сотрудникам правоохранительных органов

Влад рванулся прочь как стоял, спиной

Эхо выстрелов смолкло, но эти трое стояли неподвижно и прислушивались. Потом капитан шагнул к кустам.

 Ты куда, командир?  удивился долговязый.

 Глянуть надо, вдруг жив еще.

 Да я точно видел, как ты его двумя пулями в грудь!

 Проверить все равно не помешает.

 Ты как хочешь, а я ради трупа в болото не полезу.

Капитан подошел к долговязому и положил руку ему на плечо.

 Кончай баланду травить, начальник!  вмешался третий.  Дело сделаем, а потом хоть друг друга мацайте, хоть жмурика до утра провожайте!

 Поспешно убрав руку, капитан пристроил автомат на груди стволом вниз:

 Ладно. На обратном пути проверим. Перетащим его куда-нибудь. Или здесь оставим, чтоб других отпугивал. И как это он нашу тропинку вычислил?..

Глава 14

В детстве Влад жил на Петроградской стороне, рядом с Карповским мостом. В доме, построенном в начале двадцатого века.

Это даже не воспоминания. Двустворчатая дверь без порога. За ней полумрак парадного помещения. На стене слева деревянные почтовые ящики. Дальше широкая каменная лестница, поднимающая всякого идущего на уровень первого этажа. Ступеньки лестницы сильно истерты, оплавлены житейской горячностью многочисленных ног. И неизменный запах сырости, до самой их квартиры.

Тот запах сырости в детстве не воспринимался как нечто особенное. Но как-то летним вечером, когда Влад уже лет двадцать как переехал с Петроградской, в парадной похожего дома такой вот камень дохнул на него тысячелетней свободной своей природой, которую так и не смогли перебить годы советского портвейна и мочи  и мгновенно возникли тени прошлого, оказавшиеся неожиданно реальными!

В их подъезде жила старушка. Влад не помнил, как ее звали, но кличка неразлучной с ней собаки  Дэзи  приходила на ум каждый раз, когда он видел похожую болонку. Эта добрая старушка часто встречалась им на лестнице. Всегда останавливалась и подолгу обсуждала с его мамой новости взрослого мира. А он в это время гладил белую болонку, стараясь сделать так, чтобы шерсть не налезала той на глаза

Ты помнишь, Влад, каково было ходить с мамой по вашей улице? Едва ли не каждая третья тетенька оказывалась ее знакомой, с которой просто поздороваться  это почти что обидеть. И как по воскресеньям, когда вы направлялись на Елагин остров, тебе приходилось тянуть маму за руку до самой остановки автобуса? И даже в парке, бывало, слово за слово  и вот ты уже бегаешь по дорожкам в компании другого мальчика, а ваши мамы идут следом и неторопливо беседуют Это причуда памяти, Влад, или во времена твоего детства люди жили в большем согласии друг с другом?

В одну из новогодних ночей под окнами их дома раздался такой грохот, будто с крыши сбросили большой железный ящик. Многие сразу повыскакивали на улицу. Оказалось, белые «жигули» врезались в грузовой прицеп, стоявший у обочины. Водитель «жигулей», который еще несколько минут назад куда-то сильно спешил, теперь лежал на заснеженном газоне и ждал «скорую». Владу было лет восемь, и его память сохранила картину того происшествия в деталях. Кровь на снегу, смятый капот автомобиля, погнутый руль, ветровое стекло в трещинах. Женщина из соседнего подъезда сидит рядом с водителем, подложив край своей шубы ему под голову. Вокруг люди. Их любопытство, неловкость, желание чем-то помочь Мама потом говорила, что водитель  совсем еще мальчик!  торопился домой, и что виноват тот, кто оставил свой прицеп не в том месте.

Да, в те времена окружающая действительность казалась более спокойной. Телевидение еще не развернуло всемирную охоту за самыми шокирующими новостями, а простой человек  часто ли он сталкивается с чем-то ужасным непосредственно? Кроме той новогодней аварии за все свое детство Влад только раз был свидетелем чрезвычайного происшествия. Хотя можно ли назвать пятилетнего пацана свидетелем, если он видел лишь толпу зевак да слышал охи-вздохи?!

Дело было на углу Чкаловского проспекта и набережной реки Карповки, когда они с мамой стояли в очереди за арбузами. Стоять предстояло долго  целый час!  и мама разрешила ему сходить на почту, что находилась тут же, только по ступенькам подняться. Дядя в черном костюме помог Владу миновать тяжелую дверь, за которой  концентрированный аромат почтовых принадлежностей. И тишина. Она совсем не страшная, эта тишина, но для начала лучше было постоять возле витрины с открытками. Потом подойти к столу, где рядом с чернильницами лежат круглые палочки с острыми стальными перьями на конце. И там, то самое  пресс-папье! Такой тяжелый брусочек с ручкой-кнопкой наверху и округлым основанием, на которое натягивается промокательная бумага. Владу этот предмет нравился больше всего  нравился своим весом, и еще какой-то необъяснимой настоящестью. Название «пресс-папье» не подходило ему так же, как и слово «промокашка». Да! Ведь это была деталь инопланетного космического корабля, которую несведущие взрослые приспособили под свои обыденные нужды И вот, каждое мгновение ожидая услышать «мальчик, не балуйся», Влад макает перо в чернильницу, старательно выводит на лежащей тут же черновой бумаге фиолетовую букву «А». Потом берет пресс-папье, подносит к надписи одной стороной и перекатывает на другую. Переворачивает. И среди множества чернильных отпечатков свою букву отыскать не может  первый самостоятельный сеанс связи с далекой планетой под угрозой срыва! Он еще раз пишет «А», находит на промокательной бумаге место посветлей, прицеливается получше Когда Влад вышел с почты, очередь за арбузами пребывала в возбуждении. Оказывается, пока он учился размножать кляксы, на улице легковой автомобиль задел пешехода. Все уже давно случилось, и несильно пострадавшего как-то очень быстро увезли. Остались машина-виновница посреди дороги, рядом с ней милиционер и растерянный водитель. Да еще самые стойкие любопытствующие на тротуаре. Мама сказала, что он тоже может подойти поближе и посмотреть, но Влад не захотел. Ведь куда интересней было наблюдать за продавцом! Как тот берет из зеленой клетки очередной арбуз, кладет на весы, меняет гирьки, цепким взглядом оценивает положение стрелки, потом ловко перебрасывает костяшки с одной стороны счет на другую А очередь, обсуждая подробности дорожного происшествия, еще долго волновалась: ветер перекатывал взад-вперед по цепочке людей свой огромный пресс-папье, и промокательная бумага теплого августовского дня собирала излишки чернильных эмоций с лиц впечатлительных тетенек, лишь в некоторых местах слегка смазывая.